Е — значит есть удовлетворяющее решение; Н — нет удовлетворительного решения; 0 — дата летописи удовлетворяет прямо нашему январскому календарю.

2. «В лето 6893 (1385 год)... Было знамение в солнце на зиму 1 января на память святого отца Василия».

— А в действительности, это затмение было годом позднее, 1 января 1386 года. Полоса полной видимости проходила в полдень через Царь-Град и далее через Черное море на Астрахань, но благодаря косому положению солнца зимою, полутень могла достигать и до Новгорода.

3. «В лето 6907 (1399 год). Той же осенью было помрачение солнца и тьма. И погибло солнце и явился серп на небе, и потом снова явилось солнце, испускающее кровавые лучи с дымом месяца октября на память святые мученицы Анастасии».

— Анастасия же празднуется 29 октября и в этот день действительно было затмение солнца 29 октября 1399 года, но лишь частное приполярное, со срединой в 12 часов 20 минут, т. е. около Гринвичского полудня, а по новгородскому времени уже около 3 часов вечера. Возможно, что благодаря низкому положению над горизонтом, ущербленное солнце имело в Новгородском крае кровавый вид и было окружено дымными облаками.

4. «В лето 6923 (1415 год). Было знамение в солнце 7 июля».

— Оно и было 7 июля 1415 года. Полоса его полной видимости, начавшись близ Испании в море, прошла близ Новгорода через Витебск, Тверь и Сибирь к Японии и окончилась за нее тоже в море.

5. «В лето 6931 (1423 год). Было знамение в солнце».

— Но в этом году два солнечных затмения были в январе и июле на противоположной стороне земли. Отметка эта может относиться только к затмению солнца 26 июня 1424 года, годом позднее. Начавшись около Калифорнии, полоса его полной видимости прошла в полдень около Гренландии, и в вечернее время пересекла Европейскую Россию, окончившись в Персии.

А из лунных затмений в «Продолжении Новгородской летописи» отмечено только:

1. «В лето 6968 (1360 год). В Филиппов пост (т.е. от 14 ноября по 25 декабря) было знамение... Как бы темною кровью покрылся на чистом небе диск луны...»

— Но в 1360 году было в указанный промежуток только одно лунное затмение 23 ноября 1360 года, сверхполное (13″5) в 14 часов 51 минуту Гринвичского дня, а по Новгородскому времени это было около 5 часов вечера, т. е., видимо, на восходящей луне вслед за закатом солнца. В следующем, 1361 году не было ни одного лунного затмения, а в предшествовавшем 1359 году было лишь неудовлетворительное 5 декабря в 7 часов 15 минут от Гринвичской полуночи, а по Новгородскому времени после 9 часов утра, когда солнце уже взошло, а луна зашла.

Резюмируя это все на табличке IX и снова стараясь определить по ней, с какого месяца автор «Продолжения Новгородской летописи» считал начало своего года, мы видим:

1. Июль (№1 и 4), октябрь (№3) и ноябрь (№5) совпадают с январским годом, а январь (№2) летописи отстал на год, т.е. автор не считал по январскому году, если в № 2 не ошибка записи, вставленной потом.

2. Сентябрьский счет не подошел три раза по сентябрьскому наложению Б и не подошел два раза (Н) по обоим сентябрьским возможным наложениям А и Б.

Значит, автор «Продолжения» исследуемой нами Новгородской летописи не считал свои года по сентябрьскому началу, иначе он не путал бы наложения А и наложения Б соответственно сдвигам летоисчисления на год взад и вперед.

Автор брал затмения из первоисточников, написанных по мартовскому началу года, так как во всех случаях наложение А на наш январский год вышло удовлетворительно (У). Но возможно и то, что он тут перевел уже мартовский счет на январский по наложению А (табл. I ), также, как и в той части, которая считается за основную «Новгородскую летопись по синодальному хартийному списку».

Таблица IX. Согласуемость дат, приведенных в «Продолжении Новгородской Летописи» для солнечных и лунных затмений со счетом начала года с Января, с Сентября и с Марта

Е — значит есть удовлетворяющее решение; Н — нет удовлетворяющего решения; 0 — дата летописи удовлетворяет прямо по январскому Юлианскому календарю.

Интересно, что к тем же выводам о мартовском начале года у русских летописцев, какие я сделал астрономическим путем, пришел еще задолго до меня и Карамзин путем непосредственного сличения летописных дат. Об этом мало известно потому, что он их спрятал в примечаниях и не сделал соответствующих выводов, так что и до сих пор археографы переводят летописный счет на наш январский по осеннему наложению.

Так, цитируя «Летописи Нестора», Карамзин в примечании 50 ко II-му тому «Истории Государства Российского» говорит:

1. «Изяслав, по известию летописца (Нестора) ушел из Киева, сентября 15 в 6576 (=1068) году, а возвратился в столицу через семь месяцев, мая 2, в 6577 (=1069) году. А это случилось бы не в двух, а в одном году, если бы год начинался с сентября».

2. «В 6621 (=1114) году умер Давид мая 25, и в то же лето ноября 3 преставилась Янка: следовательно, новый год не был начинаем с сентября».

Эти выводы Карамзина, с уже выше перечисленными, дают основания думать, что уния с Римом была уже и тогда, а потому все шансы за то, что и «Владимир святой», умерший в 1015 году, всего за 54 года до того, тоже крестился по латинскому, а не греческому обряду: ведь календарь есть основа религиозных празднеств.

Напоминаю, что в западной Европе считали в то время год именно с весны и стали переходить к январскому началу, вероятно, лишь при декретировании папою Григорием XIII в 1582 году Григорианского календаря[17].

О только что изложенных карамзинских соображенях я узнал уже после того, как сам астрономическим путем пришел к выводу о весеннем начале года у русских летописцев от их начала и до конца XV века нашей эры.

А другие исследователи очевидно недостаточно оценили эти указания, может быть потому, что они приютились у Карамзина лишь в нескольких «примечаниях». Все это показывает, что ни сам Карамзин и ни его читатели не понимали огромного значения его открытия, как опровергающего самое основное из сложившихся у нас представлений: о византийском начале и характере русской государственности и культуры в средние века. По изложению его же самого, не говоря уже об «историках православной церкви», русское христианство от начала своего носило так сказать греческую рясу, а после этого открытия выходит, что оно отделилось от папской курии лишь при Иоанне III и жене его гречанке Софии Палеолог в 1492 году.