Она была не готова говорить о том, что произошло в магазине мороженного. Конечно же, она была еще не готова рассказать родителям, что она порвала с Брэдом. Или даже признать то, что у нее теперь больше нет друзей. Не сейчас, когда она сама едва успевала переварить это. Она не хотела упоминать имя Ворена при всех, словно это могло вызвать только дальнейшие проблемы.

В субботу Изобель старалась не думать о потере всех ее друзей за один вечер или о сумасшествии Брэда, или о том, как неловко будет в школе в понедельник. Большую часть дня она пыталась разработать план о том, как она собирается встретиться с Вореном на следующий день. Конечно, она уже знала, что ей придется уйти тайком.

В конце полудня, в воскресенье, когда ее отец стал смотреть телевизор, она поняла, что, если хочет уменьшить шансы быть замеченной, она должна будет смотреть в оба и знать свои действия наперед, а также нуждается в союзнике «на стреме».

Убедить Дэнни оказалось сложнее, чем обычно. Она начала торговаться с ним, предложив сначала сделать всю его работу по дому на неделю, потому что в прошлом, когда она отчаянно нуждалась в его помощи, обычно этот трюк срабатывал. Однако, на этот раз, он отказался от этого предложения, а также о перспективах сбора ее карманных денег, в течение следующих двух недель.

Дэнни удивил ее, предлагая необычную сделку, которая будет включать Изобель в качестве его шофера на неполный рабочий день и ее машину, которую ей подарят на день рождение весной. Это напомнило ей переговоры с мафией в делай-или-умри разговоре, в комплекте с Дэнни, угрожающим сделать ее жизнь невыносимой, если она «откажется» на любое из «условий» их «соглашения». Это заставило ее понять, каким предприимчивым стал ее младший брат после того, как стал ходить в среднюю школу. Но она решила, что в какой-то степени это из-за того, что родители заставили ее крутиться вокруг него. И напомнив Дэнни, что он слишком много смотрит телевизор, Изобель неохотно согласилась.

— Но я не подвожу твоих друзей и не развожу каждого домой в десять разных мест, — сказала она, прежде чем принять его протянутую руку.

На ее слова Дэнни закатил глаза и крепко пожал ее руку.

— Еще бы! Вот почему у нас есть велосипеды. Это и ежу понятно.

— Так что же я должен делать, если мама и папа захотят зайти в твою комнату? — спросил Дэнни, наблюдая за тем, как она складывает в свой рюкзак блокнот, ручки и книги По, взятые из библиотеки.

— Не впускай их, — сказала она. Правда, разве они уже не проходили это?

— Да, но я не смогу удержать их. Ты и я, мы оба знаем, что я сам с трудом могу держаться подальше от твоей комнаты — добавил он в то время, как, прислонившись к столу, открыл один из ящиков.

— Ну, тебе бы лучше постараться, — сказала она, закрывая ящик снова. — Ты в курсе, сделка отменяется, если они узнают.

«Это должно добавить немного дополнительного стимула», — подумала Изобель.

Она надела рюкзак и подошла к окну. Порыв холодного воздуха ворвался в комнату, играя с ее кружевными занавесками и принеся с собой запах пожухлых листьев и паленой осени, который был почти пряным. На улице стояла хорошая погода, правда чуть-чуть прохладнее, чем любила Изобель. По крайней мере, не похоже, что будет дождь.

Она села на подоконник, и, прежде чем залезть полностью на крышу, опустила голову вниз. Они жили в двухуровневом доме, поэтому здесь всегда был небольшой выступ, на который она могла встать или же посидеть, если ей было нужно побыть одной.

Изобель оперлась на спад, грубая черепица скрипела и хрустела под ее ногами. Она старалась не смотреть на выступ водостока. Вместо этого она оглянулась через плечо, чтобы посмотреть на Дэнни, который смотрел ей вслед, высунувшись из окна.

— Запомни, — сказала она, но ей не пришлось заканчивать.

— Если они начнут задавать вопросы, то у тебя болит голова, и ты спишь.

— И?

