– Вызывали? – спросил Саша.

– Да.

Я посмотрел в сторону кафе. Чебышев оставался на месте. Марина садилась в машину.

Кого из них отдать Стадухину?

– Саш, возьми женщину, доведи до дома. Она живет на Энтузиастов, в доме за шлагбаумом. Если понадобится помощь, звони Петру.

Саша кивнул и направился к своей машине, припаркованной на противоположной стороне улицы.

Я снова следил за Чебышевым. Он успел заказать еще бокал пива и закуску. Отбывать явно не спешил. Я больше не видел смысла приглядывать за ним и вернулся в свою машину.

Диск в магнитоле закончился. Томка сидела на заднем сиденье обиженная. Врала, конечно. Я могу распознать, когда она на самом деле обижается и реально плачет. И то, и другое она делает крайне редко. Сейчас она просто решила меня поиметь.

– Чего надулась?

– Так, просто… жарко тут.

Я открыл окна.

– Сейчас поедем с ветерком. К бабе Соне хочешь?

Томка для приличия немного подулась, но против визита к бабушке уже ничего не имела.

– Погнали!

– Тогда пристегнись.

Когда я уже вырулил со стоянки и остановился на ближайшем светофоре, дочь вновь подала голос:

– Пап, ты спрашивал, скучаю ли я по маме…

– Ну? – По спине побежал неприятный холодок. Она всегда выбирала точное время, когда отвечать на ранее заданные вопросы.

– Даже не знаю, что сказать.

Я обернулся.

Томка глядела в окно на мальчишку с велосипедом.

Софья Андреевна Данилова относилась к числу людей, которые никогда ничему не удивляются – ни схождению Благодатного огня, ни возвращению партсобраний. Если во дворе ее дома приземлится летающая тарелка, пилотируемая вооруженными креветками, как в «Районе № 9», она накормит их обедом и подскажет, как добраться до мэрии. Наверно, живи она во время Великой Отечественной войны, одинаковое гостеприимство в ее доме находили бы и русские партизаны, и эсэсовцы. Всякая живая козявка, попавшая в поле зрения, могла рассчитывать на помощь, поэтому входная дверь в ее доме никогда не закрывалась.

Когда-то матушка была учительницей физики. Она достигла пенсионного возраста, но могла бы преподавать свою любимую физику и дальше, но что-то ее остановило.

– Я совсем не понимаю нынешнего школьника, – сетовала она во время тех редких разговоров, что сводили нас на ее кухне за рюмкой домашней вишневой настойки. – Я не могу угнаться за ними, и мой прирожденный артистизм уже не спасает. Им не нужна физика, им нужны экономика, информатика и юриспруденция. Прагматичное поколение, не верящее в чудеса.

– Какие чудеса на физике, мам! – смеялся я. – Е равно эм-це-квадрат.

– Физика – самая чудесная наука, балда! Подрастет твоя Томка и спросит: папа, зачем мне эта физика?! А ты ей ответишь: вот ты катишься на велосипеде, прыгаешь через скакалку, давишь диван перед телевизором, бросаешь из окна сырые яйца в прохожих – все это чистой воды физика, самый потрясающий предмет в школе, если не считать пения.

В свои шестьдесят моя матушка оставалась неисправимой оптимисткой, хотя очень редко улыбалась. Она даже шутила без участия мышц лица. Мне очень жаль, что я так и не видел ни одного ее урока, потому что учился в другой школе – таково было ее принципиальное решение.

Сегодня, как и в любой другой день, дверь в ее квартиру была не заперта. Войдя, я услышал, как мама копошится на кухне.

– В деревне живешь? – крикнул я с порога. – Прикрывай калитку хоть иногда!

– Что со мной может случиться!

– Сопрут что-нибудь из прихожей. Ко мне недавно обратился один ротозей, который любил оставлять дверь открытой. У него сперли сумочку со всеми документами, ключами от машины и кредитными картами.

Мама наконец появилась из-за угла. Руки и синяя домашняя футболка были измазаны в муке.

– Ты нашел негодяя?

– Разумеется. Это был школьный друг его десятилетнего сына.

– Ты у меня молодец. – Она присела перед Томкой. – Здравствуй, ангел мой. Снова вместе?

– Ага. – Томка скинула кроссовки и прошла в гостиную. – Я папе мешаю.

