— Чего?!

Так я из кустов-то и выскочила. Лешонок мой на закорках грозно брови свел, а белка на его макушке на задние лапы вскочила и пищит сердито. Ишь, чего удумал! Вы послушайте, люди добрые, чем муж верный жену пугать вздумал!

— Я ж тебя обогрею, соколик мой, — уперла кулаки в бока, того гляди от супружника один пепел останется, до того злость жгучая меня взяла. — Я ж тебе гляделки-то из головы выну, чтоб на сторону не косили! В такой крендель свяжу, в жизнь на ноги не встанешь, да рук к бабе жалстивой не потянешь. Ишь!

— Опять не сдержалась дочка, — батька мой за спиной хохочет, да князю кланяется. — И всё на том же! Ох и ревнивица.

— Благодарствуй, тестюшка, — Велеслав отвечает, а сынок старший на деда обиженный глядит. Вот кто указал на наследничка, и к нам дорожку открыл. Эх, батя-батя.

— Будь здоров, зятек, — лешак Берендей кивает, а сам всё посмеивается, на меня с сынками глядючи.

И чего его опять в лес заповедный зазвала? А чтоб хозяин всегда в хозяйстве был. Батька-то, как я подросла, в дедов лес ушел, сказал, что до сроку старику поможет, видать, знал, что назад идти придется. Вот и сидит теперь в доме нашем, да за добром моим смотрит. А еще гостинцы внукам шлет: и ягод лучших, и орехов спелых. А соленья с вареньями я сама сделаю, больно их сокол мой уважает, да и сыночки лопают, аж щеки трещат.

А Никуша первый пробу снимает — ему можно. Он нам верный друг и защитник, за то и батька мой с ним сдружился. Как отпросится воевода от службы отдохнуть, знаем уж, что в лес заповедный брагу к лешему пить отправился. А как браги нахлебаются, так и песни непотребные горланить принимаются. Тут уж лес заповедный люди добрые десятой дорогой обходят. Батька ж с дружком своим любимым поймают и пить с собой заставят. У них-то глотки луженые, а прохожим боги столько сил не отмерили, вот и спасаются, как могут, чтоб под кочкой потом не проснуться с медведем в обнимку.

Уж и ругал их Велеслав, кулаками тряс да ногою топал. Стоят безобразники, глазами честными смотрят, на груди рубахи рвут. Мол, не бранись, князюшка, больше озорничать не станем. Да только знаем мы, как не станут, уж не в первый раз клянутся. Вот и скачут гонцы по селам окрестным — воевода к лешему отправился, а народ, кто умный, тот уж мимо леса не пойдет. Береженого и боги сберегут, а кто дурак, того и не жалко. Всем предупрежденье было.

Вот так и живем — не тужим. Весело живем. А как заскучаем, так забава завсегда сыщется. И я всем довольная. И муж молодец, и на детушек нарадоваться не могу. Лес стоит и стоять будет. А супружнику моему никто, кроме меня и ненадобен. Это он меня подзадоривает, чтоб поскорей домой возвращалась. Знаю я, а всё одно бранюсь. Да и ладно, Велеслав знает, как злючку свою успокоить. А я что? Нос задеру, вроде и чин выдержала. А уж как одни останемся, так за всё друг с друга спросим, мы же оба в должниках ходить не любим, вот всё и торгуемся. Так уж двух сыночков наторговали, глядишь, и еще появятся. Мы на это дело щедрые.

Вот и вам, люди добрые желаю, жить-поживать и от добра не бегать, оно ж завсегда найдет и само в руки сунется. А там уж дураком не будь, хватай и держи к сердцу поближе, чтоб ничья воля черная не всунулась. Уж я-то теперь ученая. И нос зазря задирать не стану и своего не отдам, чего и вам желаю. А еще счастья лукошко полное, да радости мешок цельный. И чтоб завсегда только вести добрые вам были. А еще сердца верного рядом, и глаз любимых напротив. В них поглядишься, и как на солнышке погреешься.

Живите, люди добрые, в мире и согласие, как мы живем. А теперь прощевайте, мне еще с мужа спросить должок надобно. Забот полон рот, как бы со всем управиться?..