— И наблюдать за воротами гаража, потому что ты вернешься к семи тридцати к ужину или, в противном случае, ты превратишься в инопланетянина и будешь депортирована со своей родной планеты.

Дэнни говорил все это, обхватив ладонями свое круглое лицо и опершись локтями о подоконник.

В конце он улыбнулся.

Изобель закатила глаза и повернулась, чтобы пройтись вдоль крыши, осторожно, пытаясь сохранить равновесие на ее наклонной плоскости.

— Возможно, это не мое дело, — услышала она за спиной голос Дэнни. — Но могу я спросить, почему ты рискуешь жизнью, свободой и конечностями, чтобы улизнуть из дома?

— Как правило, — начала Изобель, в то время как она дошла до дальнего края крыши, где древесина белой решетки окон ее родителей соприкасалась с крышей. — Информация такого рода засекречена.

Она сняла свой рюкзак и бросила его на траву. Потом она повернулась и опустилась, чтобы поставить ногу на выступ, чувствуя точку опоры. Кончик туфли скользнул в щель на решетке.

— Но раз уж ты спросил, — сказала Изобель, находя точку опоры и начиная спускаться. — Я должна уйти, чтобы сделать мое домашнее задание.

Дверь скрипнула, и ржавые колокольчики зазвенели, когда она вошла в старый книжный магазин.

Как могла предположить Изобель, здание когда-то было чьим-то домом, кирпичи которого с внешней стороны были выкрашены зеленой краской, с одной стороны крыши была видна разрушенная труба дымохода. Внутри воздух был затхлым от антикварных вещей, а запах пыли и старых книг делал дыхание затруднительным.

В передней комнате перед ней протянулись длинные и узкие книжные полки, которые выстроились рядами, доставая по высоте почти до потолка. Над головой висели тусклые светильники, горевшие, слабым золотистым светом и немного рассеивающие темноту.

Изобель приподнялась на цыпочки. Она нигде не видела Ворена, но также она не могла увидеть и многое другое. Она осторожно обошла стопку на вид древних томов, которые лежали около двери. Она подумала, что это место, должно быть, нарушало, как минимум, десять различных правил пожарной безопасности. Она двигалась между двумя полками, и подумала было позвать кого-то, но по какой-то причине не смогла себя заставить нарушить эту мертвую тишину.

Взгляд Изобель прошелся вверх по более заметным корешкам в таком бесчисленном количестве книг, каждый из них имел свой номер и дату, и это заставило ее чувствовать себя так, будто она шла по катакомбам.

Когда она дошла до конца, она выглянула из-за стеллажа, чтобы посмотреть на прилавок. Ну, по-настоящему она увидела просто кучу книг, сваленную там, что в свое время должно было быть прилавком. За прилавком сидел старик с безумными, развевающимися белыми волосами, торчащими во все стороны вокруг его головы, как будто этим утром, за завтраком, он засунул свою вилку в розетку.

Он хмуро посмотрел на нее одним большим, пронзительным серым глазом, а другой глаз был закрыт. На его коленях лежала огромная книга в кожаном переплете, открытая на странице где-то посередине.

— Ох, а... — сказала она, показывая пальцем через плечо, как будто ему необходимо было знать, что она вошла через переднюю дверь. — Я просто кое-кого здесь искала.

Он продолжал смотреть на нее одним глазом, и это заставило ее подумать, что птица так смотрит на червя.

— Э-э-м... Вы не... Вы случайно не знаете… — она замолчала, пораженная его взглядом.

Слишком жутко. Он даже не моргнул.

Изобель сделала шаг назад и снова показала через плечо.

— Я просто…

Он резко и громко фыркнул. Она вскочила, готовая поджать хвост, как собака, и убежать отсюда, чтобы ждать Ворена на улице. Они могли бы просто пойти в Старбакс и позаниматься там, потому что это место было слишком причудливым для нее. Прежде чем она успела сделать больше, чем один шаг назад, второй глаз старика распахнулся. Он пошевелился в кресле, моргая и фыркая.

— Ох, ох, — проворчал он. Выпрямившись в кресле, он покосился на нее обоими глазами, один из которых был мутным темно-коричневым, хотя в тусклом освещении он выглядел почти черным.