Крейсерской походкой подвалил мордоворот. Красное лицо, голубые глаза, курносый нос. Шея, на которой не сошелся бы ни один воротник. Телогрейка с перерывом между поздней весной с ранней осенью. Бригадир строителей на соборном дворе Рябой. Команда возводила колокольню. Когда позолотили купол, в маковку вставили крест, строители перешли на работы внутри территории. Прозвали бригадира Рябым за испещренное оспинами лицо. Интересовали его неординарные крестики, хорошие изделия, иногда лом. Иконы, старинные вещи из драгоценных металлов. Урвав необычное, ребята приберегали раритет для него, потому что он давал самые крутые бабки из всех скупщиков ценностей.

— Привет, — протянул каменную ладонь Рябой. — Снова начнешь ныть, что никакой работы?

— Когда она была? — пожал я плечами. — В вечернее время только на подхвате. Менты торчат рядом часами, одним видом распугивая клиентов. В лучшем случае, вопрос можно посчитать как безобидную подковырку.

— Именно так, — засмеялся бригадир. — Твои проблемы знакомы. Нового не взял?

— Для тебя берег.

Я вытащил пакетик с золотом, поддел ногтем православный крестик с цветной глазурью, с бусинкой из драгоценного камня посередине. Перевернув на другую сторону, показал выбитую внизу широкой резной планки пробу. Она была пятьдесят шестой, дореволюционной. Крестик, по сравнению с современными поделками, казался царским. Несмотря на малые формы массивным, основательным. Сверху в дырочке болталось кольцо для цепочки. Толстыми пальцами Рябой смахнул изделие с ладони. Покрутил в разные стороны.

— Да-а, — крякнул он басом. — Такого я не видал. Красивый… Сколько граммов?

— Восемь. Работа настоящих мастеров. Но цена, бригадир, не рядовая.

— Просвещай.

— По триста за грамм.

— Беру.

Выловив из клапана брюк потертый кошелек, Рябой спрятал крестик. Из другого кармана достал деньги, отсчитал положенную сумму. Поскреб заросшую седым волосом грудь за клетчатой рубашкой.

— Припекает, а? — посмотрев на небо, пробасил он. — Лето намечается ранним. Никуда не поедешь?

— Если получится, дней на десять в родное Лазаревское. Раньше бы из моря не вылезал, сейчас не только запах, прикосновение воды, но и боль в подошвах ног от гальки в первые дни пребывания помню. Все приедается.

— И все проходит, — согласился Рябой. — За границу не тянет? Или свои заботы? В смысле выпуска нового произведения.

— С удовольствием поглядел бы, как люди живут. На книгу перестал бы собирать, — загорелся было я. — Так много дел кроме рукописи, не знаешь, с чего начать. Квартира — первый этаж, едва не подвал. Полы прогнили, стены сырые, штукатурка сыплется. Летом слизняки по полу, по стенам пешком гуляют. Жирные, наступишь, на изнанку выворачивает. Главное, отпечатанные на машинке страницы сыреют. Сочинения в шкафах тоже. И это одна из проблем.

— Дети, внуки и так далее.

— Детям помогаю, пока правительство во главе с Ельциным из трех дорог никак не выберет одну, на которой можно разбогатеть, экономику не поднимая, рабочих мест не создавая. Наши дети не пристроенные. А мечталось бы самому на мир посмотреть.

— Пока разворачивали светлое будущее, не заметили, как надвинулось темное настоящее. Россия — не Израиль, горбачевы — ельцыны — не Моисей. Сорока годками не отделаемся, — согласился Рябой. — России, как лошади, надо завязывать глаза, приматывать к вороту и гонять по кругу, пока не сдохнет. Сроку потребуется двести лет. Тогда новую лошадь можно и на вольные пастбища отпускать, раскрученные жернова долго еще будут сами молоть зерно. Потом придут иные решения проблем. Так я понимаю общее направление?

— Мыслящий человек должен представлять особый путь России именно так. Слишком огромны жернова, чтобы как следует раскрутить. Ленива и медлительна лошадь, чтобы по настоящему понукать.

— Желаю удачи. Пойду на рынок, глядишь, ребята предложат чего интересного.

— К ним несут охотнее.

