– А когда «пузырь» станет большим, станет совсем невидимым. Рыбы-то его не замечают. Кстати, почему он вообще видим?

Сименютин пожал плечами:

– Может, потому что в воде? Различные коэффициенты преломления…

– Вода мутная, – заметил Вовка. – А воздух прозрачный.

– Воздух чист, прозрачен и свеж… – пробормотал Чернобродов.

– К тому же в воде могут содержаться разные вещества, микропримеси, – предположил Михаил, который счёл, что намолчался достаточно.

– Которые визуализируют эффект? – подхватил Чернобродов. – Это очень смелое допущение. Ещё гипотезы будут?

Некоторое время все молчали, отыскивая новые гипотезы. Но таковых не оказалось.

– Что ж, – резюмировал Чернобродов, – что бы мы ни придумали, это никак не объясняет отсутствие приборной реакции. Значит, остаётся только одно: смотреть, что произойдёт дальше.

Вовка поднялся первым.

– Ты куда? – спросил Чернобродов.

– Пойду, сплаваю, посмотрю.

– Пойдём вместе.

Вид «пузыря» изменился. Теперь он дошёл до поверхности воды, вырос до двух метров диаметром и превратился, по сути, во впадину на воде.

– Ух, ты! – вырвалось у Вовки.

Но приборы по-прежнему не реагировали. Чернобродов несколько раз сфотографировал «яму» в воде, хотя и бурчал, что не уверен, что снимки получатся. Его опасения не оправдались: цифровая камера сработала идеально.

Мануальные эксперименты продолжались. Особенно жутковато смотрелась рука, вошедшая в край «ямы» с одной стороны, и шевелящая пальцами в двух метрах дальше.

– Странно, – вдруг произнёс Пётр Семенович.

– Что странно? – повернулся к нему Чернобродов.

– Кривизна «пузыря» видна явственно, то есть искажения пространства налицо, но линейка показывает ноль, и размеры определить невозможно.

– Оптический обман, – бросил Чернобродов. – Таких на земле сколько угодно.

– Так может, это у нас случай массового гипноза?

– И на фотографии? – Чернобродов повернул экран камеры к Семенютину.

– Да… А что мы знаем об оптических иллюзиях?

– Скоро он поднимется в воздух – и исчезнет, – заметил Миша.

– Это точно. Уже сейчас в воздухе ничего не заметно, – Чернобродов помахал рукой сквозь невидимую границу «пузыря», насколько предполагалось её наличие вне воды. Но увидели «отрезанную» кисть лишь находящиеся на носу лодки. Сам Чернобродов, сидящий на корме, ничего удивительного не заметил: для него рука осталась целой. Каковой, собственно, и являлась.

Они рискнули даже проплыть сквозь «пузырь», но никаких «ям» в воде не почувствовали.

– Теперь я понимаю, как с Бермудских островов долететь до Майами за полчаса, – задумчиво произнёс Пётр Семенович. – Сквозь такой вот «пузырёчек».

– Очевидно, так, – согласился Чернобродов. – Значит, подобное явление – не редкость на Земле.… и во Вселенной. Просто мы столкнулись с ним, что называется, вплотную. Ну, прощай, «видимое ничто»…

Поплыли назад. Но напоследок ещё раз замерили предполагаемый диаметр «пузыря» по остающейся на воде «впадине».

Ничто продолжало увеличиваться.

Мурдей переключил передачу. Асфальтовое полотно дороги ощутимо поднималось кверху.

Мурдей усмехнулся: несмотря на все ухищрения, несмотря на супертехнические тонкости, несмотря на постоянный прогресс, человек всё-таки остаётся незаменимой составной частью системы «человек-машина». Взять хотя бы ту же автоматическую коробку перемены передач. Что бы она сделала? Выждала бы, пока нагрузка не стала предельной, и только после этого переключилась на пониженную.

И даже все новомодные штучки с лазерными дальномерами не смогут определить, в какой именно момент лучше всего переключить передачу, чтобы сэкономить больше горючего. Нет, конечно, может быть, когда-нибудь в будущем, когда смогут учитывать всё: и время суток, и температуру воздуха, и температуру дороги, и состояние дорожного покрытия, и осадки, и вес груза, и…

Мурдей вспомнил, как проводились испытания автоводителя на базе GPS. Ну и что? Казалось, и траекторию маршрута отсняли полностью, и кинограмму человеческих действий, и точность расчётов до пятого знака после запятой…

И что в результате? Роса. Банальнейшая утренняя роса, которую учесть практически невозможно. Потому что на этом участке она выпадает один раз в сто лет. И тяжёлый автопоезд слетел в кювет.

