Фредерика еле отогнала глупые слёзы.

— Останьтесь со мной на несколько минут, мисс Сандерс. Читать я не могу, смотреть не на что, а думать не хочется.

Мисс Сандерс опустила своё полное тело в кресло у кровати. Фредерика медленно пила чай и пыталась найти тему для разговора. Но разговор не получался, и вскоре сестра встала.

— Я не должна здесь сидеть. У меня ещё много пациентов. Дать вам аспирина от головы?

— Нет. Спасибо. Чай подействовал как надо. Сейчас всё в порядке.

Мисс Сандерс с явным облегчением неторопливо удалилась, и Фредерика снова осталась один на один со своими мыслями.

Уже стемнело, когда наконец появился Питер. Фредерика как раз беспокойно уснула, но сразу проснулась, услышав его шаги в коридоре. Это не Питер, решила она и повернулась, собираясь снова уснуть. Но тут открылась дверь, и она села, мигая в неожиданном свете. Потом увидела его лицо и сразу забыла и своё дурное настроение и жалость к себе. Он был без пиджака, в порванной рубашке, грязной и потной. Волосы растрёпаны, а лицо посерело и покрылось морщинами. Тяжело садясь в кресло, он выглядел старым и совершенно истощённым. Долгое время он тихо сидел.

Фредерика протянула здоровую руку и осторожно коснулась его руки.

— Вы здоровы, Питер? — беспомощно спросила она, зная, что что-то не в порядке.

— Да — телом, — медленно ответил он. — Как вы думаете, здесь можно раздобыть коньяк?

Фредерика нажала кнопку — современный вариант колокольчика, и оба молча ждали. Очень нескоро в двери показалась голова молодой сестры.

— А где мисс Сандерс? — нетерпеливо спросила Фредерика.

— Ушла. Её смена закончилась. Уже больше восьми часов вечера.

— О… Не могли бы вы отыскать немного коньяка? Боюсь, полковник Мохан… ему плохо… мы оба…

Сестра подозрительно посмотрела на них и исчезла.

Питер взглянул на Фредерику и медленно произнёс:

— Приятно вас видеть. Был момент, когда я подумал, что больше…

Фредерика взяла его за руку и крепко сжимала, пока не вернулась сестра с двумя маленькими стаканчиками коньяка на подносе. Поднос она с молчаливым неодобрением поставила на тумбочку.

— Что-нибудь ещё, мисс Винг? — спросила она у Фредерики, глядя при этом на Питера. Тот покачал головой и махнул рукой.

— Спасибо, — быстро поблагодарила сестру Фредерика, а когда девушка вышла, добавила: — Выпейте оба и посидите молча. Торопиться некуда.

Полковник медленно и с явным удовольствием выпил весь коньяк, потом предложил Фредерике сигарету и закурил сам. И спокойно сказал:

— Всё кончено.

— Я так и подумала по вашему виду. Можете говорить об этом?

— Да. Через минуту. Сначала скажите, зачем я вам был нужен.

— Теперь это кажется неважным, но мне показалось, что я знаю нужное вам доказательство. Видите ли, я пыталась поступить, как вы сказали. Мысленно возвращалась в прошлое и обдумывала каждую минуту, особенно последнюю ночь. И вдруг поняла, что не было никакого третьего человека, который ударил меня. Это Филиппина.

— Да. Она. Как вы догадались?

— Ну, вы сказали, что меня ударили фонарём. Вероятно, на нём остались мои следы и её. Это казалось мне разумным, пока я не вспомнила, что едва она сказала: «Я уронила фонарь» или что-то в этом роде, как меня ударили — с р а з у ж е. На то, чтобы подобрать фонарь, просто не было времени. Но если меня ударили фонарём, она не могла его выронить. Значит, просто выключила и ударила меня.

— Так оно и было. С её стороны это было неосторожно. Но нападение на вас Филиппина не успела тщательно продумать. Из-за вас ей пришлось пересмотреть многие свои планы. Ей срочно потребовалось заставить вас замолчать. Но она не знала, что колодец пересох. Иначе она наверняка прикончила бы вас, прежде чем сбросить туда.

— О, Питер! — Фредерика крепче сжала его большую руку. — Наверное, я бы гораздо раньше поняла, что это Филиппина, если бы… Она мне так нравилась!

