Все, поклонившись друг другу, разошлись в разные стороны, оставив Сталкера в одиночестве. Он проводил колдунью глазами. «Ах ты, маленькая сучка, — подумал он. — Действительно, совсем не в моем вкусе…»

Гонт громко обратился ко всем, перекрыв общий гул своим звучным голосом. Шум затих, и все повернулись к хозяину дома.

— Друзья, обед вот-вот будет готов. Если вы хотите, можете подняться в свои комнаты переодеться. Стол накроют через полчаса.

Гости, беседуя друг с другом, покидали гостиную — Гонт последовал за ними — стряпню надо было проверить. Хок и Фишер остались в огромном зале вдвоем.

— Переоденемся к обеду? — ехидно спросил Хок.

— Разумеется, — ответила Фишер, — Мы же в высшем свете.

— Ну и переодевайся, пожалуйста, — буркнул Хок, и оба рассмеялись.

— Я собираюсь снять наконец свой противный плащ, — сообщила Изабель. — Черт с ним, с уставом, в такой форме слишком жарко.

Она сняла плащ, небрежно бросив его на стоявшее рядом кресло. Хок, ухмыльнувшись, сделал то же самое. Они с интересом посмотрели на огромный стол в глубине комнаты, покрытый крахмальной скатертью и уставленный хрусталем и фарфором. В центре стола располагался массивный канделябр, свечи в нем уже горели.

— Как красиво, — заметил Хок.

— Очень красиво, — согласилась Фишер. — Удивлюсь, если нас пригласят к этому столу.

— Размечталась! Скорее всего, нам достанутся объедки на кухне. Не исключено, Блекстоун решит, что ему нужен дегустатор… Впрочем, Гонт воспринял бы такой поступок как оскорбление его кулинарного таланта.

— Прекрасно. Тогда давай посидим минутку. Ноги так и гудят.

— Присядем, — согласился Хок. — Денек выдался не из легких.

Придвинув два кресла к пустому камину, они уселись и вытянули ноги. Кресла оказались фантастически удобными и устойчивыми. Разговаривать не хотелось. Жара окутывала их душным облаком, глаза закрывались сами собой. Время текло. Хок лениво потянулся. Вдруг в гостиную вбежала Кэтрин Блекстоун. Выражение ее лица испугало Хока, он вмиг вскочил с кресла.

— Извините, что я вас беспокою, — нерешительно заговорила Кэтрин.

— Пустяки, — ответил Хок. — Мы здесь для того и находимся.

— Меня встревожил мой муж, — сказала Кэтрин. — Он зашел и свою комнату переодеться, а я пошла в ванную. Когда я вернулась, его комната оказалась запертой изнутри. Я стучала, но безуспешно: он не открывалась. Боюсь, с ним случилось неладное. Хок и Фишер переглянулись.

— Думаю, нам стоит проверить, — решил Хок. — На всякий случай. Вы пас не проводите?

Кэтрин быстро повела их через гостиную и холл. Рука Хока привычно лежала на рукоятке топора. Им овладело тревожное предчувствие. Все трое поднялись по лестнице. Кэтрин судорожно хваталась за перила, словно втаскивая себя наверх. Хок и Фишер с трудом, успевали за ней, Кэтрин, первой вбежав в коридор, бросилась к третьей двери слева. Она постучала и встревожено повернулась к Хоку.

— Все еще заперто, капитан. Вильям, Вильям, ты меня слышишь?!

Ответа не последовало. Кэтрин отступила, безнадежно посмотрев на Хока.

— Воспользуйтесь своим оружием, капитан. Сломайте дверь. Я беру всю ответственность на себя.

Хок с неохотой вытащил топор.

— Подождите, сначала все-таки поговорим с Гонтом…

— Я не хочу ждать! Вдруг с Вильямом что-то случилось… Ломайте дверь немедленно! Это приказ!

Хок кивнул и взялся за топор.

— Отойдите от двери и освободите мне место.

— Что здесь происходит? — спросил с лестницы Гонт, — Капитан, опустите топор.

Хок повернулся к чародею.

— Советник Блекстоун заперся изнутри и не отвечает. У вас есть дубликаты ключей?

— Нет, — медленно ответил чародей, подходя к ним. — Никогда не держу дубликатов.

Взглянув на запертую дверь, он сжал зубы.

— С Вильямом могло случиться непредвиденное. Ломайте дверь.

