Фредерика отложила ручку и посмотрела на корешки книг на полке над столом. Марджи ненавидела Кэтрин. Это неоспоримый факт. Всю неделю Марджи выглядела смущённой и несносной. И именно Марджи высказала предупреждение перед тем, как было найдено тело. Когда она буквально закричала на ярмарке, никто не обратил внимания, но теперь это стоит вспомнить. Марджи эмоционально нестабильна; такие девочки, когда они помоложе, убегают из дома; а в подростковом возрасте могут выкинуть всё что угодно, лишь бы было зрелищно и театрально, лишь бы привлечь к себе внимание. Вероятнее всего, накануне вечером к магазину приходила именно Марджи. Но убийство? Нет. Невозможно.

Фредерика снова взглянула на жёлтый лист и список имён. Она, конечно, могла сделать его сколь угодно длинным, потому что у всех в городке, наверное, была такая возможность, а Кэтрин Клей не любили. Да, мотивы найти будет нетрудно. Она взяла ручку и написала:

Крис? Сознание вины, или какое-нибудь тайное знание, или просто страх, но что-то изменило Криса за последние дни. Каким может быть мотив? Может, Кэтрин что-то о нём узнала? Что-нибудь, связанное со снабжением наркотиками? Но как он смог поместить яд в капсулы с витаминами? Нет, скорее Крис просто знает что-то такое, о чём боится рассказать. Фредерика смотрела на листок бумаги перед собой. Жёлтый. «Жёлтый жасмин», как сказал Питер. Наверное, какой-то цветок. Как раз то, что можно найти в лаборатории Фермы. Это значит — что это значит? Надо будет спросить об этом Питера. Любой мог зайти в лабораторию, когда там никого нет. А так бывает постоянно: Марджи бегает по городу, Филиппина и Роджер уходят за травами. И не нужно особого искусства, чтобы поместить яд в капсулы. Питер ничего не говорил, используют ли в лаборатории жёлтый жасмин. Но, наверное, это слишком очевидно, чтобы об этом говорить. Может, хотел, чтобы ей самой пришла в голову эта яркая мысль.

В этот момент и появился Тэйн Кэри. Он тихо, без стука вошёл в переднюю дверь. Фредерика постаралась незаметно засунуть жёлтый листок под «Паблишерз Уикли». Питер особо предупредил её. Она не должна говорить Тэйну Кэри, что знает результаты вскрытия. Больше того. Питер сказал, что хочет, чтобы её роль доктора Ватсона оставалась пока тайной. Вполне понятно. Но Фредерика знала, что одного существенного свойства ловца шпионов у неё совершенно нет. Она не прирождённая актриса. К счастью, на этот раз начальник полиции Кэри не стал подвергать её способности испытанию. Его подозрения и мысли были устремлены на что-то другое.

— Доброе утро, — поздоровалась Фредерика. Она повернулась на своём стуле и встала.

— Доброе утро, — быстро ответил полицейский. — Простите, что врываюсь так бесцеремонно, но нас к этому приучила Люси Хартвел. Она почему-то не любит, когда стучат.

— Всё в порядке. Я уже привыкаю, — сказала Фредерика, стараясь скрыть облегчение. Его не заинтересовало, что она делает.

— Я вас не задержу. Можно называть вас Фредерика? Все ведь так и называют. Это… ну, позволяет меньше чувствовать себя начальником полиции. Хотя, боюсь, сейчас мне придётся им быть. Временно по крайней мере, — и он чуть смущённо кашлянул.

— Конечно, Тэйн. Но… о чём вы?

— Кэтрин Клей убили, — негромко объявил он.

Фредерике не трудно было выглядеть удивлённой. То, что она уже знала это, не делало факт менее мрачным. Страх и ужас остались. Фредерика ничего не сказала, но в этом и не было необходимости, потому что Тэйн рассказал об отравленных капсулах, о том, как умерла Кэтрин, и о прочих подробностях, которые Фредерика уже узнала от Питера. Закончив, Кэри помолчал и резко спросил:

— Табакерка по-прежнему у вас?

— Да. Здесь, — Фредерика опасливо открыла ящик и испытала облегчение, увидев табакерку. Она протянула её Тэйну.

— Сама по себе она мне не важна. Но с ней связано так много загадок, — словно про себя высказался он.

