Праздная болтовня, не более! Дважды в тот вечер Гитлер клялся, что поражение означает для него смерть. Однако он ухитрился выжить.

В ту же самую ночь фон Кар стал готовить контрудар. Когда военизированные отряды правых («Кампфбунд») попытались захватить некоторые общественные здания, они получили решительный отпор. Однако вплоть до самого утра Гитлер даже не подозревал, что часть союзников его предала.

«На рассвете мы вернулись в «Бюргербройкеллер», - позднее рассказывал он, - и Людендорф присоединился к нам. Но ничего не происходило, и к полудню мы еще не имели никаких новостей».

Время шло, а Гитлер пока не находил в себе смелости посмотреть правде в глаза. Сейчас он страстно желал только одного - выступать с бесконечными речами перед толпой, чтобы удостовериться в одобрении мелких буржуа.

В 12.00 было решено провести в городе «пропагандистский марш». К этому времени Мюнхен был заполонен войсками и полицией. Во главе процессии шли Гитлер и Людендорф, а следом за ними - штурмовики. Гитлер был настроен оптимистически и верил, что массы с ним, поэтому не ожидал никаких столкновений.

В действительности было неважно, поддерживали его массы или нет. Как бы громко толпа ни приветствовала пропагандистов на Мариенплац, как бы сильно ни жаждала она крови «участников преступления 1918 года», единственное, что в тот день имело значение, - это присутствие полиции.

Лишь только люди Гитлера вышли на открытое пространство на Фельдхернхалле, полиция открыла огонь.

То, что случилось дальше, было одним из самых позорных эпизодов послевоенной истории Германии.

Когда Людендорф шел прямо на полицейский кордон, стреляющий по людям, Гитлер, которого Ульрих Граф закрывал своим, телом, бросился на землю.

Любые другие версии происшедшего, несомненно, лживы - Гитлер позорно шлепнулся на землю.

В последовавшей за этим рукопашной схватке тринадцать нацистов были убиты и многие ранены (среди них и Герман Геринг). Немедленно начались аресты сторонников Гитлера, однако сам он успел бежать на чьей-то частной машине.

Моему брату Грегору после схватки удалось вместе со своими людьми добраться до дороги на Ландсхут. На пути домой они были остановлены подразделениями рейхсвера. Капитан Эрхардт взял на себя миссию парламентера и предложил Грегору сдаться.

- Пропустите, или мы начнем стрелять, - ответил Грегор.

Военные без особых колебаний решили, что пора прекратить кровопролитие. Грегору и его людям позволили беспрепятственно вернуться домой.

На следующий день, когда Грегор и Гиммлер, шокированные провалом путча, были готовы сесть за стол переговоров, перед ними появился одетый по полной форме Георг Хефлер.

- Присаживайся, позавтракай с нами, - сказал Грегор.

- Я пришел арестовать вас, - холодно ответил Хефлер.

Дом заполнился одетыми в зеленую форму полицейскими. Грегор под эскортом своего зятя отправился в тюрьму города Ландсхута.

Спустя несколько дней арестовали Адольфа Гитлера. Он бежал в Уффинг, где спрятался у своего друга Путци-Ганфштенгля, будущего директора пресс-бюро рейхсканцлера. Полиция обнаружила Гитлера, когда он прятался в платяном шкафу фрейлейн Ганфштенгль.

Даже самое популярное правительство, если оно злонамеренно не исполняет свои обещания, рискует потерять доверие толпы. Правительство фон Кара никогда не было популярным, а то, как фон Кар предал доверившихся ему революционеров из «Бюргербройкеллера», вызвало ненависть и презрение. Народ был возмущен. Пролитая 9 ноября кровь и предчувствие надвигающейся гражданской войны возбуждали людей. Несмотря на снисходительность судей, мюнхенский процесс, который был похож не на справедливое судебное разбирательство, а скорее на фарс, вызвал шквал сочувствия к национал-социалистам.

