Смолк треск выстрелов, и последний обтюратор вылетел наружу – патроны у меня безгильзовые, для меньшего веса. Двадцать девять вампиров лежали вповалку на траве, выронив, – или наоборот, крепко сжимая в судороге – так и не пригодившиеся им и предназначенные для меня дубинки. Но не было среди них Магры – принцессы, руководительницы, повелительницы – или кем она являлась для них? И не потому, что я пожалел её, прельстившись красотой, и не из желания захватить в плен оставил в живых – хотя было такое желание, было. И не из опасения испортить её шикарное одеяние не выстрелил я в неё – серебряные иглы проскочили бы между двумя нитями, не повредив, а пороховые частицы такое расстояние не пролетели бы. А спасла её её дьявольская реакция – кошачья реакция, можно сказать, потому что она, едва я начал стрелять, мгновенно обратилась в кошку. И ещё то, что стояла она в самом центре полукруга из вампиров. У неё было время превратиться в кошку и удрать – я не хотел сбивать прицел ради неё, уж слишком хорошо они все стояли, а то потом пришлось бы ловить каждого по одному.

И в какую кошку! С огорчением я увидел, что она была именно той кошкой, которую я повстречал на станции переливания крови. А ведь была мысль убить её тогда – зря не послушался, интуиция никогда не подводит.

Стрелять вслед было бесполезно – она метнулась сначала за спины недостреленных вампиров, потом за прожекторную установку, за ствол яблони… Я кинулся вслед за ней, но она исчезла окончательно.

И что мне оставалось делать? Только одно – надеяться на то, что, может быть, удастся когда-нибудь встретиться ещё, и что уж на тот раз встреча будет более удачной для меня…

Я оглядел поле сражения – никто не шевелился – бросил визитную карточку – она четким прямоугольником забелела в траве – и ушёл.

Парк был чист. Я обошёл все аллеи и не нашёл ни одного вампира. «Может, я слишком рано пришёл?» – подумал я, присаживаясь на скамейку у реки и глядя на ночную струящуюся воду. – Да нет, время вроде обычное. Неужели я уничтожил всех вампиров в городе? Тогда придётся переселяться. Или они поняли, в чём дело, и теперь будут готовить на меня покушение? А это значит, что вампиры не работают в одиночку, у них есть организация… может, даже партия… или государство…"

И снова толкнуло в память воспоминаниями, и чей-то глухой голос – может быть, даже и мой: я никогда не слышал себя со стороны, даже на магнитофоне, и потому не могу ни за что ручаться – произнёс: "Не организация, не государство – мир. Мир вампиров…" И потянулись одна за другой картины мрачных полей, лесов, рек – под тусклым пасмурным небом, сквозь густую пелену облаков которого никогда не проглядывало солнце; городов и деревень, столь же тёмных и мрачных и сплошь населённых вампирами. И каким-то образом они могут проникать к нам, в наш мир… и в другие миры – чтобы попить тёплой, живой, свежей крови, которая может быть лишь у людей, что видят солнце. Всё равно любому организму – человечьему или вампирьему – требуется солнце. Вампиры пытаются таким образом возместить его отсутствие – пия кровь людей, которые видят солнце. Но люди не могут смириться с тем, чтобы поддерживать чужую жизнь, теряя собственную. Вампиры – паразиты, а с паразитами надо бороться…

Проходящая мимо парочка прервала несущуюся у меня перед мысленным взором цепь мрачных картин.

– Комаров что-то много сегодня, – произнесла девушка, звонко ударив себя по щеке.

– Должно, к дождю, – густым баритоном отозвался парень.

Процокали и затихли каблучки – наверное, сели на соседнюю скамейку. Мысли мои потекли в другую сторону. Комары. Естественные мини-вампиры, к которым люди привыкли. Но комары включены в экологическую цепочку – ими питаются птицы… Интересно, какие у комаров отношения с вампирами? Согласно теории борьбы видов за существование, должны конкурировать друг с другом. Ненавидят ли вампиры комаров? А может, наоборот, у них симбиоз – комары могут отвлекать внимание жертвы… Комары – это домашние животные вампиров… И дальше мои мысли понеслись в этом направлении – я дал волю фантазии – есть ещё слепни, оводы… В воде – пиявки. И летучие мыши-вампиры, что пьют кровь человека и других домашних животных.

