Он поднял глаза.

— О Господи! — ахнула она. — Они рассказали тебе о твоем папе, да?

— Это не имеет значения, — заверил он ее. — Мне только жаль, что ты узнала о нем вот так. Мне нужно было самому тебе все рассказать.

— Я понимаю, почему ты этого не сделал, — успокоила она его, придвигаясь поближе. — И даже если тот человек и был твоим папой, я всем своим сердцем знаю, что ты на него совершенно не похож.

Спенс слабо, но благодарно улыбнулся.

— Абсолютно не похож, — согласился он. — Но давай не будем о нем больше говорить. Он, в любом случае, не имеет отношения к тому, что происходит сейчас.

Однако Никки, не в состоянии сменить тему на такой ноте, пристально посмотрела ему в глаза и сказала:

— Это совершенно не повлияло на то, что я к тебе чувствую. Ни на мгновение.

Спенс был откровенно растроган.

— Если я сейчас расплачусь, при всей этой куче народа… — сказал он.

Никки рассмеялась, когда и ее глаза заволокло слезами.

— Ну, давай, расскажи об этом адвокате, которого вы нашли, — попросила она, понимая, что к теме родителей ей придется вернуться как-нибудь позже.

— Его зовут Джолион Крейн, — начал Спенс. — Мистер А., очевидно, хорошо с ним знаком, и я надеюсь, что в понедельник он скажет мне, что нужно обратиться к независимому эксперту и проверить результаты аутопсии. Возможно, он даже будет настаивать на повторном вскрытии, кто знает. Дело в том, что я все еще не убежден, что Зака преднамеренно задушили, как они сейчас утверждают. То есть я знаю, что, возможно, все выглядит именно так, но они же все время что-то путают. В «Новостях» об этом постоянно говорят, и если нам удастся получить другие доказательства…

— Я думаю, что удастся, — нетерпеливо перебила его Никки. — Я много раз мысленно прокручивала это; и если результаты вскрытия окажутся правильными… ну, в общем, есть кое-что, о чем я не говорила полиции, когда они меня допрашивали, потому что я забыла об этом и вспомнила только вчера вечером. Это случилось приблизительно три недели назад, когда я была на занятиях по растяжке. Мистер Фаррелл приводил кого-то посмотреть на дом, и когда я вернулась, то нашла записку, в которой речь шла о том, что он поменяет замок на входной двери. Я даже не заметила, что с замком что-то не так, но у него, наверное, была причина так считать, и возможно… Ну, я думаю, что если дверь не закрылась до конца после того, как миссис А. ушла, а я ничего не заметила… — Она в отчаянии посмотрела на него, от всего сердца надеясь, что этой тоненькой соломинки окажется достаточно, чтобы спасти ее.

— То есть если дверь тогда была открыта, то в дом мог войти кто угодно? — уточнил Спенс, явно ухватившись за эту версию. — Мы должны безотлагательно связаться с мистером Фарреллом и узнать, почему он решил, что замок нужно менять потому что это определенно то, что обязательно нужно сообщить адвокату, когда я его увижу.

— А ты не считаешь, что это нужно сообщить и полиции? — напомнила ему Никки.

— Думаю, это сделает адвокат. Давай я поговорю с ним и спрошу у него совета. О Ник! — сказал он, так сильно сжав ее руки, что она поморщилась. — Все обязательно закончится хорошо, я просто уверен в этом. Мы вытащим тебя отсюда, и как только все будет позади… — Его голос сорвался от эмоций, но через минуту, понимая, что время свидания вот-вот закончится, он снова стал серьезен и сообщил ей, несколько впопыхах: — Мне вчера звонили по поводу тела Зака. Они готовы отдать его нам для похорон, но… — Он замолчал, поняв, что, пожалуй, не стоит ей сейчас говорить о мозге: теперь, когда у них вот-вот появится приличный адвокат, все может измениться. — Я скажу им, что мы, возможно, обратимся к независимому эксперту, — сказал он, — и чтобы они пока ничего не предпринимали.

— Это означает, что он вернулся в Бристоль? — спросила Никки, и ее глаза потемнели от горя.

Спенс кивнул.

— Ты уже видел его?

— Нет. Я подумал… Ну, может, лучше как-нибудь потом.

Никки с трудом сглотнула и кивнула.

