Она не чувствовала, как Хок вытер ее лоб, обтер ее тело прохладной тряпкой и закутал ее в мягкую шерстяную ткань. Он откинул влажные локоны волос с ее лба и нежно поцеловал его. Разведя огонь, он быстро вернулся к ней, чтобы обнаружить ее яростно трясущейся в аккуратном коконе одеял, которые, по уверению целителя, должны были облегчить лихорадку.

Отчаяние охватило его, более жестокое и сбивающее с ног, чем самый мощный горный шквалистый ветер.

Примитивный стон сорвался с его губ, когда Хок увидел, как она ожесточенно царапает свою безупречную кожу, в тщетной попытке успокоить раздражение, вызываемое каким-то злобным животным, которое создала лихорадка, чтобы мучить ее. Она исцарапала бы себя в кровь, если бы он не остановил ее, но он все же не смог связать ей руки, как это порекомендовал целитель. Образ того, как она напрягается, чтобы сбросить свои оковы, возник перед его глазами, и он проглотил готовый вырваться вопль бессильной ярости. Как он может вести войну против невидимого захватчика, у которого нет уязвимых мест? Как можно одолеть яд, от которого нет лекарства?

Он помедлил мгновение, перед тем как сорвать рубашку со своего тела и скинуть сапоги. Одетый только в килт, он вытянулся на кровати и обнял ее, крепко прижав ее спину к своей груди.

Эдриен! Он почувствовал резкую боль, баюкая ее в своих руках. Как он может испытывать такую боль по отношению к незнакомке? Откуда появилось это чувство, что они должны были иметь больше времени?

Он прислонился к стене, уложил ее между своих ног, его руки крепко сжимали ее, пока она тряслась и вздрагивала, его подбородок покоился на ее голове.

Глубокой ночью лихорадка достигла пика, и она заговорила, и заплакала серебряными слезами.

Они никогда не узнает, что он стер их поцелуями, одну за другой.

Она никогда не узнает, что он с тяжелым сердцем слушал, как она плакала о человеке, о котором не стоило плакать — как он считал, и что он желал от всего сердца быть тем первым человеком, которого она любила.

Эвер-Хард[10] Дэрроу Гарретт. Ублюдок, который разбил сердце его жены.

Какой уважающий себя шотландец был назван беспощадным?[11]

В ранние рассветные часы Хок поглаживал гладкую черную поверхность шахматной фигуры, которую дал ему Гримм, потому что Эдриен бредила и о ней. Он изучал ее и удивлялся, почему эта фигурка была так важна для нее, что даже когда она умирает, она продолжает отчаянно искать ее в темных коридорах своего сознания.

* * *

Его разбудил шум, который вырвал его из глубокого сна без сновидений. Отказываясь открыть глаза, он сначала определил другими органами чувств, что его сейчас окружает. Проклятье, она все еще горит! Возможно, даже больше, чем прежде. Его жена в течение нескольких дней умирала у него на руках. Что же разбудило его? Неужели наконец-то явились цыгане?

— Дай мне пройти! — голос кузнеца громом донесся из-за закрытой двери, достаточно громкий, чтобы сотрясти ее. Хок полностью проснулся. Голос этого человека привел его в готовность сражаться.

— Хок убьет тебя, парень, — усмехнулся Гримм. — Для начала, ты ему не нравишься, и он сейчас в очень плохом настроении.

Хок кивнул, соглашаясь со словами Гримма, он был рад, что поставил охрану перед входом в Зеленую комнату для леди. Невозможно было предсказать, что бы он сделал в своем нынешнем настроении, если бы проснулся и увидел заносчивого кузнеца, глазеющего на него.

— Болваны! Я же сказал, что я могу вылечить ее! — отрезал кузнец.

Хок моментально напрягся.

— Так я болван? — Голос Гримма дрогнул от недоверия. — Нет, болван тот, кто думает, что существует лекарство от отравления таким ядом, как каллаброн!

— Осмелишься ли ты рискнуть, Гримм? — спокойно сказал кузнец.

— Дайте ему пройти, — приказал Хок через закрытую дверь.

Он услышал звук мечей, отодвигаемых с металлическим лязгом, когда стражники развели скрещенные клинки, которые перекрывали доступ в Зеленую комнату, и Адам появился на пороге, почти заполняя собой дверной проем.