Хок обрушил всю мощь своего топора на дверь. Тяжелое лезвие вонзилось в дерево — посыпались щепки. Дверь дрогнула, но не открылась. Хок, высвободив топор, ударил снова. На этот раз лезвие прошло прямо через замок. Хок, улыбнувшись, вытащил топор. Отличное оружие. Он открыл дверь, вошел в комнату. Остальные последовали за ним.

Вильям Блекстоун лежал на полу, безжизненно уставившись в потолок. В груди его торчал кинжал. Вся рубашка была залита кровью.

Кэтрин Блекстоун, оттолкнув Хока, бросилась к мужу. Она коснулась его рубашки, потом погладила супруга по щеке и беспомощно обернулась к Стражам.

— Он убит… Он действительно убит… Кто?… Кто?…

Она громко зарыдала, захлебываясь слезами и содрогаясь всем телом. Фишер подошла к ней, опустилась на колени, обняла и помогла подняться. Она отвела Кэтрин в сторону и усадила на кровать. Бедняжка не сопротивлялась. Слезы текли у нее по лицу — она даже не вытирала их. Шок. Хоку и ранее приходилось видеть людей в таком состоянии. Он посмотрел на Гонта, все еще стоявшего в дверях. Чародей казался потрясенным и испуганным. Наверное, он не до конца осознал происшедшее.

— Гонт, вы ее друг, — произнес Хок. — Уведите женщину отсюда. Мы осмотрим тело.

— Разумеется. Простите, я… Конечно.

— И еще, Гонт…

— Да?

— Проводите Кэтрин вниз, пусть кто-нибудь побудет с ней. И наложите заклятие на дом — заприте его. Я запрещаю кому-либо входить или выходить из него.

— Да, понимаю.

Гонт, приблизившись к Кэтрин, ласково заговорил с ней. Она непонимающе посмотрела на него, но поднялась. Гонт продолжал тихо, спокойно, но настойчиво уговаривать ее. Наконец они вышли из комнаты, Хок прикрыл за ними дверь. Стоя над трупом, Стражи встретились взглядами.

— По-моему, мы с тобой уже не телохранители, — пробормотал Хок.

Фишер с отвращением кивнула.

— Это серьезный прокол в нашей работе, Хок Блекстоун в нашем городе единственный честный политик. Что же, черт побери, с ним случилось?

— Если мы не отыщем убийцу, причем достаточно быстро, в городе начнутся беспорядки, — хмуро сказал Хок. — Вот беда, он мне нравился, Изабель. Доверил нам свою жизнь, а мы не уберегли его.

— Пошли, — предложила Фишер. — Пора работать. Я осмотрю комнату, а ты займись трупом.

Хок опустился на колени возле Блекстоуна, осмотрел тело, стараясь ни к чему не прикасаться. Лицо Советника было совершенно спокойным, даже умиротворенным, широко раскрытые глаза смотрели в потолок. Руки безжизненно вытянуты вдоль тела. Одна нога подвернулась. Кинжал всажен в сердце с такой силой, что эфес вдавился в тело. Хок внимательно осмотрел оружие — это был обыкновенный кинжал, каких сотни. Других ран на теле нет, нет и следов борьбы. Рубашка вокруг раны пропиталась кровью. Хок нахмурился: такое ранение обычно сопровождается сильным кровотечением.

— Посмотри-ка, — подозвала его Фишер.

Хок резко поднял голову.

Фишер сидела на полу возле кровати, изучая бокал, валявшийся на ковре. В нем еще оставалось немного красного вина, несколько капель впиталось в ковер. Багровые пятна напоминали кровь. Фишер окунула палец в вино и поднесла его ко рту.

— Не пробуй, — остановил ее Хок. — Не исключено, что вино отравлено.

Фишер понюхала палец.

— Запах обычный.

— Отложи бокал, сейчас мы не сможем провести экспертизу.

— Ну подумай, Хок, зачем отравлять Блекстоуна, да еще протыкать его кинжалом?

— Правильный вопрос. Версия маловероятная, но, сама знаешь, никогда ничего нельзя угадать наперед. Аккуратнее вытирай пальцы.

— Ладно.

Фишер вытерла пальцы о покрывало и подошла к Хоку. Тщательно осмотрев труп, она покачала головой.

— Отличная работа. Как, по-твоему, все это произошло?

Хок сдвинул брови.

— Дверь была заперта изнутри, единственный ключ оставался у Блекстоуна. Конечно, это только предположение. Однако с уверенностью можно утверждать — это не самоубийство. Во-первых, ему было для чего жить, во-вторых, ему угрожали, а в-третьих, у него есть уйма врагов. Нет, самоубийство решительно отбрасываем.