С другой стороны, недостойное поведение Гитлера привело к тому, что он потерял часть своих прежних преданных друзей (некоторых на время, а некоторых - навсегда).

Судебный процесс начался в начале 1924 года в Мюнхене. К тому времени Гитлер и еще несколько путчистов содержались в крепости Ландсберг. Его первоначальная депрессия прошла, им вновь овладели оптимистические настроения.

Тринадцать убитых на Фельдхернхалле и трое погибших во время столкновений между полицией и отрядами Рема уже не отягощали его совести. Внезапная смерть друга и коллеги Дитриха Эккарта, чье сердце не выдержало напряжения событий последних недель, вызвала у него чисто эгоистическую тираду.

«Он был прекрасным редактором; никто не сможет заменить его в «Фёлькише беобахтер», - заявил Гитлер реальному основателю нацистской партии Дрекслёру, который сидел в той же тюрьме, что и остальные мятежники, несмотря на то, что был совершенно непричастен к заговору.

Казалось, новый день станет переломным в жизни поверженного революционера. Судебный процесс мог принести ему грандиозную славу.

Однако невольные соучастники Гитлера - Кар, Зайссер и Лоссов - до сих пор были при своих должностях, и не в их интересах было привлекать слишком большое внимание к этому несчастному вечеру в «Бюргербройкеллер».

Процесс, в котором среди обвиняемых были широко известные люди, привлек внимание не только в Германии, но и во всем мире. Действительно, можно было бы посчитать за честь делить скамью подсудимых с генералом Людендорфом, Эрнстом Пенером, Эрнстом Рёмом, Фридрихом Вебером и Германом Крибелем.

Кроме того, в руках у Гитлера был очень сильный козырь - его друг, доктор Франц Гюртнер, был министром юстиции Баварии. Однако несколько месяцев тюремного заключения полностью изменили мировоззрение бывшего художника из Браунау. Перед судом предстал не неистовый разрушитель, а борец за благо общества Он абсолютно лоялен по отношению к государству и никогда более не прибегнет к силе для захвата власти, заявлял Гитлер. Теперь он пойдет другим, путем, путем компромиссов, и придет к власти как истинный вождь народа.

Так начался мюнхенский процесс. Судьи старательно избегали трудных и двусмысленных вопросов, а обвиняемые отвечали в соответствии со своим характером, интересами и чувством чести.

Главной задачей Адольфа было продемонстрировать свою полную невиновность и чистоту своих намерений перед властью. Он почтительно кланялся всесильному председателю суда и поддакивал ему.

«Я не планировал никаких революций, - заявил Гитлер, - напротив, я хотел помочь государственной власти сохранить единство нашей страны. - Опьяненный собственным красноречием, он закончил свое обращение к суду следующей высокопарной фразой: - В свете несчастного состояния нашей страны у меня не было желания отделить нас от тех людей, которые в будущем могут составить часть великого общего фронта, который мы должны создать перед лицом врагов нашего народа. Я знаю, что когда-нибудь наши сегодняшние враги с уважением будут думать о тех, кто выбрал горький путь смерти ради любви немецкого народа».

Показания генерала Людендорфа могли привести к некоторым серьезным разоблачениям, но обвинение, возглавляемое услужливым министром Гюртнером, успешно справилось со своей задачей - скрыть правду. Стоит сравнить откровенные признания генерала с пустословием руководителя нацистской партии.

«Надежды на спасение отечества погибли 8 ноября, - заявил Людендорф, - и случилось это только потому, что Кар, Лоссов и Зайссер отказались от достижения общих целей и, когда пришел великий час, спрятались в кусты, как зайцы. Опасность, однако, все еще существует. Самым мучительным для меня является то, что эти события убедительно доказали - наши правители не способны внушить германскому народу желание свободы».

Людендорф произнес слова, которые должен был сказать социалист Адольф Гитлер. «Марксизм нельзя убить из винтовки, - сказал он, - его можно победить, только дав народу новую идеологию».

Все военные - политзаключенные на процессе держались более достойно, чем гражданские.