Рябой вскоре никогда больше не появится на базаре. Вести о его смерти долго не будут верить. Наверное, Господь рассердился на то, что бригадир стал барыжничать. Теперь душа его с перекладины креста на куполе наблюдала за суетой земных червей, не подозревающих о жизни в других измерениях. Или так устроен мир. Здоровые чаще покидают его, хилые улитками доползают до финиша. Но какой мудрец подскажет, где пустяк, а где крупица золота! Все зависит от изначально внедренной Природой матрицы. Души. Редко от отца с матерью, от учителей. Душа…Душа…Странные мысли заполнили голову, заставив раствориться окружающий мир. Не раз подбирался к этой теме. Не единожды на ней спотыкался. И все — таки…

…А если мы идем по извилистому, главное, ложному пути? Все намного проще. Снова возьмем человека. Он двигается, думает, живет до тех пор, пока в жилах течет кровь. Кровь застывает, человек умирает. При чем здесь душа? Кто ее придумал, где находится? Вот телевизор. Он набит радиодеталями, другими модулями, как смертный органами. Если воткнуть вилку в розетку, ящик заработает. Можно переключить на разные каналы, сделать тише, громче, ярче, темнее. Телевизор действует от электроэнергии. Это кровь, снабжающая узлы питательными веществами. Как человеческая кровь его внутренности. Если отключить ток, ящик умрет. Где у телевизора душа? Среди диодов с триодами? Еще странность Побывавшие за порогом смерти люди рассказывали, что уходя из бытия, они летели по длинной трубе, тоннелю, в конце которого виднелся выход, светился божественный свет. Когда выключаешь некоторые марки телевизоров, особенно ламповые, яркость со всей площади собирается как бы в световую трубу, превращаясь в светящуюся точку в центре экрана. Дальше о ее полете в глубь прибора ничего не известно. Но не наводит ли это на мысль об аналогии с умирающим мозгом? Если человек уходит из жизни при памяти, мозг отключается тоже постепенно. Как экран в телевизоре. Тогда о какой душе заводить разговор, когда вещи собраны по образу и подобию самого изобретателя — человека. Поршни в двигателе внутреннего сгорания работают как клапаны в человеческом сердце, насосы гонят по трубам — жилам воду, нефть. Кровь. Шатуны на колесах электровоза пашут как локтевые, коленные суставы. Современные компьютеры уже способны заменить мозг. Примеров много.

Ответа на один вопрос как не было, так и нет. А есть ли у человека душа, если о ней столько разговоров? Может, он всего лишь такая же, как те железные, машина. Только биологическая.

И еще, совершенно не существенный, вопрос. Телевизор получает ток от розетки. А где находится подключатель для человека? Впрочем, сейчас выпускается множество приборов, работающих от батареек. Логично допустить, что человек рождается с аккумулятором, позволяющим функционировать без подпиток до семидесяти — восьмидесяти лет.

Но телевизор сделал человек. Он придумал и батарейки. А кто сотворил?..

Совсем просто. Вначале планета состояла из газа. Он уплотнился, стал водой, которая, в свою очередь, утвердилась в земную твердь. Вселенную, буквально все, пронизывают короткие волны. Вода набегала на сушу, качала атомы, молекулы. Через миллиарды лет они проснулись, потому что в движении Жизнь. Сбросили панцырь, перевоплотились в инфузорий. Чтобы не быть унесенными течением, отрастили лапки. Уцепились. Возгорелась цепочка развитий, докатилась до человека — разумного. Миллиарды лет для Вселенной — всего ничего. Земле пять миллиардов лет. Человекоподобному существу пятьдесят тысяч лет, а цивилизации вовсе семь тысяч. Только в последние ничтожные один — два века люди шагнули по пути прогресса на невиданные в его — народа — истории высоты. До космоса. Неизменным остался главный творец. Волной набегающий и откатывающийся Поршень. Ему возносят молитвы все религии мира. Туда — сюда, вверх-вниз, вперед-назад. Короткими волнами… Противоречивыми. Чтобы не забывать, не отрываться от главного — Матрицы. Истины.

Существа разумные развились по закону Природы, Вселенной. Откуда взялись волны? А кто сотворил?…

Да есть ли все это на самом деле? Душа, загробная жизнь, Сам Господь! Не придумали ли мы Непознаваемое сами? Не потому ли оно Недоказуемое, что доказывать нечего? Возьмем йога. Ведь он не общается с высшим Разумом. Он уходит в подсознание. То есть, в замкнутый круг. Как в «Солярисе», хорошо экранизированном Тарковским. Герой не возвращается на Землю, потому что планета не отпускает его. Так и мы вертимся в небесных сферах с божествами, другими измерениями в себе. Не выходя за границы собственного мозга. Черепа. А вокруг натуральная обыденность. Простая Жизнь, не оставляющая нас ни на шаг. От Рождения до Смерти…