– Жаль, что изначально эту гипотезу можно применить к любой планете, на которой мы побывали. А потом находится истинное объяснение.

– Главное, чтобы нашлось, – пробормотал Власт.

Они вернулись к базе. У лаборатории стояли Гор и Павел.

– Что новово? – поинтересовался Павел, по своему обыкновению коверкая слова.

– Дома абсолютно одинаковые, – задумчиво произнёс Власт. – Только размером различаются. Это не могут быть три различные расы.

– Может быть, вроде как у ракообразных, линька? – предположил Гор.

– После линьки должен сохраниться панцирь, – возразила Хельга.

– Но я же сказал «вроде», – Гору не хотелось отказываться от своей гипотезы. – А старые панцири они сжигали…

Хельга не удостоила его ответом, и Гор замолчал. Не обиженно, но недовольно.

– А что у тебя? – спросил Павел у Хельги, желая разрядить ситуацию.

– Обнаружила какой-то особенный ген. Такого не встречалось ни у одного вида живых существ. А здесь он имеется у всех. Как визитная карточка планеты.

– Интересно, какая карточка у Земли? – спросил Павел.

Хельга не успела ответить: из-за корпуса лаборатории показался запыхавшийся лаборант, тащивший целую охапку растений. Вид у него был обескураженный.

– Как? Ты ещё не накормил зверей? – обрушилась на него Хельга.

– Чудеса творятся, Хельга Витольдовна, – едва не развёл руками Петя, и лишь охапка травы помешала ему.

– Какие ещё чудеса? – нахмурилась Хельга.

– Я кинул «кроликам» по охапке сена, – начал рассказывать лаборант. – Они сожрали и легли спать. Все, кроме одного. Ему, вроде, показалось мало, и он продолжал метаться. Я кинул ему ещё. Он сожрал. Я добавил. Он опять сожрал.

– Ну? – нетерпеливо перебила его Хельга.

– Он вырос! – недоуменно произнёс Петр.

– Как вырос? – не поняла Хельга.

– Как на дрожжах! Стал раза в два больше!

– Пойдём, посмотрим.

– М-да, – только и смогла произнести Хельга, глядя на вдвое увеличившегося в размерах «кролика» – вдвое, по сравнению с собратьями.

Несколько минут она молча наблюдала беспокойно суетящегося зверька, потом скомандовала лаборанту:

– Брось ему ещё!

Петя швырнул едва ли не половину принесённой охапки.

Зверек набросился на траву. Охапка стремительно уменьшалась. А «кролик», как ни странно, увеличивался в размерах. Не столь стремительно, но вполне заметно.

Хельга ахнула.

Зверёк испуганно прижал уши, но питаться не перестал.

– Видите? – Хельга обернулась к людям. – Он увеличивается в размерах, весь. Вместо того, чтобы раздуваться животу, или защёчным мешкам, или… Впрочем, неважно, – прервала она сама себя.

И объявила торжествующе:

– Теперь я знаю, как исчезли разумные существа этой планеты!

– Как? – Павел спросил за всех.

– Всё дело в церкви. Вернее, в проповеднике. Христианство практикует систему постов. А животный мир планеты обладает одной особенностью: они не худеют или толстеют, а уменьшаются или увеличиваются в размерах!

– Вот оно что! – ахнул Власт.

– Да! Когда они постились, то уменьшались. Но не могли отъестся за… межпостовый период, и с каждым разом уменьшались всё больше и больше. То есть становились всё меньше и меньше. Отсюда и три вида существ, три размера домов. Им просто становились слишком велики их старые строения, и они строили новые. Им было неуютно в громадных зданиях.

– Но… куда они исчезли? – недоумённо проговорил Гор.

– Кто знает? – задумчиво произнесла Хельга.

– Может быть, они до сих пор живут и мельчают? – предположил Власт. – И уже стали вроде вирусов?

И, в подтверждение своих слов, чихнул.

– Снова исчезнувшая цивилизация! – упавшим голосом произнесла Хельга. – Власт! Ну почему нам так не везёт? Другие устанавливают контакты с инопланетными разумными существами, ведут с ними высокоучёные разговоры, пополняют свой и без того значительный запас знаний… А мы? Копаемся в развалинах миров, пытаясь в очередной раз установить: куда делась некогда существовавшая на планете цивилизация?