А он, Мурдей, по цвету травы определил, что та примокла, и принял меры.

Дорога была пустынна. Да иначе и быть не могло: тайм-шифтер работал надёжно.

Мурдей покосился на окошечко прибора, в котором светились жёлтые цифры «0,568261» и усмехнулся: ровно одна пинта! То, что данный тайм-шифтер достался именно ему, было чистой случайностью. Но приятной. Каждый раз, взглядывая на прибор, Мурдей улыбался: теперь-то он мог позволить себе за рулём и пинту пива. И ни один регулировщик не придерётся. Потому что теперь регулировщики дорожного движения не нужны: нельзя регулировать то, чего нет.

Вернее, теперь регулировщики занимаются другими делами. Но чем именно занимаются регулировщики, Мурдей не знал. Ему хватало того, что теперь на дороге никто никому не мешает. И можно ездить, как хочется. Потому что у каждого водителя сейчас своя дорога…

Показалась бензозаправочная станция. Над ней полыхал ярко-зелёный лозунг: «Заправил машину – заправься сам!». И под надписью указывающая вправо стрелка.

Мурдей перевёл взгляд направо. Там стояла закусочная, над крышей которой встречным ярко-красным цветом бесновался похожий лозунг: «Заправился сам – заправь машину!». И стрелка указывала влево.

Секунду Мурдей колебался: с чего начать? Но, вспомнив старинную ковбойскую пословицу «Прежде накорми лошадь, а пока будешь есть сам, она отдохнёт», остановил машину у заправки.

Приложив магнитную карточку к считывающему устройству, Мурдей активизировал автоматы АЗС: из неприметной щели вылез манипулятор и открыл горловину топливного бака. Туда незамедлительно влез штуцер заправочного пистолета. И процесс начался.

Мурдей усмехнулся: он никак не мог избавиться от мысли о том, что в этот самый момент данным заправочным устройством пользуются десятки других водителей.

«Стоп! – остановил он сам себя. А вот это уже невозможно: в этот самый момент». Момент для него, Мурдея, всего один: отстоящий от главной последовательности времени на 0,568261 секунды. Хотя и да: тот же самый момент времени. Мурдей посмотрел на часы. 10:39:45. Впрочем, секунды быстро менялись.

Вполне могло быть так, что в это же самое время, а именно в 10:39:45, у данной заправочной стойки выстроилась целая очередь машин. Но не одна за другой, а влево, вправо, вверх, вниз, вперед, назад, вкось… ну и куда там ещё они могут быть направлены, эти параллельные потоки времени, временные оси? Недаром ведь на циферблате тайм-шифтера перед цифрами стоит какой-то значок: у кого плюс, у кого минус, а у кого так и вообще что-нибудь непонятное. Да и цифры светятся разным цветом. Это ведь тоже что-то означает?

О данной заправочной стойки выстроилась целая очередь а едедилть несмотяр на прогресс–угом–__________________________________чередь сквозь время…

И у каждого заправляющегося оно своё, отличающееся от основного на доли секунды. У кого-то 0,568262, у кого-то 1,325687, а у кого-то и совсем иные цифры, скажем, 23,226654. Но Мурдей не слышал, чтобы кто-то удалялся от основного потока более чем на сутки. Поэтому тайм-шифтеров, на которых бы светилось что-нибудь вроде 123,558756, никто не встречал. Должно быть, их нет. Потому что не может быть.

Имеется, видимо, какое-то ограничение. Но с чем оно связано, Мурдей не знал. Как не знали миллионы и миллиарды людей, пользующихся тайм-шифтерами. Да им это и не нужно. Мало кто из потребителей интересуется, что проделывает электрический ток внутри, скажем, телевизора. Однако передачи смотрят все.

То же самое и с тайм-шифтерами: пользователю достаточно знать, что при включении прибора появляется временное поле, как бы создающее для каждого человека собственное время. А может, ограничивающее человека от основного потока времени. Словом, происходит нечто, в результате чего человек оказывается совершенно один в окружающем его бесконечном мире. Причем сам мир ни на йоту не изменяется: по-прежнему стоят здания, дороги, деревья, растёт трава…