Сейчас Надя припомнила еще целый ряд странных оговорок, допущенных Зотовым. Ей захотелось сейчас же, немедленно отправиться к Николаю и сообщить ему свои подозрения. Но она понимала, что ее внезапная отлучка может насторожить врага.

«Врага? — спросила Надя сама себя. — А имею ли я достаточные основания, чтобы так называть Зотова? Ведь он приехал вместе с Демидовым. Демидов знает его. Может быть, я просто излишне подозрительна?»

И Надя решила, что ничего особенного не произойдет, если свои наблюдения она выскажет Николаю только на следующий день, когда была назначена встреча.

Как обычно, Белявин до одиннадцати часов ночи продежурил на радиостанции. Неизвестная рация молчала, и Николай отправился к себе, в маленькую комнатку, примыкавшую к радиостанции. Раздевшись и аккуратно сложив обмундирование, он лег на узкую койку и задумался.

Он чувствовал, что его последние сообщения дали основания майору Величко выработать какую-то новую версию. Но что это за версия, он никак не мог догадаться.

Потом он стал думать о Наде.

«Где сейчас она? Может быть, сидит у походного костра где-нибудь в горах и задумчиво смотрит на пляшущие язычки пламени? Или спит в своей палатке?»

Николаю ясно представилась полутемная палатка и жена, спящая на походной кровати-раскладушке. Она спит, подложив под щеку ладошку и смешно оттопырив пухлые губки.

«Надюша, родная моя! — растроганно подумал Николай. — Как мало мы бываем вместе.»

Он достал из кармана гимнастерки маленькую фотокарточку, заботливо обернутую прозрачным целлофаном, и долго всматривался в простое, ясноглазое лицо жены.

«Ничто, никогда не разлучит нас, дорогая моя!» — подумал он и, спрятав карточку, выключил свет.

Через несколько минут Белявин заснул крепким сном усталого человека.

Проснулся он оттого, что кто-то включил в комнатке свет. В дверях стоял старшина-радист.

— Товарищ лейтенант, неизвестная рация начала работу! — взволнованным, приглушенным голосом проговорил старшина. — Наши уже пеленгуют ее…

— Сию минуту!

Николай торопливо оделся и, на ходу затягивая пояс на гимнастерке, выбежал в коридор.

В аппаратной маленький, подвижной сержант-радист, прильнувший к аппарату, молча протянул ему вторую пару наушников. В наушниках слышалось легкое потрескивание и чей-то хрипловатый голос размеренно повторял одну и ту же фразу:

— Луна, Луна, я Сириус-семь! Луна, Луна, я Сириус-семь…

— Позывные! Те же, что и в прошлый раз! — нахмурившись, пояснил сержант, пододвигая к себе несколько остро заточенных карандашей и стопку бумаги.

— Тридцать семь, тридцать семь, тридцать семь, — размеренно три раза повторил тот же голос.

Далее шел непонятный набор цифр. Николай обратил внимание на то, что цифры все возрастали вначале шли единицы, потом неизвестный радист назвал несколько цифр второго и третьего десятка, затем перескочил на со́рок…

«Да! Майор Величко прав! — решил он. — Сообщение шифруется с помощью какой-то книги…»

Кто-то тронул Николая за плечо. Он обернулся. Перед ним стоял старшина с картой в руке.

— Продолжайте запись! — сказал Белявин радисту, снимая наушники.

— Товарищ лейтенант, неизвестная рация запеленгована в квадрате одиннадцатом. Машина и дежурный наряд автоматчиков ждут вас! — четко доложил старшина.

Белявин торопливо схватил фуражку и вслед за старшиной выбежал из аппаратной.

Как только Николай закрыл за собой дверцу кабины, машина рванулась вперед. В ярком свете фар замелькали палатки, домики, фигуры часовых.

Когда машина миновала въездную арку, старшина скомандовал шоферу:

— Налево!.. К Заречным хуторам… Газуй вовсю!

Машина повернула к горам и понеслась по узкой лесной дороге, подпрыгивая на корневищах и ухабах. В золотистых лучах света мелькали и бежали назад кусты, стволы деревьев, пеньки.

— В одиннадцатом квадрате — высота Волчий клык, — крикнул старшина. — Двенадцать километров отсюда. Кругом лес, ни одного населенного пункта. Думаю, что с этой высоты и работает подлец.