– Что поделать? – Власт развёл руками. – Кто-то должен заниматься и этим. Погибших цивилизаций всегда больше, чем существующих, и их следует изучать хотя бы для того, чтобы…

– Чтобы не повторять их ошибок, – голосом послушной ученицы произнесла Хельга.

– Правильно! – согласился Власт, и, наклонившись к Хельге, поцеловал её.

Хельга ответила на поцелуй, но продолжила:

– Но все изученные нами цивилизации таковы, что люди при всём желании не смогут повторить их ошибок! Потому что ошибки этих цивилизаций основаны на секрете их происхождения, на природе создавших их существ, на… Словом, на чём угодно, что разительно отличает инопланетян от человека.

– Вот потому-то люди и должны понять свою природу, чтобы не совершить подобных ошибок! – ласково сказал Власт.

Хельга вздохнула:

– Что у нас на этот раз?

– Почти то же, что и всегда, – с лёгким полупоклоном произнёс Власт. – Отсутствие кладбищ, отсутствие видимых следов военных действий. Города если и разрушены, то лишь от воздействия времени.

– Невидимых следов тоже нет, – продолжила Хельга. – То есть вирусы и бактерии не сжирали людей целиком и бесследно. Люди болели… но так, от случая к случаю. Словом, эпидемий не было.

– А их генный аппарат?

Хельга улыбнулась:

– Так, глядишь, мы с тобой скоро сможем заменять друг друга!

– Тебя мне никто не заменит! – помотал головой Власт.

Они снова поцеловались.

– Я имела в виду, что, по крайней мере, терминологию наших наук мы уже освоили, – продолжила Хельга.

– Но ведь так и должно быть! – притворно удивился Власт. – Ведь муж и жена – одна сатана!

И он поправил на пальце обручальное кольцо, к которому ещё не успел привыкнуть. Хельга посмотрела на своё.

– Никак не могу поверить, – призналась она. – Ты всё-таки на это решился!

– Так давай снимем! – ухватился за своё Власт. – Чтобы не терзать твою веру!

– Я тебе сниму! – пригрозила Хельга. – Марш на раскопки!

– Ты так и не сказала, что у них с генетическим аппаратом, – остановил её Власт.

– А, да. В общем, ничего особенного. Та же спираль ДНК, те же геномы… Хотя порой у меня почему-то создаётся впечатление, что у них не двойная, а, по меньшей мере, тройная спираль. Или даже четверная, – добавила она задумчиво.

– Но… такого ведь не может быть? – растерянно уточнил Власт.

– Не может, – согласилась Хельга. – Наверное, микроскоп неисправен, барахлит. Даёт какую-то тень. Иногда даёт, иногда нет.

– А самотестирование? – спросил Власт.

– Показывает, что все параметры в норме. А потом появляется какая-то засветка.

– Может, поля планеты влияют? – предположил Власт. – Мне Митчелл говорил, что у планеты имеется какая-то непонятная составляющая излучения. Плюс дебаланс магнитных полюсов…

– Это ещё что? – насторожилась Хельга.

– В общем, я сам толком не понял, – честно признался Власт. – Что-то вроде того, как будто южный полюс планеты сильнее северного. А всё происходит оттого, что у неё где-то – в ядре или в мантии – магнитные силовые линии искажаются, часть замкнута на что-то. Не проходят через центр ядра, другими словами.

– Ну и что? – не поняла Хельга. – На Земле ведь, кажется, тоже ось магнитных полюсов не совпадает с осью вращения?

– Здесь совсем иное, – поморщился Власт. – Но, повторюсь, я сам до конца не разобрался. Хотя мне это необходимо – для более точной датировки строений по остаточной намагниченности. Спроси у Митчелла, когда появится.

– Хорошо, спрошу, – Хельга поднялась.

– Ты куда? – остановил её Власт.

– Пойду, проверю, что натворило в виварии это чудовище.

– Ты о псевдогидре?

– Нет, о лаборанте!

Против обыкновения, сегодня Хельге было не к чему придраться: в клетках царила идеальная чистота («Ну может же, когда захочет!»), и псевдогидра не трясла решетку, пытаясь вырваться, а мирно спала в углу, подвернув под себя многочисленные щупальца.