Вследствие этого изначальная наша территория в меньшей степени, чем это было в Европе (проходной двор!) была подвержена различного рода пришествиям, прошествиям и нашествиям других народов, вернее сказать, они проходили более «по касательной» к нам.

В традиции нашей историографии сие обстоятельство принято воспринимать как благо и предмет национальной нашей гордости. Дескать, благодаря этому обстоятельству мы сохранили свою самобытность, а это почему-то «a priori» каждый должен считать главным залогом своей счастливой жизни.

Однако трезвый подход дает нам все же основания не столь однозначно с точки зрения исторической перспективы нации, а тем более с точки зрения благополучия человека, оценивать «благость» этого обстоятельства.

Да, мы в меньшей мере были подвержены внешним влияниям, но ведь мы вследствие этого и в меньшей мере испытывали на себе стимулирующий эффект «перемешивания» культур, их взаимного обогащения и развития.

Любопытно, что исторический опыт Европы вполне наглядно подтверждает: практически ни одна более менее проявившая себя нация и народность, сварившаяся в средневековом этническом котле, не только не исчезла до нашего времени, но и сумела сохранить свою самобытность.

Тем более не осталась в накладе и отдельная личность, ни по возможностям для самореализации, ни в плане личного материального благополучия.

Второе отличие заключалось в том, что у восточных славян был относительный избыток территории. Они не были стеснены в свободе перемещения, когда в силу тех или иных причин вынуждены были покидать обжитое место. Например, если оно переставало удовлетворять с точки зрения продуктивности, то можно было найти другую приемлемую для жизни территорию, не тратя усилий на интенсификацию производства на старом месте.

Или не ужившись с соседом, более слабый мог, в конце концов, плюнуть на все и уйти. Отсюда возникающие конфликты разрешались чаще всего не вынужденным перемирием и компромиссом (без чего просто невозможна организация общего жития, да и сама устойчивая цивилизация), а уходом.

Избыток территории – благо или проклятие?

Любопытный парадокс: в России, которая всегда обладала избыточной территорией, отношение к ней куда трепетней и куда более табуировано, чем у многих других народов, страдающих от недостатка земель. Возможно от того, что те, кто обладает недостатком территории не заинтересован вообще признавать территорию священной, ибо это создает идеологические препоны для захватов у соседей.

Нам же действительно уже «чужого не надо». Нам дай Бог переварить свое. А его так много, что не только переварить не успеваем, но и даже приглядеть за тем, что имеем. А где без пригляду, там всегда охотники найдутся.

Потому в российской традиции территория – предельно фетишизирована. В народном сознании наши громадные просторы – символ нашего могущества, залог нашего благополучия и вообще физического существования. Словно на меньшей площади российская душа просто бы не поместилась. Более того, величие нашей нации, благополучие и само существование мыслится нами зачастую как прямые производные обладания большой территорией.

Однако самый обидный для нашего национального самосознания парадокс заключается в том, что могущество державы, процветание ее граждан и вообще само существование нации давно уже непосредственно не зависит от размеров территории ее проживания.

Стоит отметить, что территориальная экспансия – естественное свойство всех народов на ранних ступенях их развития. Тогда площадь территории проживания, возможность ее расширения действительно была важнейшим условием выживания человеческого племени, как любого чисто биологического вида. Однако переход от экстенсивного освоения территории к интенсивному (связанному с развитием производства, совершенствованием технологий и пр.) – один из главных признаков перехода от примитивных человеческих сообществ к цивилизации.

Впрочем, инерция экспансии, как пережитка видового примитивизма, определяла фабулу человеческой истории на протяжении многих эпох. Пик расцвета этой тенденции – держава Александра Македонского, Римская империя, арабские завоевания VII века н. э. В новое время экспансия сменилась колониализмом, в котором главную роль играло уже не прямое присоединение территории, а возможность ее экономической эксплуатации.

Тридцатые и сороковые годы прошлого века знаменовалась бурным рецидивом территориального экспансионизма, который, судя по всему, может остаться последним примером активной роли этой тенденции в развитии человечества.

Однако главный урок, который преподнесен человечеству этими примерами очевиден: после завершения эпохи первоначального накопления капитала ограничения на смену хозяйственных территорий в некотором смысле является одним из главных стимулов технологического и экономического прогресса. Правда, при условии, если хозяйственная территория не изолирована, скажем, природными условиями или идеологическими запретами от других, т. е. имеется возможность относительно свободного обмена технологическим опытом.

И наоборот большая территория и тем более избыток ее является важнейшим фактором, тормозящим развитие населяющей ее народности.

Этот тезис можно было бы представить как социально-политическую аксиому. Хотя бы потому, что такая закономерность засвидетельствована бесспорной исторической практикой.

1. Bce реально великие державы нашего времени в смысле своего влияния на мировую политику и экономику имеют относительно небольшую территорию. Причем за исключением США, эти страны существенно малы. Более-менее сопоставимый с нами и Североамериканскими штатами по территории Китай, все же в силу природно-географических условий может хозяйствовать далеко не на всей своей «жилплощади».

2. Государства, в которых самые высокие доходы на душу населения, а также самый большой уровень социальной защищенности и обеспеченности прав человека также относятся к этой категории.

3. Даже самые маленькие государства и народности не только уцелели на карте мира, но имеют сегодня реальные условия для сохранения своей самобытности. Даже в условиях глобализации экономики и чудовищной экспансии универсальной масс культуры.

Однако если аксиома – истина, не требующая доказательств, то в объяснении она все же нуждается.

Итак, почему избыток территории в исторической перспективе тормозит развитие нации?

– Экстенсивное развитие «проще» чем интенсивное и этот соблазн ведет к тому, что упор делается не на развитие продуктивности, а простое воспроизводство за счет вовлечения новых ресурсов. Основная энергия и средства общества направляются именно на вовлечение ресурсов, а не на повышение эффективности их использования.

При этом чем больше территория, тем больше непроизводительные затраты, которые вынуждено нести общество для ее освоения, а значит меньшая доля средств может направляться на повышение благосостояния. Усилия по вовлечению новых территорий в хозяйственный оборот буквально истощают нацию, не оставляя средств на продуктивное освоение новых территорий. Пример тому – печально знаменитая Байкало-Амурская железнодорожная магистраль (БАМ). Дорогу осилили, но средств на разработку прилегающих ресурсов у нас уже не хватило.

– В свою очередь экстенсивная экономика тормозит технологический прогресс нации. При этом надо понимать, что в условиях глобализации все большую ценность приобретают финансовые ресурсы и ноу-хау, т. е. технологии. Именно они сегодня обеспечивают устойчивость национальных экономик, а также их относительную независимость от природных обстоятельств, в том числе и от истощения внутренних минеральных ресурсов. Ярчайшая иллюстрация этого тезиса – Япония. США давно уже активно резервируют свои ресурсы, используя финансовые и технологические преимущества. А события последних лет, связанные с достаточно бесцеремонным использованием Россией преимуществ энергетической сверхдержавы, показали, что и Европа имеет возможность именно за счет технологий значительно ослабить свою привязку к нашим нефтегазовым трубам и значительно опередить нас в разработке альтернативных источников энергии.