Еще у их тренера было небольшое правило: «Пропустишь тренировку — пропустишь игру».

Изобель положила одну руку на плечо Никки, а другую на плечо Алисы, отталкиваясь от нее кроссовками в ожидании поддержки, буквально передавая себя через людей, которые в настоящее время ненавидят ее.

Это было единственным способом получить дневное возмездие, тем не менее, она не собиралась сдаваться. Ты должен быть маленьким и сильным, чтобы быть флайером, Никки же имела убийственные ноги, которые по длине напоминали шею страуса. Алиса же просто никогда не могла встать достаточно высоко.

Изобель подготовилась к подъему.

Они подняли ее, и земля ушла у нее из-под ног. Она чувствовала, что поднимается вверх, как стебель цветка, тянущийся к солнцу, корни которого были глубоко в земле.

Как только она поднялась, тренер начал считать.

— Четыре, пять.

На «пять» они опустили ее вниз, готовясь к запуску.

— Шесть!

Они подкинули ее в воздух. Да!

Перекрутившись один раз, она сделала кувырок в воздухе. Ее мир стал вращающимся калейдоскопом смазанных лиц, синих, золотых и ослепительно белых огней. Все быстро повернулись в пол-оборота, и она почувствовала, что ее поймали. Она опустилась в положение «V», одной рукой обернувшись вокруг спины Никки, другой вокруг Алисы. Они поставили ее на землю.

— Это было хорошо, Из,— сказала тренер, немного смягчившись. — Давайте повторим, хорошо? Сможете повторить?

Коллективный стон был ответом команды.

— Хорошо. На этот раз с музыкой, мальчиками и девочками.

Изобель поправила шорты и заняла свое место, в то время как тренер Анна отошла, чтобы включить музыку на CD плеере, ее вьющиеся волосы, как у медведя гризли, прыгали с каждым ее шагом, а ее мокасины скрипели по полу спортивного зала.

Никки встала позади Изобель, которая могла почувствовать ее испепеляющий взгляд на своем затылке.

Когда заиграла музыка, сопровождающаяся нужным ритмом, Изобель повернулась, чтобы посмотреть на Никки, которая обычно была веселой, готовой рассмешить, но теперь ее голубые глаза были холодны.

— Почему ты солгала об этом? — прошипела она.

Ну, по крайней мере, она снова заговорила.

Вступительные биты музыки, становившиеся все громче, глухо стучали, руки поднимались вверх, в то время как кроссовки стучали по полу.

— Потому что! Ты убежала и все всем рассказала!

— Но тогда это было важно!

— Да, и ты именно та, кто будет решать здесь что важно, а что нет!

Было невозможным больше говорить об этом. Музыка ускорилась, за каждым битом следовал удар ногой, поворот или сальто. Тренеру нравились эффектные смены позиций, поэтому девушки перемещались, создавая множество фигур, разделялись, выполняли вращения в воздухе и другие трюки.

Когда пришло время для знаменитого прыжка Изобель, команда уже была готова ее подбросить.

Четыре, пять, прыжок! Она сделала два быстрых трюка в воздухе вместе со словами певицы «Юхуу!», но в середине ее второго кувырка, на долю секунды, Изобель подумала, что она увидела что-то в зеркалах. Темную фигуру. На мгновение она увидела, что кто-то стоит в дверном проеме спортивного зала. Она не смогла полностью разглядеть его, но, кем бы он ни был, он носил то, что было похоже на черную шляпу и... плащ?

Она упала на бережно держащие руки своей команды, и ее опустили на пол перед дверьми зала, в которых теперь ничего не было.

Изобель оглянулась, чтобы посмотреть на зеркала и прищурилась, разглядывая отражение пустых дверей, совсем забыв о том, что она должна была приготовиться к своей позиции для следующей фигуры, когда Стефани Дорбон врезалась в нее. Изобель ударилась о жесткий пол, и боль от синяка, полученного на прошлой неделе, оглушила ее. Она съежилась и втянула воздух через сжатые челюсти.

Все вокруг нее застыли в мертвой тишине. Музыка остановилась.

— Что, черт возьми, случилось?— закричала тренер, ее круглое лицо покрылось красными пятнами, когда она подбежала к сидящей на полу Изобель и стоящей рядом Стефани, которая обнимала себя руками, как будто бы желая избавить себя от дальнейших обвинений и чувства вины.