— А вы не нашли на табакерке какие-нибудь отпечатки пальцев, прежде чем отдали её мне?

— Только Кэтрин Клей. Мой человек поднял её очень осторожно носовым платком, но никаких других отпечатков, даже размазанных, не было.

— Значит, отдавая её мне, вы уже знали, что она принадлежала Кэтрин? Я не совсем понимаю.

— Мы догадывались, что она принадлежала ей, но нас интересовала реакция людей при виде табакерки, — объяснил Тэйн.

— Понятно, — сказала Фредерика, — и вы не хотели слишком много мне рассказывать…

— Ну, не тогда, — торопливо продолжил он. — Мне показалось странным, что убийца сделал такой очевидной причину смерти. То есть эти капсулы, одну она приняла, но несколько осталось.

Фредерика заинтересовалась. Такая дедукция ей нравилась.

— Но убийца же старался, чтобы было похоже на смерть от слишком большой дозы наркотиков, — быстро заговорила она. — Все как будто знают, что Кэтрин принимала их. Ему… или ей не приходило в голову, что будет вскрытие. А то, что пилюль мало, делало более вероятной гипотезу о большой дозе. Я думаю, убийца ожидал, что вы будете искать шприц с наркотиком. Капсулы с витаминами вполне безвредны, — она помолчала, и ей пришла новая мысль. — А если дело дойдёт до вскрытия, то всё равно станет известно о яде — жёлтом жасмине, а как он попал в жертву, совсем неважно.

— Я понимаю ваши доводы, но мне они кажутся слишком женскими, — медленно сказал Тэйн. — И всё же я думаю, что убийца хотел бы скрыть, как яд попал в организм, и попытался бы вернуть табакерку — с отпечатками пальцев или без них.

Фредерика вновь начала говорить:

— Может, это её искал Джеймс Брюстер… — но вовремя спохватилась. Ведь она ничего не должна знать о Джеймсе. И быстро продолжила: — Да, но никто ведь не знал, где она умрёт. И убийца не знал, если только не шёл за жертвой. А к тому времени как стало известно о смерти, полиция уже охраняла тело и прочёсывала местность в поисках улик.

— Есть что-то странное в убийцах. Они всегда думают, что смерть сочтут естественной. Но так почти никогда не бывает, особенно в подобных случаях.

— Вы, наверное, правы. Но всё же Южный Саттон — сонный маленький городок. Если бы доктор Скотт был беззаботен, какими обычно бывают деревенские врачи… если бы не оказалось умного шефа полиции, тогда…

— Да, но это предполагает человека, не знающего ни доктора Скотта, ни меня, и должен сказать, мне это кажется невероятным. Кстати, Фредерика, если вы будете продолжать отпускать мне комплименты, я заподозрю в а с. А должен признаться, мне очень этого не хочется… не потому, что хочу пощадить вас, нет, просто большое облегчение вычеркнуть из подозреваемых хотя бы двух человек в городе… можно хоть с кем-то поговорить.

— Двух человек?

— Да, вас и Питера Мохана.

— Я не совсем понимаю, почему мы вне подозрений, но если вы так считаете, не стану с вами спорить.

— Ну, я вот почему так думаю. Хотя мне не следовало бы сообщать вам. Кэтрин Клей всегда принимала таблетки после еды. Это подтвердили все в доме и вообще все, кто её знал. Значит, яд она приняла после ланча. А так как утренние, после завтрака, пилюли не подействовали, подмена их произошла между, скажем, десятью утра и двумя часами дня, скорее утром, сразу, как только были приняты пилюли после завтрака. Кэтрин всё утро провела на Ферме. Её видели несколько человек. В то же время утром табакерка лежала на столе в столовой. Марджи ведёт себя так, словно знает больше, чем говорит, но и она сказала, что видела серебряную табакерку на столе. И ещё кое-кто видел — служанка. Фредерика Винг не имела возможности пойти на Ферму и подменить пилюли… вернее, вы могли бы. Но у вас был открыт магазин, и Крис говорит, что вы никуда не выходили.

— Понятно… но Питер…

— Не будем о нём. Я вообще не понимаю, почему так много говорю.

Фредерика не удержалась от ещё одного вопроса.

— Но если табакерка была на Ферме… и если там есть травы, которыми можно отравить… разве это не даёт указания? То есть нельзя ли сузить список подозреваемых? — она замолкла, увидев, как он нахмурился.