Что могли противопоставить Годуновы Шуйским? И что они вообще собой представляли в глазах современников? Годуновы, как мы уже знаем, входили в состав служилой знати «второго ранга», хотя и не относились к числу «худородных выдвиженцев». Их семейство, пусть и уступавшее в знатности величайшим аристократическим родам — тем же Мстиславским, Шуйским, Голицыным, Глинским, Воротынским, Романовым-Захарьиным-Юрьевым, все же выросло из среды старинного московского боярства и располагало немалой местнической «честью». Предки Бориса Федоровича хотя и редко, но бывали на воеводстве. А происходил он со всеми родичами от семейства старых костромских вотчинников, в середине XIV столетия перешедших на службу московским князьям. Их старшей родней и союзниками были Сабуровы — влиятельный боярский род. Сохранилось родословное предание, согласно которому родоначальником всего обширного и разветвленного семейства Зерновых-Сабуровых-Годуновых является некий знатный ордынец Чет-мурза. Однако достоверность этой легенды ничтожна. И даже если предположить, что за несколько столетий до возвышения Бориса Федоровича Годунова в основание его рода легло несколько капель татарской крови, то ко времени правления Ивана IV и Федора Ивановича род успел вчистую обрусеть. Многие поколения образованных людей России помнят строчки из пушкинского «Бориса Годунова»: «Вчерашний раб, татарин, зять Малюты, зять палача и сам в душе палач…» Сказано завораживающе красиво, резко. Однако… исторической правды тут совсем немного. Каким Борис Федорович был «татарином», сказано выше. «Рабом» он и подавно никогда не был, входя в число «родословных» людей.

Сам Борис Федорович родился в 1552 году. В отрочестве он оказался при дворе. Его сестра, Ирина, также оказалась вовлечена в придворную жизнь с младых ногтей: родившись в 1557 году, она воспитывалась в царских палатах с семилетнего возраста. На протяжении опричнины (1565—1572) Борис Федорович был еще слишком молод для участия в серьезных делах[23]. Зато видное положение занимал его дядя Дмитрий Иванович, постельничий при дворе Ивана IV. Как видно, именно он распорядился судьбой молодого племянника, осуществив выгодный матримониальный проект: Годуновы породнились с могучим опричным временщиком Малютой Скуратовым — дочь Малюты Мария Григорьевна стала женой Б.Ф. Годунова[24].

Благодаря сильной родне молодой человек рано получил первый «дворовый» чин, однако в дальнейшем его карьера шла неспешно. Несколько успехов в местнических тяжбах, получение заметного, но отнюдь не ключевого чина кравчего… Он умел читать и писать, но «книжностью» не отличался и Священное Писание знал не лучшим образом.

Положение Годуновых при дворе резко улучшилось благодаря двум бракам: сначала царевич Иван женился на Евдокии Сабуровой, и с ним семейство установило добрые отношения, сохранившиеся даже после того, как он развелся; затем царевич Федор стал мужем Ирины Годуновой. Когда Иван Иванович получил смертельную рану[25] от рук отца, Б.Ф. Годунов на некоторое время оказался в опале, но затем обрел прощение. А для Федора Ивановича Годуновы за несколько лет до восшествия на трон стали первейшими советниками. Именно тогда семейство было осыпано благодеяниями. Впрочем, пока Ирина Годунова оставалась бесплодной, положение рода при дворе не могло приобрести должной прочности. Ей грозил развод[26]. Однако развести наследника и его супругу не получилось, а у Годуновых, старавшихся отвести угрозу развода, не успели отобрать их высокие чины. Когда царь Иван IV скончался, позиции семейства при дворе были исключительно прочны.