— Если ты пришел сюда, думая поиграть со мной, Адам Блэк, то убирайся, пока я не пролил твою кровь и не увидел, как она бежит по полу. Я немного отвлекусь, но мне от этого станет легче.

— Почему ты держишь ее таким образом? Так крепко, словно она очень дорога тебе?

Хок крепче прижал ее к себе.

— Она умирает.

— Но ты едва знаешь ее, парень.

— Я не понимаю и не могу привести разумных причин, которые заставляют меня делать это. Но я отказываюсь терять ее.

— Она красива, — предположил Адам.

— Я знал много красивых девушек.

— Она красивее всех других?

— Она отличается от других девушек, она особенная. — Хок нежно потерся щекой о ее волосы. — Почему ты пришел сюда?

— Я слышал, что это был каллаброн. Я могу ее вылечить.

— Не вздумай искушать меня тем, что невозможно сделать, кузнец. Не обольщай меня ложной надеждой, или ты будешь умирать рядом с ней.

— Не вздумай искушать меня тем, что невозможно сделать, Лорд Хок, — четким эхом отозвался Адам. — Кроме того, я говорю правду о лекарстве.

Хок некоторое время внимательно изучал кузнеца.

— Если ты сможешь, то почему ты это сделаешь?

— Исключительно из корыстных соображений, уверяю тебя. — Адам подошел к постели и сел на край. Он протянул было руку, но остановился, взглянув на лицо Хока. — Я не смогу вылечить ее, не прикасаясь к ней, ужасный Хок.

— Ты смеешься надо мной.

— Я смеюсь над всеми. Не принимай это близко к сердцу. Хотя в твоем отдельно взятом случае, это как раз персональные насмешки. Но в этот раз, я говорю только правду. У меня есть лекарство.

Хок фыркнул и крепче сжал руки, защищая свою жену.

— Как случилось, что простой кузнец, знает такие бесценные вещи о том, как лечить отравления?

— Ты впустую тратишь время, задавая мне вопросы, тогда как леди умирает.

— Тогда дай это лекарство мне, кузнец.

— О, нет. Не так все просто…

— А кто теперь тратит время? Я хочу лекарство. Дай его мне, если оно действительно есть у тебя, и убирайся.

— Услуга за услугу, — категорично заявил Адам.

Хок знал, что это произойдет. Этот мужчина хотел его жену.

— Ты сукин сын. Чего ты хочешь?

Адам шаловливо усмехнулся.

— Твою жену. Я спасу ее. И она будет моей.

Хок закрыл глаза. Он должен был выгнать ублюдка, когда у него была возможность. Где, к дьяволу, пропадают эти цыгане? Они уже должны были добраться до Далкита.

Кузнец может вылечить его жену, так он сказал.

Цыгане могут ничего об этом не знать.

И все, что хочет кузнец в обмен на спасение жизни его жены, была его жена. Каждый нерв в его теле кричал от сопротивления. Вверить эту женщину, передать ее тело и ее щедрую пылкость другому мужчине? Никогда. Хок заставил себя открыть глаза и уставился на мужчину, называющегося Адам.

Он должен позволить этому надменному, красивому ублюдку кузнецу ложиться сверху на тело его жены и губами ловить стоны ее удовольствия? Губы кузнеца даже сейчас изгибались в жестокой улыбке, так как он наслаждался сражением, которое шло внутри Хока.

Хок заученно придал своему лицу безмятежное спокойствие. Никогда не показывай настоящих чувств. Никогда не показывай, о чем ты думаешь, даже когда тебя терзает самая сильная боль. Как хорошо он выучил этот урок, преподанный королем Яковом.

Но, все-таки, она сможет выжить.

— Эта девушка — не услуга, которую я могу оказать тебе. Я отдам ее тебе, если — и только в этом случае — если она захочет тебя, — сказал он, наконец. Если она умрет, он потеряет ее. Если она выживет, то он тоже потеряет ее — это будет цена за ее спасение. Но в этом случае, все может быть и иначе. Неспособный укротить гнев, который, как он знал, сверкал в его глазах, он снова закрыл их.

— Согласен. Ты отдашь ее мне, если она захочет меня. Запомни свои слова, Лорд Хок.

Хок вздрогнул.

Когда он снова открыл глаза, Адам приложил свою руку к лицу его жены. Капельки пота блестели вокруг ее губ и на лбу. Рана на шее почернела, кожа вокруг нее отливала зеленью.