Встав на краю узкой дороги, я ждал, пока в очень плотном потоке машин, который почему-то присутствовал здесь всегда, появится небольшой просвет — тогда я смогу оказаться на пешеходной дорожке, обрамляющей набережную. Рядом стояла красивая разлапистая иномарка, которую от нечего делать я стал рассматривать и лишь немного позже обратил внимание на четырёх людей, сидящих в ней и неотрывно, весьма грозно, за мной наблюдающих. Их откровенно бандитские рожи точно не вызывали желания познакомиться поближе, поэтому я постарался поскорее перейти на другую сторону и дал себе слово, больше в этом направлении не смотреть. Мало ли чего или кого эти люди ждут. Вдруг они киллеры или ещё чего подобное и вовсе не редкое в наше время? Пусть многие и утверждают, что бандитские времена лихих девяностых годов уже в далёком прошлом, однако таким мнениям мне почему-то верилось слабо, когда речь шла о соотечественниках. А тут я рассматриваю, запоминаю и вообще отвлекаю их внимание от дела. Надеюсь, что это, конечно, лишь моя мнительность, но, пожалуй, затягивать с курением не стоило.

Подойдя к металлическому парапету с затейливыми завитушками, я достал сигарету и потратил не менее минуты, чтобы прикурить от одноразовой зажигалки на порывистом и, кажется, бьющем по мне со всех сторон ветру. Вообще-то в кармане у меня болталась «Зиппо», но и сегодня я снова забыл заправить её бензином, поэтому приходилось рассчитывать только на этот маленький жёлтенький предмет, явно сделанный в Китае. А во время своих утомительных и безуспешных попыток добыть огонь я почему-то снова вернулся мыслями к этим грозным ребятам в машине, поймав себя на том, что не могу вспомнить и описать ни одного лица. Собственно, сейчас это не имело никакого значения, однако в случае вопросов со стороны милиции, может оказаться неприятной штукой, даже попахивающей попыткой скрыть что-то от следствия. Забавно, что даже образ автомобиля, который я вроде как внимательно изучал не менее минуты, как-то ускользал и размывался в памяти. Впрочем, такое бывало со мной частенько, даже по отношению к людям, с которыми сталкивался постоянно, а вот названия или места запечатлевались почему-то всегда с первого раза и весьма детально. Например, я сейчас мог в мельчайших подробностях вспомнить весь путь к одному из мест собеседований, где мне пришлось побывать всего раз и около четырёх лет назад. Но вот эти бандитские рожи были совсем недоступны, и картинка перед глазами почему-то упорно не хотела появляться.

Наконец я прикурил и, с наслаждением выпустив длинные струи дыма из носа и рта, огляделся. Замечательный, хотя и прохладный день, ярко светит солнце и уже непривычно греет, вызывая ностальгию по совсем недавним сорока с лишним градусам, от которых ни знал, где укрыться в прохладе. По грязной воде Москва-реки шла сильная рябь и, как я не сосредотачивался, чтобы разглядеть отражение высящегося на другом берегу бизнес-центра, ничего внятного не удавалось — лишь размытые штрихи и неясные очертания, которые не получалось собрать воедино. Возможно, мешал не только ветер, но и утки, которые скользили по поверхности, а над ними порхали голуби. Птицы в изобилии сидели и на парапете, жадно всматриваясь в лица стоящих здесь людей и видя в каждом движении обязательный подброшенный кусок хлеба. Впрочем, через пару стоек левее какая-то пожилая женщина действительно крошила батон и всё пыталась добросить куски до уток, но они неизменно оказывались перехваченными голубями. Пара птиц расположилась прямо напротив меня и, не успел я поднять ко рту стаканчик, чтобы хлебнуть воды, они вспорхнули, и чуть было не столкнулись со мной в воздухе. Наверное, думали, что у меня там для них насыпан какой-нибудь корм и мне почему-то показалось очень правильным разочаровать птиц. Возможно, для кого-то они и олицетворяли символ мира и прочие высокие материи, но для меня просто были теми, кто часто гадил прямо на стёкла в моей квартире в небольшом подмосковном городе Тиндо, на удивление буквально кишащем этими птицами, как Венеция. Или это только так повезло именно нашей улице? Возможно, так как, по словам старожилов, здесь когда-то размещались голубятни, хотя за прошедшие с той поры лет сорок вряд ли хоть одна из живущих птиц могла это помнить. Разве что только по рассказам, передаваемым из клюва в клюв.