— Добраться до нее быстро сумеем?

— Через пятнадцать минут будем на месте… Мимо высоты идет дорога на лесопункт…

Машина виляла из стороны в сторону и раскачивалась. Николая бросало то на дверцу кабины, то на старшину. Нависшие над дорогой ветки деревьев скрежетали по крыше кабины.

Дорога вдруг вильнула влево, и свет фар выхватил из темноты несколько маленьких хаток.

— Заречные хутора! — пояснил старшина. Сворачивай на леспромхозовскую дорогу…

Машина прогрохотала по какому-то мостику и помчалась вдоль обрыва. С одной стороны высилась каменная стена, с другой — внизу тусклым серебром сверкала речка.

— Далеко еще? — нетерпеливо спросил Николай.

— Километра три…

— Выключить фары!

Шофер притормозил.

— Опасно, товарищ лейтенант! — сказал он. — Дорога — сами видите какая… Не дорога, а пронеси господи! Ведь все равно шум мотора будет слышен.

— Лучше поедем тише, но без света… Выключить фары! — повторил Белявин. Ночью свет фар виден километров за десять, а мотор услышишь только вблизи…

Дорога впереди стала тускло-серой. Машина осторожно, словно ощупью, шла по ней. Опустившись вниз, переехали вброд речку, несколько минут пробирались через кустарники и мелколесье.

— Стой! — приказал старшина.

Белявин выпрыгнул из кабины и осмотрелся. Справа от дороги высилась поросшая густым лесом гора. Луна была где-то за ней, и гора рисовалась на фоне освещенного неба неясным темным треугольником. Вершина, как острый клык, впивалась в небо…

Из кузова машины спрыгивали автоматчики.

— Вот он, Волчий клык, товарищ лейтенант! — прошептал старшина. — Я думаю одно отделение послать по правому склону, а другое — по левому, с тем, чтобы охватить эту горку и лес вокруг нее прочесать. А мы прихватим с собой пяток человек и пойдем прямо к вершине!

— Действуйте! — согласился Белявин, видя, что старшина прекрасно ориентируется в обстановке.

Старшина пошептался с автоматчиками, солдаты бесшумно исчезли в темноте. Белявин не услышал ни шагов, ни бряцания оружия, люди словно растаяли, растворились в теплом ночном воздухе…

— Молодцы! — тихо похвалил он солдат.

— Разведчики! — с гордостью объяснил старшина. — Все как одни комсомольцы… А учитель у них знатный — Герой Советского Союза капитан Дгебуадзе, всю войну в разведке служил… Ну, и нам пора?

Подниматься в гору было трудно — ноги скользили по влажной траве, то и дело по дороге попадались колючие кусты и стволы деревьев. Белявин вскоре запыхался и вспотел. Под его сапогами трещали сухие ветки.

— Вы, товарищ лейтенант, идите за мною, след в след, — посоветовал старшина.

Он шел особенной, легкой бесшумной походкой, осторожно раздвигая ветки кустарников. Иногда Николай видел в нескольких шагах от себя такие же бесшумные фигуры автоматчиков.

Подъем продолжался минут сорок пять. Наконец лес и кустарник кончился. Под ногами заскрипели мелкие камни. Чуть выше, метрах в пятнадцати, темных клыком громоздилась острая каменная вершина.

Опережая Белявина, старшина стремительно и бесшумно побежал вперед и скрылся за скалистым выступом…

Когда окончательно запыхавшийся Николай обогнул выступ, старшина ползал по каменистой площадке, над которой высилась остроконечная скала.

— Не иначе как здесь работал этот мерзавец! — уверенно проговорил старшина. — Самое удобное место… И фонарь можно засветить, никто не обнаружит… Стоп! А это что такое? — старшина вскочил на ноги и поднес к глазам какой-то предмет — Карандаш, товарищ лейтенант… Видать, спугнули мы этого мерзавца…

— Пусть автоматчики спустятся вниз и ждут нас, — распорядился Белявин. — А мы с вами, старшина, включим фонари и внимательно осмотрим эту площадку…

— А не спугнем мы зверя, товарищ лейтенант! Может, он где-нибудь тут залег?

— Оцепление не будем снимать до рассвета. Когда рассветет, еще раз внимательно осмотрим местность…