– В этом нет ничего нового, детка, мы всегда мешаем мужчинам. – Мама чмокнула меня в щеку, разведя в разные стороны испачканные мукой руки. – Обедать будешь?

– Нет, спасибо. Мне нужно кое-куда съездить.

– Это я уже поняла. А вечером на тебя рассчитывать? Я приготовлю рыбу.

– Пока не знаю. Но за Томкой я в любом случае приеду.

Я посмотрел за ее плечо. Дочь уже не проявляла ко мне никакого интереса. Ее вниманием вновь полностью завладел телевизор, переключенный на детский канал.

– У тебя что-то случилось? – спросила мать.

– С чего ты взяла?

– Вид утомленный… и растерянный, я бы сказала.

Матушка, как всегда, попала в «десятку», лишив меня возможности отшутиться.

– Я возьму тебя на полставки к себе, мам. Специалисты по физиогномике мне нужны.

– На зарплате разоришься. Я – хороший специалист по физиогномике. И по всяким другим «гномикам» тоже.

– Не сомневаюсь.

Мы мялись на пороге. Она ждала моих обычных распоряжений насчет дочери, но я и правда выглядел довольно неубедительно. Пора валить, иначе мать схватит меня за пуговицу на пиджаке и заставит колоться.

– Ладно, пойду.

Она изучала меня. Просто вгрызалась глазами. Никогда не мог выдерживать этот взгляд и не могу до сих пор, хотя самому уже почти сорок.

– Пули бандитские не свистят над ухом?

– Ни в коем разе.

– Бандитские кулаки не целятся в нос?

– Насмотрелась дешевых детективов?

– Крупнобюджетных тоже порядочно видела. Иногда не сплю ночами, знаешь ли, хотя из милиции ты давно ушел.

– Такая твоя материнская доля.

Вниз по ступенькам я спустился почти бегом, едва не свалившись на последнем пролете. Тотальное безобразие происходит с моим лицом в последнее время. Я совсем перестал им управлять. Непростительный дефект для старого сыскного пса.

В машине я не успел завести двигатель, как на меня свалился еще один, второй за сегодняшний день, железобетонный сюрприз.

– Антон…

Господи, Петя, когда ж ты перестанешь мямлить!

– Что-то нарыл?

– Да. Игорь Чебышев, 32 года, держит сеть авторемонтных мастерских на северо-западе. Не женат, к уголовной ответственности не привлекался, но проходил свидетелем по делу об угоне (Петя хмыкнул). Еще из личной информации, если это важно, можно отметить, что брат Чебышева, сидевший в тюрьме, умер шесть лет назад. После этого Игорь…

Я не слушал дальше. Рот мой застыл в открытом положении. В салон автомобиля через окно влетела муха. Она ревела как истребитель. Только бы не залетела в рот.

Скоро я понял, что теряю нить разговора.

– Петя, стоп! – прервал я его унылый монолог. – Когда и как умер его брат?

– Около шести лет назад, в колонии. Что случилось, точно не скажу, но очень похоже на конфликт с ворами.

– Его убили?

– Нашинковали в капусту. Я говорил, что после его смерти Игорь закрыл бизнес и пропал на несколько лет, а недавно откуда-то вынырнул и довольно неплохо развернулся.

– Угу, – ответил я. На большее меня пока не хватало. Петр терпеливо висел на проводе, ждал следующих вопросов, но вопросы не последовали. Были лишь соображения, озвучивать которые сейчас не стоило.

Итак, я познакомился с Мариной, когда принял решение уйти из органов после того дурного дела с Чебурашкой. Смалодушничал, знаю. Мог вмешаться, но махнул рукой, не пошел против системы, предпочел поступить, как сейчас говорят, в соответствии с «теорией малых дел»: если не способен противостоять, то хотя бы не участвуй. Вот и остался вроде бы чистеньким, а парня оформили на полжизни пребывания в нашей курортно-пенитенциарной системе… а теперь выяснилось, что приговорили фактически к смерти. И Марина, на которой я вскоре женился, теперь уже как бывшая моя жена встречается с Игорем Чебышевым. Это можно было бы назвать совпадением – поражающим воображение совпадением, какие иногда все же случаются в жизни, превосходя своей фантастичностью сюжеты авантюрных романов, но едва ли.