Я представил себе приусадебное хозяйство престарелого вампира, который встаёт рано вечером, выпускает из хлева летучих мышей-кровопийц, тучи слепней, оводов и комаров, потом подходит к садку с пиявками, после чего выходит в сад пропалывать кровожадную росянку…

Мимо меня пролетел комариный рой. Всё ещё находясь под воздействием собственных мыслей, я машинально проводил его полёт затуманенным взором – рой скрылся за ближайшей купой деревьев – и тут меня словно наэлектризовало, я даже привстал. Комары – роем? Я принялся лихорадочно вспоминать, летают ли комары роем… Кажется, только комары-плясуны, да и то лишь днём над навозной кучей…

Второй комариный рой пролетел мимо и скрылся в том же направлении. И тут уж я вскочил и бросился в погоню. Они летели быстро, но я мог идти ещё быстрее. Единственной серьёзной помехой на моём пути была аллея роз – не желая помять цветы, жалея их, я некоторое время бежал вдоль, потом решительным скачком перелетел через, и помчался за комарами, сокращая расстояние.

Немногие встречающиеся парочки бросали на меня недоумевающие взгляды – часть я долго ощущал затылком – и никому, ни единому человеку не пришло в голову, что комары-то роем не летают, а уж если и произошло такое событие – значит, оно является лишь прелюдией к другому событию, а может, событиям. Я чувствовал, что такое скопление мелких кровопийц не случайно. Да и, к тому же, если мне сегодня нечего делать, почему бы и не проследить за комарами?

Комары летели по прямой, а мне приходилось выписывать зигзаги, обегая препятствия, которые нельзя перепрыгнуть, и перепрыгивая те, которые нельзя обежать. Как раз пошли индивидуальные коттеджи, и мне пришлось – как я ни не хотел – пересекать цветочные клумбы, грядки с петрушкой и сельдереем, морковкой и луком, перцем и картошкой. Хорошо ещё, что никого из хозяев не было рядом с грядками, и меня сопровождал разве что лай случайных собак, напуганных моим внезапным появлением. Но я уже не видел, вспыхивают ли в ответ на лай окна домов и выбегают ли из них с двустволками в руках взъерошенные заспанные хозяева.

Бежать пришлось долго – до самой дальней окраины. И домик-то там стоял не очень казистый – так, избушка лесника. Или сторожка сторожа – наверное, когда строили коттеджный поселок, тут находились сторожа – чтобы стройматериалы не растаскивали. Да так и оставили, не снесли.

Маленькое окошко в домике было раскрыто, и комариный рой влетел туда. Я осторожно подобрался к другому окну, справа, побольше, и заглянул внутрь.

Внутри был вампир. Он лежал на высокой железной кровати с блестящими никелированными шарами, в которых тускло отражался слабый свет одинокой свечи, стоящей на грубо сколоченном деревянном столе. Лежал, широко разинув рот и сложив руки на огромном брюхе. А над ним вились комары.

Зрелище было необычайным: комары выстраивались в цепочку и на бреющем полете проносились над широко раскрытой пастью вампира. И каждый сбрасывал в неё капельку крови. Когда уровень крови чуть не сравнялся с зубами, и она почти потекла из углов рта, вампир длинно глотнул и снова раскрыл окровавленную пасть.

А мимо меня прогудел новый комариный рой.

"На поток поставили! – восхитился я. – Конвейер…" – И тут же настроение моё переменилось: "Чужими руками… то есть хоботками кровь загребает!"

Ярость тёмной волной поднялась во мне, и я почти не помню – до того всё произошло быстро, – как разбил стекло, проник внутрь сторожки и пронзил вампира, не успевшего подняться с кровати, осиновым колом.

И только после проведенного возмездия заметил то, чего не смог увидеть из окна: в комнате стоял блестящий хромированными деталями электронный прибор, ощетинившийся антеннами, на верхней крышке которого перемигивались красные и зелёные светодиоды.