Среди историков нет единого мнения о том, был ли Борис Годунов включен в состав регентского совета, получившего от Ивана IV распоряжение заботиться о Федоре Ивановиче и делах правления, до коих ум наследника почти не доходил. Но это не особенно важно, поскольку влияние Б.Ф. Годунова на нового царя с первых месяцев правления было огромным, можно сказать, доминирующим, если сравнивать с иными персонами (кроме, пожалуй, царицы). Был ли Борис Федорович одним из официально назначенных регентов, не был ли, но по уровню реального влияния на дела он превосходил любого из регентов. Кроме того, Годуновы занимали три места в Боярской думе: Дмитрий Иванович и Борис Федорович имели боярский чин, а Степан Васильевич — окольнический. Их близкая родня — Сабуровы — имела еще два места: боярское и окольническое. Иван Васильевич Годунов неоднократно хаживал в походы воеводой и был опытным военачальником. Еще до венчания Федора Ивановича на царство боярский чин и должность дворецкого получил Григорий Васильевич Годунов. Борису Федоровичу досталось звание «конюшего», означавшее номинальное первенство среди бояр. В день восшествия Федоpa Ивановича на престол боярами сделались Семен и Иван Васильевичи Годуновы, притом последний оказался затем во главе приказа Казанского дворца и наместничал в Рязани.

Мало того, Годуновы имели сильных союзников, также прочно удерживавших места на Олимпе власти. Их друзьями и сторонниками являлись князья Хворостинины, среди которых выделялся Дмитрий Иванович — военная «звезда» России XVI столетия, «автор» нескольких выигранных сражений. У него с давних пор был думный чин окольничего, сменившийся в 1584 году боярским чином. Князь Д.И. Хворостинин обладал колоссальным тактическим опытом и стал одним из ведущих полководцев царствования.

Менее прочное, но все же союзничество связывало Годуновых с князем Федором Михайловичем Трубецким. А это был исключительно знатный аристократ из Гедиминовичей, к тому же боярин и весьма опытный воевода. К началу 1585 года боярами станут еще два представителя этого рода — князья Никита и Тимофей Романовичи Трубецкие.

Бориса Федоровича поддерживал также князь И.М. Глинский, женатый на другой дочери Малюты Скуратова и, таким образом, приходившийся ему свояком. Еще один весьма знатный аристократ — намного знатнее самих Годуновых — и еще один крупный военачальник.

В дополнение к этим людям «партия» Годуновых могла опереться на кое-кого из «худородных выдвиженцев», в том числе на царского любимца Андрея Петровича Клешнина.

Иными словами, вступая в борьбу с могущественными Шуйскими, Б.Ф. Годунов располагал отличными картами для дерзкой политической игры. Более того, он сумел присоединить к ним «козырного туза», давшего, думается, решительный перевес в силах. В роли последнего выступила еще одна сильная придворная группировка — Романовых-Захарьиных-Юрьевых. Они оказались на стороне Годуновых, когда наступил решающий момент противоборства.

Старый боярин Никита Романович Юрьев, знатнейший среди русских аристократов, не имевших княжеского титула, популярный в народе, весьма богатый человек, опытный воевода, приходился, ко всему прочему, братом первой жене Ивана Грозного. Поэтому род его, и без того находившийся на верхнем этаже знатнейших семейств Московского государства, теоретически мог заявить права на престол. А за ним стояла многочисленная родня, в том числе крупные фигуры: князь Ф.М. Троекуров (стал боярином в 1584 году, крупный дипломат), князь И.В. Сицкий (стал боярином не позднее февраля

1585 года, видный военачальник еще при Иване Грозном), князь Д.П. Елецкий (окольничий с 31 мая 1584 года). Сила немалая! Однако позиции группировки ухудшались тем, что ее лидер ослабел от тяжелой болезни: даже иностранные дипломаты видели, что ему недолго осталось жить.

Годуновы и Романовы-Захарьины-Юрьевы скоро заключили «союз дружбы» в борьбе за власть. Годуновы были далеко не столь знатными, как их партнеры, однако и те и другие уступали Шуйским, Мстиславским, Воротынским, а главное — принадлежали одной среде: древнему московскому боярству, коренным служильцам московских государей. Но если Годуновы смогли извлечь из этого союза максимум пользы для себя, то их союзники успели получить не столь уж много.