— Просто подумала, что надо дать тебе знать об этом, — прочистив горло, ответила она. — В смысле… ведь обычно ты вообще не разговариваешь.

Чувствуя себя глупо оттого, что осталась единственным стоящим человеком в классной комнате, Изобель, наконец, села рядом с ним, быстро окинув взглядом кабинет.

Тихое бормотание групп учеников разнеслось по классу, становясь громче, когда каждый из них начал обмениваться своими идеями. Обменявшись небрежно исписанными листками бумаги, две группы даже поднялись и ушли. А она по-прежнему оставалась здесь в затруднительном положении, пытаясь найти общий язык с поклонником живых мертвецов.

Ее челюсть напряглась. Она начинала думать, что утверждение мистера Свэнсона о том, что разбивание на пары делалось «наугад», было враньем. Возможно, это была его грандиозная шутка, его способ отыграться за то, что она не сдала ему этот дурацкий реферат о Дон Кихоте.

— До тех пор, пока не получим оценку за этот проект, можем говорить, — сказал он, снова привлекая ее внимание к их небольшому пространству в углу. Было так непривычно слышать его голос. — Я делаю это не по своему желанию.

Он повернул голову и поймал глазами ее взгляд.

Она замерла, пораженная глубиной его взгляда. Его глаза были суровыми и холодными, насыщенного зеленого цвета бледной яшмы. Обведенные размытыми черными тенями для век, эти глаза, не мигая, уставились на нее сквозь похожие на перья пряди насыщенных черных волос, и создавалось такое впечатление, будто тебя рассматривает сквозь прутья клетки самодовольный и расчетливый кот.

На нее нахлынуло густое и темное, как нефть из скважины, беспокойство.

Кто этот парень и какая у него главная проблема? Ее взгляд коротко скользнул по маленькому колечку металла, обхватившему в одном углу его нижнюю губу.

Он моргнул один раз, затем медленно понял руку и поманил ее изогнутым пальцем.

Изобель сомневалась, но потом, повинуясь, будто зачарованная, она не заметила, как оказалась в трех сантиметрах от него.

— На что пялишься? — прошептал он.

Она отшатнулась, ее лицо запылало. Она отвернулась от него и подняла руку. SOS, Свэнсон. Вы меня слышите?

Позади нее раздался медленный, зловещий звон цепей. Изобель неподвижно застыла. Она опустила руку и, посмотрев вверх, увидела возвышающегося над ней Ворена, он стоял прямо и был бледен, как кость.

Она немного подалась назад, сопротивляясь тому, что он взял ее руку своей. Она тупо смотрела, как рука с длинными пальцами схватила ее, и, не моргая, уставилась на черную ручку, которая появилась из ниоткуда и начала двигаться по ее коже, стержень был таким же холодным, как и его глаза.

О. Мой. Бог. Он писал на ее коже.

Она попыталась возмущенно ахнуть, но не смогла.

Его лицо оставалось бесстрастным, когда он выводил тонкие аккуратные линии своей ручкой. Равномерное давление шарикового стержня щекотало, стягивая узел в ее животе.

Все, на что она была способна, — это смотреть на огромное кольцо, сделанное в форме серебряного дракона, будто рычащего на нее со среднего пальца.

Когда он, наконец, закончил, он отпустил ее руку и после последнего, почти предостерегающего, укола своего пронзительного взгляда, отвернулся. Схватив свою черную книжку, он забросил свой потрепанный кожаный рюкзак себе за плечо.

— Не звони после девяти, — сказал он и, подоткнув ручку за ухо, вышел из класса.

Лицо Изобель горело. Ее кожу покалывало в том месте, где он ее касался, с такими едва различимыми импульсами электричества, что она не могла быть уверена, не показалось ли ей это. Будто кончики пальцев затекли.

Она произвела быструю проверку сначала своих чувств, а затем людей, все еще находившихся в комнате, боясь увидеть, что кто-то заметил произошедшее, но удивилась, потому что никто не обратил внимания. Даже Свэнсон Орлиный Глаз только что вернулся за свой письменный стол, где сейчас сидел, поглощая сэндвич и перелистывая школьную газету «Голос Хоука».

Изобель посмотрела на свою руку.

Темно-фиолетовыми чернилами он написал «В — 555-0710».

