Пройдя в комнату, только прилёг и тут же вновь оказался на берегу реки, а впереди, как и всегда в моих снах — маячил знакомый силуэт. Девушка повернулась…

— Охренеть! — шепчу, не веря глазам. — Алина?! — окликнул, обращаясь к недавней попутчице, но она… никак не отреагировав прошла сквозь меня. Подношу руку к лицу — обзор не меняется. — Вот чёрт, я ещё и невидимка!

Озарённый этим открытием я последовал за девушкой. В конце концов, меня действительно очень заинтересовала моя попутчица. А то, что она же и оказалась той девушкой из снов — всего лишь приятный бонус.

Миновав перекрёсток, она скрылась под аркой. Не включая света, скинула в прихожей обувь и, шлёпая босыми ногами, прошла в комнату. Голубые обои, синие занавески во всю стену и даже постельное белье с изображением картин подводного мира. Свисающая с высокого потолка бело-голубая люстра в три рожка заливает ярким светом просторное помещение.

Старенький мебельный гарнитур с множеством книг и дисков на стеллажах, на стенах огромные написанные маслом картины в резных лакированных рамках из тёмного дерева и электроакустическая гитара. В изголовье гигантских размеров кровати на подставке лежит ноутбук. Девушка мимо ходом чмокнула сидящего за стационарным компьютером парня…

Я ощутил, что стиснул зубы настолько, что имеется реальный шанс их лишиться. От этого и проснулся. С ужасом осознавая, что кажется доигрался. Ведь моя неадекватная реакция, это ни что иное как ревность! А она не возможна без любви… Значит, я ещё и…

— Ох, звездец! И это была любофь… — грустно напел я, перековеркав слова.

Остаток ночи и большую часть следующего дня, в попытке выбить из головы дурь, я промотался по всей планете, устроив себе обзорную экскурсию. Вот небоскрёбы Дубая, вот белоснежные пляжи, тропические леса — места сменялись как картинки, принося с собой новые звуки и запахи.

К вечеру измотанный вернулся почему-то не в квартиру, а в лагерь и уснул мертвецким сном. Вот только ночью меня что-то разбудило. Долго прислушивался к окружающим палатку звукам: шелест листьев на ветру, вот что-то царапнуло полотнище палатки и послышался звук рвущейся ткани. Нервы не выдержали, и я рванул прочь. Спонтанно, куда угодно, лишь бы подальше.

Пахнуло тёплой, влажной листвой, ноги утонули в сочной, искрящейся росой траве. Я стою в тени высокого кряжистого дерева, посреди залитой солнечными лучами лужайки. Неподалёку виднеется грунтовая дорога. Чуть дальше начинается то ли посёлок, то ли городок.

На улочках плотно жмутся друг к другу трёх и четырёхэтажные белые, серые, красные каменные домики с черепичными крышами. «Старинный английский городок» — мелькнула мысль.

— М-да, вот жил и не мечтал всё это увидеть. А теперь, пожалуйста, и вечный страх в оплату дара, — бормочу сам с собой, что вообще в последнее время начинает входить в привычку.

Послышался звук приближающегося автомобиля.

— О чёрт! — вырывается вместе с осознанием того, что я не в Отражении, и тут же панически меняю дислокацию.

«Ул. Титова дом 26» — значится на ближайшем здании и табличка — «Отдел ЗАГС Чкаловского района г. Екатеринбурга».

— Вот это меня носит, — бурчу.

И главное понимаю, что задерживаться на месте нельзя. Если используют снотворное шансов на побег не будет. Надо попасть в Отражение. Но сколько не стараюсь — не удаётся.

Неподалёку послышался гудок электрички. Опять сваливаю. Новый скачек и накатил запах сена, навоза. Где-то перекликаются петухи, а рядом слышится утробное урчание. Поворачиваюсь на звук, и встречаюсь взглядом с огромным лохматым цепным псом. Явно смесь лайки с кем-то покрупнее.

— Тихо бобочка, тсс хороший, я уже ухожу, — шёпотом обращаюсь к псине и… хотел уже перенестись, но ощущение дежавю меня остановило.

Запах и звуки, всё это уже было. В памяти всплыли картинки далёкого детства: мы тогда жили в Одессе. Дед повёз меня в село. Там я сдружился с соседской девчонкой.

