Белявин неторопливо направился к почте — через полчаса он должен был встретиться с Надей.

Надя уже сидела в скверике против почты и просматривала свежие газеты. Николай еще издали узнал ее тонкую фигурку и пышные золотистые волосы. Услышав шаги» Надя подняла голову, заметила Николая и ее серые глаза вспыхнули радостью. Но она сейчас же оглянулась по сторонам и приняла безразличный вид.

«Конспиратор мой милый!» — растроганно подумал Николай.

Сев рядом с Надей, он крепко и горячо пожал ей руку.

— Коленька, как я по тебе соскучилась! — прошептала Надя. И сейчас же заговорила о делах. — У меня ничего интересного нет. Может быть, я такая бестолковая, но, по-моему, в нашей экспедиции все очень хорошие советские люди… Только Демидова и одного из студентов я еще не видела. Трое наших рабочих — местные колхозники. Есть, правда, у нас один не местный — Виталий Здравников. Он в прошлом был осужден и недавно освободился из лагерей. Все время точно чего-то стесняется…

— Может быть, стесняется своего прошлого? — спросил Николай.

— Возможно, — задумчиво согласилась Надя. — Но это, пожалуй, единственный человек у нас, которого можно считать подозрительным…

— Не думаю, чтобы он был подозрительным, — пожал плечами Николай. — Был в лагерях, освобожден, как ты говоришь. Но на всякий случай проверим… А какое впечатление произвел на тебя студент Петр Зотов?

— Недотепа какой-то! — засмеялась Надя. — Что мне теперь делать, товарищ начальник? — преувеличенно официальным тоном спросила она.

— Ждать и наблюдать! — повторил Николай слова майора Величко.

— Хорошо, буду ждать и наблюдать! — согласилась Надя. — Только боюсь, что у меня ничего не получится… Ну, а теперь мне пора идти! Григорий Сидорович с линейкой уже наверное ждет меня…

Она поднялась и поправила платье.

— Пелипенко? — спросил Николай, тоже поднимаясь со скамьи.

— Да ты всех у нас знаешь! — удивилась Надя. — Пелипенко — замечательный старик… Немного суровый, но чуткий, заботливый.

По тенистой, пустынной аллейке они направились через сквер к базарной площади. В густых сиреневых кустах Надя вдруг на какое-то мгновение крепко прижалась к Николаю и прошептала:

— Как я по тебе скучаю, мальчик мой!

Николай подавил вздох и крепко поцеловал жену в горячие губы.

Стоя в кустах, он видел, как Надя уселась в линейку, как бородатый Пелипенко оправлял сбрую на лошади и что-то рассказывал Наде. Потом линейка умчалась, словно растаяла в клубах пыли…

Николай снова вздохнул и пошел по улице к тому месту, где обычно останавливались машины из военных лагерей…

Солнце еще не взошло, и в лесу стоял зыбкий пепельный полумрак. Николай Белявин, с удочками на плече, торопливо шагал по молчаливому, притихшему лесу. Иногда длинные ореховые удилища цеплялись за ветки и сверху с шелестом сыпались тяжелые, холодный капли росы.

«Выйдет или не выйдет? — возбужденно думал Николай. — Придет он сегодня или нет?

От Нади он узнал, что по воскресеньям, когда рабочим экспедиции даются выходные, Виталий Здравников обычно отправляется рыбалить на речку Псе, в то место, где речка вырывается из узкого горного ущелья. Белявин решил встретиться со Здравниковым и сейчас спешил к реке.

Последние дни прошли в напряженном, бесплодном труде. Николай присутствовал на испытаниях радиоглаза, внимательно присматривался к людям, окружающим подполковника Ушакова, ночи проводил на радиостанции, стараясь уловить передачи таинственной рации. Но весь этот труд пока не дал никаких результатов. С Ушаковым работали надежные, проверенные люди. Неизвестная рация молчала…

Состав экспедиции тоже не вызывал подозрений Качемасов и Демидов были видными учеными — археологами, студенты приехали вместе с Демидовым, Пелипенко, Затулыворота и братья Перепелица много лет прожили в станице Каширской. Единственным человеком, недавно появившимся в этой местности был Виталий Здравников. Правда, исправительно-трудовой лагерь подтвердил, что Здравников отбывал наказание за кражу и недавно был досрочно освобожден. Но по описанию Нади да и по собственным размышлениям Николая, этот человек выглядел подозрительным.