— Думаю, ты прав, — прошептала она. — Боже, как трудно поверить, что еще каких-то четыре дня назад он был с нами. С тех пор столько всего произошло…

— Я знаю, и еще во многом нам нужно разобраться, но мы справимся, Ник, я обещаю. Я все еще не верю, что кто-то убил его, но если это так, а это большой вопрос, то мы должны узнать, кто это сделал, потому что я всем сердцем верю, что ты не виновата.

Она опустила глаза; по ее щекам побежали слезы.

— Мы вытащим тебя отсюда! — отчаянно повторил он. — Мне хочется верить, что, возможно, это произойдет уже в понедельник. Как ты думаешь, ты потерпишь до понедельника?

Ироничная улыбка скользнула по ее дрожащим губам, и она снова посмотрела на него.

— Меньше чем час назад я боялась, что, возможно, останусь здесь лет на десять, а то и больше, — призналась она, — так что, думаю, пару дней я как-нибудь выдержу, — Никки оглянулась на других женщин, которые были поглощены разговорами с собственными посетителями. Некоторые или хотя бы одна из них наверняка тоже горюют об умершем ребенке, и если бы только кто-то мог понять, что они чувствуют… — Может быть, я даже заведу парочку подруг, — прошептала она, спрашивая себя, рискнет ли она отказаться от отдельной камеры. — У большинства здешних обитательниц жизнь с самого начала была тяжелой, и далеко не всем хватает мужества стать выше этих невзгод — так, как это удалось нам.

Спенс картинно закатил в отчаянии глаза.

— Однажды, — пообещал он, — ты все-таки поймешь, что пришла на эту землю вовсе не для того, чтобы спасти все остальное человечество. Ник, все, о чем ты теперь должна думать, это ты и я и что мы будем делать, как только все это останется позади.

Она попыталась улыбнуться.

— А оно останется, правда ведь, Спенс? — спросила она, сжимая его руки. — И скорее раньше, чем позже, потому что я не делала этого. Клянусь Богом! Клянусь нашими жизнями…

Он мягко приложил палец к ее губам.

— Я знаю, — прошептал он, — так что не надо постоянно пытаться убедить меня в этом.

В понедельник утром Спенс подъехал к офису Джолиона Крейна за пятнадцать минут до назначенного времени. Однако входные двери были уже открыты, и он, войдя в здание, поднялся по лестнице в холл. Здание было таким же старым и своеобразным, как диккенсовская «Лавка древностей»; впрочем, то же можно было сказать о большей части строений того района Бристоля, где располагались юридические конторы. Понимание того, что он добрался до самого главного механизма, способного влиять на суть вещей, придало еще больше уверенности шагам Спенса. Это место было средоточием силы и мощи, и только человек, обладающий здесь влиянием, способен был помочь Никки. Насколько Спенс понял, Джолион Крейн обладал более солидным юридическим весом, чем большинство его коллег.

Не обнаружив никого в приемной, он огляделся, заметил колокольчик и, несколько минут спустя, услышал тяжелые шаги человека, спускающегося по лестнице.

— Так вы, должно быть, Спенсер Джеймс, — заявил, заходя в комнату, крупный мужчина в сером костюме с пронзительным взглядом и вежливой улыбкой.

Спенс пожал протянутую руку.

— А я знаю, что вы — мистер Крейн, потому что видел ваше фото в Интернете, сэр.

Джолион Крейн хихикнул.

— Значит, вы проверяли меня, и правильно сделали, — заключил он. — Что ж, пойдемте ко мне в кабинет. Я должен присутствовать на досудебной встрече в девять, но это в здании напротив, так что у нас есть добрый час времени, и его должно хватить, чтобы обсудить основные моменты.

— Вообще-то, — заявил Спенс, поднимаясь вслед за ним по скрипящей лестнице, — я видел Никки в субботу, и у меня появилась дополнительная информация, о которой полиция еще не знает.

Это явно заинтересовало Крейна, поскольку тот, обернувшись, посмотрел на Спенса.

— Тогда я должен услышать ее, — ответил он. — Думаю, я тоже могу предложить вам кое-какую информацию. Вон туда, — добавил он, указывая путь в темную приемную, которая выходила в яркий и просторный кабинет с огромным дубовым столом в центре, двумя высокими окнами с видом на здание Королевского суда напротив, и штабелями папок и книг, закрывающими стены. — Прошу вас, присаживайтесь, — любезно предложил адвокат, закрывая дверь. — Боюсь, что не могу предложить вам кофе, потому что я еще не варил его, но…