Слева раздался скрип тормозов и какие-то крики. Я повернулся, но за плотными рядами стоящих по обочинам машин не смог ничего рассмотреть. Возможно, на кого-то наехали или произошло что-то подобное, но впрочем, меня это никак не касалось. Мой взгляд невольно задержался на крохотной «Оке», втулившейся перпендикулярно двум припаркованным массивным джипам, и я вынужденно улыбнулся, прочитав выведенные кем-то на её пыльном стекле слова: «Эта пролезет в любую щель». В самом деле, несмотря на все видимые минусы, в современном городе, пожалуй, только на подобных мини-машинках и можно твёрдо рассчитывать на возможность встать там, где нужно, а не возможно. Хотя даже несмотря на это меня к таким автомобилям не тянуло, впрочем, как и к любым другим. Однажды сосед по дому захватил меня с собой с утра в Москву на «Калине», и я прибыл на работу с опозданием почти в час, при том, что выехал из дома минут на 40 раньше обычного. Вот и вся цена этим машинам, если говорить о той же Москве — масса хлопот, потраченного впустую времени и, пожалуй, самое главное — неопределенность. А дачи у меня никогда и не было, поэтому внятных аргументов для хотя бы мыслей о возможности обзавестись собственным железным конём, пусть и в перспективе, как-то не приходило.

Я хотел было опять вернуться к созерцанию набережной, но тут неожиданно увидел, что к моей тени на капоте белой легковой «Тойоты», припаркованной в шаге, присоединилась другая — массивная и густая. Это сразу озадачило — стоящий сзади «Хаммер» практически касался каменного столба, следовательно, протиснуться там не то что такому человеку, но даже и ребёнку было практически невозможно. И, тем не менее факты были, как говорится, налицо. Заинтригованный и где-то немного испуганный, я обернулся, но никого сзади не увидел. Как такое может быть? Несмотря на множество сообщений в прессе обо всём необычном, с чем сталкиваются люди, мне никогда не приходилось увидеть ничего эдакого, видимо, поэтому я и верил исключительно в возможность рационального объяснения любого явления. А раз так, то просто я чего-то не учёл, вот и весь ответ на загадку — невнимательность. Повернувшись, я снова увидел, что тень рядом никуда не исчезла, но вскоре начала раскачиваться, словно готовясь к прыжку, метнулась вправо, и, на мгновение задержавшись на ограде, исчезла в стороне водной глади. И тут меня осенило — это просто что-то было сверху, похожее очертаниями на человека, вот и всё, никаких чудес. Я тут же с надеждой и, пожалуй, уверенностью задрал голову, но так ничего и не увидел ни в небе, ни за собой.

— Может, кто-то что-то нёс, и солнце отбросило такую тень… — рассеянно пробормотал я, постепенно всё больше склоняясь к мыслям, что, наверное, мне просто это всё померещилось. Да, пожалуй, такое объяснение будет самым правдоподобным, да и вообще, надо закурить вторую сигарету и возвращаться на работу — дела за меня никто не сделает.

Тем не менее, несмотря на множество вариантов появления этой тени — начиная с обыденных и кончая самыми фантастическими — вопрос меня почему-то опечалил и заставил нервничать. Как однажды в детстве мне даже неоднократно снилось по ночам, как я иду по тёмной, освещаемой редкими фонарями улице, а впереди мелькает спина случайного прохожего, от которого тянется вперёд длиннющая чёрная тень. Потом он выходит на площадь и на него со всех сторон падает свет, образуя на асфальте сразу десяток теней, которые начинают колебаться, отчаянно рваться в стороны и, наконец, разбегаются, кажется, чтобы опять собраться вместе в невидимой отсюда стороне и бросится на меня. Я останавливаюсь, не хочу идти дальше прямо в их кровожадные руки, но ничего не могу с собой поделать — ноги несут вперёд, и тут все фонари вокруг гаснут. Что происходило дальше, я никогда не видел — на этом моменте сон неизменно обрывался, и я просыпался в поту и с вырывающимся из груди сердцем. Ужас какое-то время ещё окутывал меня практически видимой пеленой, но потом всё проходило. Однако снова засыпать после этого я боялся и неизменно долго лежал с распахнутыми глазами, стараясь думать о чём-то хорошем и не вспоминать о тенях и свете, который может их легко вызвать.