«В лагерь Здравников был доставлен с Украины год назад, — размышлял Николай. — Сам он по документам значится уроженцем Западной Белоруссии, был в оккупации. Фашистская разведка часто вербовала агентов из среды преступного элемента…»

Белявин решил сам лично познакомиться с этим рабочим экспедиции, постараться разузнать, чем живет он.

По узкой тропинке Николай спустился к реке. В этом месте Псе вырывалась из ущелья, стремительный бег ее тормозили отмели и перекаты. Река образовала ряд тихих, глубоких заводей, над которыми, словно часовые, стояли вековые гиганты-белолистки.

Еще издали Белявин заметил человека, сидящего с удочками возле старого, нагнувшегося над водой дерева. У рыбака была сутуловатая спина, жилистая шея и могучие плечи.

— Ну, как? Клюет? — шепотом спросил Николай.

Рыбак обернулся. Сухое, скуластое лицо его имело мрачное, замкнутое выражение, светлые глаза смотрели тяжелым, неласковым взглядом. Несколько мгновений он молча разглядывал стоявшего рядом стройного русоволосого офицера, а потом ответил:

— Клюет… Но мелочь все ловится… Голавли…

Голос у рыбака был хрипловатый, низкий.

— Не будете возражать, если я устроюсь рядом с вами?

— Пожалуйста, товарищ лейтенант… Места хватит, — безразлично ответил рыбак, не отрывая глаз от поплавков.

Николай насадил червей и забросил удочки. Поплавки чуть подрагивали на серо-свинцовой воде.

— Закурим?

Белявин достал портсигар, раскрыл его и протянул рыбаку. Тот взял папироску и поблагодарил:

— Спасибо, товарищ лейтенант…

Наступило длительное молчание. Рыбаки курили, не отрывая глаз от поплавков. Вдруг один из поплавков незнакомца рванулся в сторону и нырнул. Рыбак ловко подсек небольшого голавлика, бросил его в ведерко с водой и снова застыл в позе напряженного ожидания. Потом поймал голавля Белявин.

— Крупный! — одобрительно заметил незнакомец.

За час рыбаки поймали десятка два голавлей и небольших шаранов. Потом из-за гор вышло солнце. Его золотистые лучи сразу разогнали серые, пепельные тени. Засверкала смоченная росой листва, словно золотом налились речные струи.

— Ну, теперь часа на два — шабаш! Не будет клева! — заметил незнакомец.

— Как хорошо здесь! — восторженно проговорил Николай, окидывая взглядом золотистую реку, свежую листву деревьев, серые обрывистые стены ущелья.

— Хорошо! — согласился незнакомец.

— Целую неделю я собирался на рыбалку, — улыбаясь, признался Николай, — Никак не мог выбраться, все важные дела были…

Незнакомец промолчал.

— Да! Ведь мы с вами еще, так сказать, не познакомились! — так же весело продолжал Белявин и протянул руку. — Лейтенант Белявин…

— Виталий Здравников, — представился незнакомец, пожимая протянутую ему руку. — Ну, я буду уху варить… Пора уже завтракать…

— Примите меня в долю, — попросил Белявин.

— Пожалуйста…

Пока Здравников чистил рыбу и разжигал костер, Николай достал из своего вещевого мешка консервы, хлеб, бутылку вина и пластмассовый походный стаканчик.

— Давайте закусим! — предложил он. — Когда еще уха будет… И выпить есть у меня…

Хмурое лицо Здравникова посветлело и он уже приветливо взглянул на собеседника.

— Я, собственно говоря, не пью сейчас… Разве только за компанию…

Они выпили по стаканчику вина и некоторое время с аппетитом уничтожали консервы.

— Вы связист, товарищ лейтенант? — вдруг спросил Здравников.

— Да! — внутренне настораживаясь, ответил Белявин — Специалист по радиосвязи.

— Когда-то я тоже мечтал стать радистом, — вздохнул Виталий. — Приемники в школе строил… Да вот ничего не вышло…

— Почему?

Брови Здравникова сурово сдвинулись, в глазах промелькнуло выражение искренней, глубокой душевной боли.