— Я упала, — сказала Изобель, чтобы уменьшить беспокойство Стефани.

Она встала под ворчливый шепот команды, оставляя всю свою гордость задыхаться до смерти на полу. Она сложила руки на груди и снова быстро посмотрела на двери спортивного зала.

Пусто. Она могла бы поклясться…

— Да ладно, ребята! — закричала тренер.

Она качнула своими широкими бедрами в сторону — это всегда было плохим знаком.

— Это очень опасно. Смотрите. Итог. Обратите внимание! Я не хочу никаких сломанных костей, кровавых носов или рыдания родителей, ладно? Хорошо. Мы попробуем сделать это завтра. Идите домой.

Она махнула рукой и все, перешептываясь, поплелись собирать свои спортивные сумки и бутылки с водой.

Когда Алиса прошла мимо Изобель, то она прошептала:

— Хорошая работа, альбатрос.

Изобель удержалась от комментариев. Она с трудом дошла до трибун, чтобы захватить свою сумку. Она застряла между двумя скамейками, и Изобель пришлось ее подёргать. Она хотела бросить этот груз и посмотреть, как тягач сможет вытянуть его.

— Изобель, — сказала тренер за ее спиной. — Останься. Нам нужно поговорить.

Она расчесалась и отошла, чтобы смотать шнур от CD проигрывателя, в то время как мальчики собирались и убирали зеркала для тренировки. Изобель закрыла глаза на три секунды.

Может ли этот день… может ли этот год стать еще хуже?

Она положила спортивную сумку и плюхнулась на трибуну, чтобы посмотреть, как все остальные уходят из зала. Никки бросила на нее быстрый взгляд, прежде чем поспешить за Алисой. Изобель подперла подбородок руками и сосредоточено посмотрела на свои белые с синими и желтыми полосами теннисные туфли.

Сейчас она была больше рассержена, чем расстроена. После ленча она много плакала, и ей надоело быть расстроенной и позволять людям видеть ее такой. Легче было просто сойти с ума.

Вероятно, она теряет свою былую хватку.

— Что случилось, милочка? Пришло время поговорить, — сказала тренер, присев на трибуну рядом с ней. Дерево и железо скрипнули под ее весом.

— Я просто отвлеклась, — пробормотала Изобель.

Она посмотрела в сторону дверей спортивного зала, которые до сих пор оставались пустыми. Она посмотрела вниз на свои руки, став вычищать невидимую грязь из-под ногтей. Возможно, она вообще может потерять все это.

— Хорошо, — сказала тренер.

Она просунула большой палец в желтую петлю, обернутую вокруг ее шеи, ослабляя свисток.

— То, что отвлекло тебя сейчас, связано с тем, что отвлекло тебя в прошлую пятницу? Это второе падение в течение двух недель, — тренер поднял два пальца, как будто Изобель было необходимо визуальное напоминание. — Для тебя это не нормально.

— Я знаю. Это ничего, — настаивала Изобель. — Я просто…

Она замолчала. Она просто что? Видела то, чего не было на самом деле? Ах да, после такого вряд ли обойдутся одним только звонком родителям.

— Ну, — сказала тренер, нарушая тишину. — Я слышала, что ты была чем-то расстроена сегодня за обедом. Это как-то относится к тому, что случилось?

Изобель почувствовала, что ее щеки загорелись, и она невольно прикрыла лоб рукой. Все ли знают о той сцене, случившейся за ленчем?

— Послушай, Изобель, — начала тренер, наклонившись вперед и положив локти на колени. — Ты не обязана мне ничего рассказывать. Я просто пытаюсь поддержать моего лучшего флайера. Вот и все.

Изобель кивнула, смотря в пол. Она высоко оценила поддержку. Она чувствовала себя лучше от того, что ее ценили, но она не смогла найти подходящих слов. Она могла сказать, что будет стараться. Она могла сказать хоть что-то. Но с тренером все действия обходились без слов. В следующий раз она должна будет сделать все идеально. Ей придется отложить все дерьмо в сторону, забыть обо всем на некоторое время и все продумать.

— Эй,— подтолкнула ее тренер.