Вспомнилось как по ночам мы частенько выбирались украдкой через окно и гуляли до утра. А однажды я украл огромный коробок каминных спичек. Было весело, как бывает в те мгновения, когда совершаешь что-то запретное. Разожгли костёр в подлеске на краю села. Лето выдалось сухим, и огонь с жадностью накинулся на сушняк под ногами — лес полыхнул. Поднялась шумиха.

Мы как юные партизаны сидели, прячась за точно такой же собачьей будкой возле сеновала. Светало, доносились запахи сена и навоза, недовольно ворчал потревоженный пёс, где-то мычали коровы, блеяли козы, петухи старались перекричать друг друга. Нас нашли. В то утро я впервые познакомился с ремнём и затаил обиду на деда, а тот вскоре умер не прощённым.

М-да уж… воспоминаньице. Но пёс и вправду знакомым теперь кажется.

Я обернулся. Прямо за спиной сидела до слез знакомая парочка перепуганных малышей. Шок? Не-е-ет… меня теперь удивить видимо невозможно.

— Не злись на деда, — спокойно произношу, обращаясь к себе маленькому. — Ещё поймёшь, как тебе будет его не хватать и будешь всю жизнь корить себя за то, что не простил…

Мальчуган хлопал глазами и молчал, боязливо прижимаясь к своей подельнице.

— О! Нашли этого обормота? — послышался такой родной голос. — Спасибо вам, молодой человек.

— Не наказывай его, он и так уже напуган, — попытался вступиться я, но дед уже вытаскивал из штанов ремень.

— Ты иди, иди хлопец. Это уже моё дело, — пробурчал старик.

В последний раз взглянув на дорогого мне человека, я отвернулся и пошёл прочь под звук раздающихся за спиной шлепков и всхлипов.

По-дурацки всё вышло. Вот имел ли я право вмешиваться в прошлое? Хоть убей не помню, как нас тогда нашли, в памяти сохранился лишь факт наказания. А выходит, я сам себя и выдал…

Выйдя за околицу, перенёсся подальше от своего прошлого. Пришлось ещё раз десять переместиться с одного места в другое, пока наконец-то не очутился в лагере возле столовой. Меня окутал сладковатый аромат молочной каши, под котлами тлели угли. И это настораживало. Ведь в тот момент когда уходил, тут всё давно остыло!

— Я вернулся… — косясь по сторонам прошептал я.

На столе миски с парящей кашей, свежий хлеб, масло. И ставшая уже привычной тишина. И как-то не по себе от всего этого стало. И вдруг ясный солнечный день сменился пасмурным небом над головой, а в котле над погасшим кострищем виднелась корочка рассохшейся от времени каши.

— Фух… Ну наконец-то! — в этот раз от души порадовался я.

Первым делом осторожно подобрался к палатке — никого и ничего. Лишь повалившееся сухое деревце, вспоровшее ткань.

Отражение тоже имеет своё прошлое и будущее. И взглянув ещё раз на распоротую ткань палатки, вспомнил сегодняшний марафон по временам и мирам.

— М-да уж, нервы ни к чёрту. Прошлое, настоящее, Основа, Отражение… Или я свихнулся или…

Тишину ночи разорвал телефонный звонок. Максим оторвал от подушки деревянную после вечернего загула голову. За оперативную поимку вчерашнего клиента участникам операции предоставили внеочередной отгул, что и отметили.

— Вот настырные. Выходной же… — проворчал он и нехотя протянул руку к разрывающемуся на компьютерном столе мобильнику.

Провод зарядника зацепился за стоящую на столе кружку с недопитым кофе, и та полетела на пол.

— Срочно в контору. По дороге подберёшь Лену, Михаила и Станислава, — послышался из трубки голос Оксаны Валерьевны.

Спорить смысла не было. Подняв кружку, с грустью посмотрел на расплывшееся по паласу тёмное пятно, вздохнул и пошёл в ванную. Включил горячую воду. Кран пару раз чихнул, и где-то в трубах послышался странный звук.

— Дьявол!

Макс врубил на весь напор холодную воду и окунул голову под леденую струю. На мгновение дыхание сбилось, но полегчало. Мимолётного взгляда в окно, за которым ползли коварные тёмные тучи, хватило, чтобы окончательно испортилось настроение.

— И дёрнуло меня отогнать тачку в гараж, — бурчал он, натягивая носки.