— Так ты собираешься рассказать Брэду? — спросила Никки с жаждущим ответа блеском в ее красивых сапфировых глазах.

Изобель набрала комбинацию, затем пнула ногой помятый нижний угол ее шкафчика. Дверь распахнулась, с приглушенным треском выронив на пол ее косметичку, из которой рассыпалось все содержимое.

— Нет, — пробормотала она и присела на корточки, чтобы собрать свои тени для век, бронзовый кружочек внутри раскрошился на мелкие кусочки. Она издала что-то похожее на полустон-полурычание, запихивая все это обратно в косметичку, и ее взгляд снова наткнулся на раскосые, темно-фиолетовые цифры, которые бросались в глаза, как какое-то клеймо на ее коже.

— Почему нет?

— Потому что, — сказала Изобель, — я думаю, что мистеру Свэнсону нравится этот парень, и, в любом случае, я должна получить хорошую оценку из-за той работы, которую я не сделала.

Изобель поднялась, чтобы затолкать сумку обратно в свой ящик, когда Никки остановила ее, схватив за запястье и тряхнув своей рукой.

— Иззи, — сказала она, — посмотри на это! Он написал на тебе. Как будто он пометил тебя, как свою следующую жертву или что-то подобное в таком же духе.

Изобель выдернула руку.

— Ладно! — сказала она, убирая выбившуюся прядь за ухо. — Мы уже установили, что он чудак. Так что давай просто оставим все, как есть. Брэду необязательно это знать.

Она подскочила, отрезая подготовленное возражение Никки, пораженная таинственной рукой, которая со звоном браслетов появилась с обратной стороны открытой дверцы ее шкафчика, передавая Изобель тюбик блеска для губ Морозная Малина, держа его между длинными пальцами.

Изобель взяла блеск и бросила его в шкафчик, быстро пробормотав благодарность, когда Никки прервала, снова схватив ее за запястье.

— Я имею в виду, посмотри на это! — сказала она, поднося руку Изобель к своему носу, и вглядываясь в цифры, как будто в них было зашифровано скрытое послание. — Возможно, это означает, что ты входишь в список жертв его убийств или что-то в этом роде. То есть этот парень — полный псих из «Мафии в плащах».

Изобель выдернула запястье из хватки Никки еще раз и уставилась на нее убийственным взглядом.

— Никки, ты издеваешься надо мной? Это номер телефона.

— Да, я знаю. Я об этом и говорю. Ты получила удар Невезения, и теперь он будет оставлять мертвых животных у тебя на крыльце и фанатичные сообщения на твоей страничке на Фэйсбуке.

— Это не так. — Изобель вздохнула, опять. — Мы просто оба встряли с этим… докладом.

Она смотрела в свой открытый шкафчик, когда меняла книги.

Для нее присутствие Ворена Нэтерса, иначе «вон тот парень», всегда было как мимолетная тень, отчужденное существо, не желавшее быть побеспокоенным. По правде говоря, она вспоминала о его существовании не более, чем несколько раз, и даже это бывало только в тех случаях, когда кто-нибудь вспоминал последнюю сумасшедшую сплетню о готах. У них никогда не было совместных занятий до этого года, и школа Трентона довольно большая, чтобы их встречи, до теперешнего времени, не выходили за рамки случайных столкновений в коридоре.

Изобель подпрыгнула снова, выдернутая из задумчивости, когда таинственная рука появилась снова, заставив ее задержать дыхание. На этот раз она лежала поверх дверцы ее шкафчика, держа пальцами знакомый, фисташково-зеленый цилиндр.

Изобель осторожно взяла тюбик помады «Розовая Богиня» и увидела, как рука ее соседа по шкафчику снова исчезла.

Она взглянула на Никки, которая усиленно заморгала перед тем, как схватить дверцу шкафчика Изобель и отодвинуть в сторону. Но девушка — Изобель вспомнила, что ее зовут Грэйс или Гэбби — захлопнула свой шкафчик, развернулась, не произнося ни слова, и ушла.

— Подлизы, — пробормотала Никки. Она выдернула помаду из рук Изобель и, изменив положение дверцы шкафчика, нагнулась, чтобы посмотреться в зеркало. — Она из средневековья.