— В этом и состоит тайна её поразительного успеха. Она всем нравилась — кроме, конечно, Кэтрин Клей. Она и полагалась на эту свою привлекательность, буквально вырабатывала её в себе, как работала над ядами в лаборатории…

— Значит, это она отравила Марджи?

— О, да. И самым дьявольским способом. Видите ли, то, что она рассказала о Марджи, наполняющей капсулы в лаборатории, было правдой, только наоборот. Марджи увидела Филиппину и, будучи Марджи, стала задавать вопросы. Какой-то ответ на время её удовлетворил, и Филиппина тогда не встревожилась. Ведь она считала, что смерть Кэтрин отнесут на счёт слишком большой дозы наркотика или случайности. То есть путём инъекции, а не капсулами. Она собиралась сразу после смерти Кэтрин достать оставшиеся ядовитые капсулы из табакерки Кэтрин до того, как их найдёт полиция. Если бы это ей удалось, Марджи больше не думала бы о случае в лаборатории.

— Но Филиппина не смогла бы добраться до тела.

— Смогла бы. Я думаю, она следила за Кэтрин, потому что от Роджера я узнал, что они собирали травы в тот день не вместе, а в разных направлениях. К несчастью для планов Филиппины, Кэтрин выронила табакерку в густой траве у вашего заднего крыльца. Филиппина могла лишь поискать её, но не нашла.

— А когда она нашлась, было уже поздно.

— Да. Но даже тогда могло быть не поздно. Марджи рассказала Филиппине о том, что табакерку нашли. Глупая девочка сразу вспомнила, что видела табакерку в руках Филиппины в тот день в лаборатории, и сказала ей об этом. Тогда ещё никто не знал о яде в капсулах, и Марджи не сложила два и два. Но Филиппина знала, что должна раздобыть табакерку с капсулами. А если не получится, должна избавиться от Марджи, которая сможет связать их с нею. Она решила достать табакерку с помощью Марджи. Сказала ей, что не верит, будто табакерка та же самая. Марджи попыталась забрать её у вас и не смогла, как мы знаем. Потом стало известно об отравлении. Тут Марджи наконец сложила два и два, и Филиппине пришлось от неё срочно избавляться, потому что она в любую минуту могла рассказать о ней.

— Но почему Марджи сразу не рассказала?

— Не знаю. Филиппина сейчас ничего сообщить не может, поэтому я говорю предположительно. Но мне кажется, что она чем-то держала девочку. Может, даже сказала, что пойдёт в полицию со своей историей, и ей поверят скорее, чем Марджи. Филиппина, вероятно, пригрозила, что расскажет, будто застала Марджи в лаборатории со шкатулкой, и обвинит её в убийстве. Как она позже и сделала в своём рассказе вам. Всем была известна страстная ненависть Марджи к Кэтрин. А Филиппины — нет.

— Боже! Если бы только мы знали. Питер, как я виню себя!

— Вы виноваты не больше остальных, — с горечью возразил Питер, но выпустил ладонь Фредерики и сжал ручки кресла. — Ужасен способ, которым она убила девочку. Наверно, если бы мы, как и она, видели нацистов за работой в лагерях, нам бы не показалось это таким дьявольским…

Он замолчал, и немного погодя Фредерика негромко проговорила:

— Питер, пожалуйста, расскажите, что она сделала. Я… иначе я не выдержу…

— Она, должно быть, сочинила историю, что наконец отыскала средство от её угрей. Марджи безоговорочно ей поверила: Филиппина, с её травами и настойками, наверняка казалась девочке колдуньей. А на самом деле Филиппина установила, что один из её травяных ядов действует через кожу… Признаю, пока это только догадка, но химики Тэйна скоро подтвердят…

— О, Питер, нет!

— Да, Фредерика, да! — мрачно ответил Питер. — Вы понимаете, какой это дьявольски коварный план. Яд, которым она убила девочку, одновременно использовался как взятка, чтобы она молчала, пока он её не убьёт. Трудность состояла только в том, что яд действует медленно. Филиппина пообещала Марджи, что сотворит чудо, если та будет молчать. Марджи свою часть договора выполнила…

— Не могу поверить, что Филиппина оказалась на это способна, Питер. Просто не могу поверить, — Фредерика задумчиво помолчала, потом спросила: — А почему она не могла быстро убить девочку, как Кэтрин?