Неделя.

С момента нашего путешествия по заброшенному оловянному руднику прошла целая неделя. И ничего. Ни малейших тревожных сигналов. Дозорные пристально вглядывались в ущелье, но оно оставалось пустым и безжизненным.

Мое терпение быстро таяло, как и запасы нашего мяса. В холодное время никто не жаловался на аппетит. А сгархи каждый день пробивали огромную брешь в наших припасах. И на восьмой день я не выдержал, к вящей радости охотников и сгархов приказав собираться к выходу. Посылать пусть и бывалых, но все же обычных людей в неизвестность я не пожелал, и пришлось отправиться вместе с ними в качестве сопровождающего. Дожили…

И вот сейчас, стоя на небольшом каменистом пригорке, я, не скрывая изумления, наблюдал за охотой. Нет, я наблюдал за избиением животных, которых было слишком много! А некоторые вообще не должны были бодрствовать в это время. Например, громадный бурый медведь, чья тощая туша безжизненно валялась у моих ног. Медведь-шатун с треском проломился сквозь заснеженную поросль ломких кустов и налетел прямиком на впившиеся ему в морду и грудь щупальца. Я получил некоторую толику жизненной силы и огромное удивление, что с каждым мигом становилось все сильнее.

Больше всего картина напоминала массовое переселение зверей. Либо бегство от стремительно распространяющегося лесного пожара. Куда ни глянь, повсюду звери. От десятков мышей до десятков оленей. И все они двигались в одном направлении – противоположном от реки.

Звери бегут. Что-то напугало их так сильно, что они не раздумывая обратились в бегство. Все подряд. Проснулись даже спящие в глубоких берлогах медведи и присоединились к паническому отступлению. Мои люди и сгархи, ошалев от такого счастья, метались от одного зверя к другому. Звенели спускаемые тетивы луков, ревели опьяневшие от вкуса свежей крови сгархи. Повсюду окровавленные туши крупных зверей. Глава охотников Литас полностью опустошил колчан, досадливо выругался и огляделся по сторонам, смотря на учиненную нами бойню. Оценив размах и количество мяса, он опомнился и, не став дожидаться моего приказа, громко рявкнул, призывая к себе пятерку наиболее молодых охотников. Отдал им короткое распоряжение, после чего заспешил ко мне.

Ожидая, пока он подойдет ближе, я вновь взглянул в сторону реки. Как и ожидалось, я не заметил каких-либо признаков бушующего лесного пожара. Ни запаха гари, ни клубов дыма. Но звери все равно бежали прочь, ведомые инстинктом самосохранения.

- Господин! – раскрасневшийся Литас умудрялся счастливо улыбаться и одновременно тревожно хмуриться. – Видите, что творится?

- Вижу, – кивнул я. – Звери бегут в ужасе.

- Мяса столько набили, что десяток ходок понадобится! – восторженно выкрикнул Литас. – И продолжаем бить! Дозволите?

- Не спрашивай, – хмыкнул я. – Бейте до тех пор, пока рука может удерживать тетиву, а глаз различает цель! Ту пятерку охотников отправь с первой партией мяса к поселению, да с наказом, чтобы еще десяток мужчин Рикар сюда послал. Да ты и сам сообразил.

- Верно, господин! Чем больше мяса сегодня нагребем, тем полнее животы будут! А шкуры! Жилы! Шкуры!

- Про шкуры ты уже говорил, – усмехнулся я, ничуть не чувствуя веселья.

- Так шкуры-то зимние! Одних волков уже десяток полег от наших стрел! Но… от кого ж они бегут?

- От нашего врага, Литас, – жестко ответил я, приходя в движение. – От нашего врага. Продолжайте бить зверя! Раз Создатель послал нам столь добычи, грех ею пренебрегать! Хотя… Создатель ли послал? – последнюю фразу я пробормотал едва слышно и неразборчиво.

- Куда вы, господин? – с тревогой спросил глава охотников.

- На тот холм. Поднимусь повыше. Хочу оглядеться…

Несмотря на чудовищную тяжесть доспехов, я легко поднялся на вершину холма, где и застыл в неподвижности, настороженно и мрачно всматриваясь в серый горизонт. С моей позиции отчетливо различались силуэты животных, двигающихся мне навстречу. Звериная волна шла от реки прямо к Подкове, обтекала ее и уходила дальше, на юго-восток, к морю.

Что за чудовищная сила могла перепугать такое количество животных? Что заставило спящих медведей проснуться и сломя голову ринуться прочь от опасности?

Если не ответ, то прямой намек вскоре последовал, когда я заметил нескольких оленей, внезапно сменивших направление движения и ринувшись прямо на склон одного из холмов. Моим замерзшим светящимся глазам было достаточно пары секунд, чтобы заметить уродливые контуры врага.

Пауки!

В сотне локтей от меня медленно тащились костяные пауки!

Из моего промороженного горла вырвалось глухое рычание. Я буквально источал ненависть, горящим взглядом пожирая проклятых тварей, чувствующих себя столь привольно в нескольких шагах от моего дома! Почувствовавшие мою ярость ледяные щупальца взмыли вверх, застегали воздух.

С глухим лязгом шлем занял свое место, обзор резко сузился, но самое главное я продолжал видеть ясно и отчетливо – мерзкую нежить, невозбранно топчущую мою землю! Заиндевевший меч, казалось, сам собой оказался крепко зажат в руке. Наклонившись, я ринулся вниз по склону холма, с каждым мгновением набирая скорость. Скрежет доспехов, тяжелое топанье ног и яростный рык не могли не привлечь к себе внимания. За моей спиной раздался тревожный крик Литаса, один из пауков рывком повернулся ко мне и пронзительно заскрежетал, поднимая передние лапы, щедро усаженные костяными лезвиями и шипами.

Разделяющее нас расстояние я преодолел очень быстро и, не снижая набранной скорости, вломился в строй плотно сгрудившихся костяных тварей. Меч с хрустом опустился на сочленение костей, удар был настолько силен, что пара лап оказалась отрублена, визжащего паука накренило. Я оказался в самой гуще нежити, но в этом и заключался мой нехитрый план. Обрадованные столь большим количеством жизненной энергии вокруг, мои щупальца рванулись в разные стороны, жадно впиваясь в пауков и выпивая из них все до капли. Несколько тварей успело ударить меня лапами, осветить вспышкой светящихся глазниц, но на этом их успехи закончились, толком не начавшись. Тяжело развернувшись, я вбил лезвие меча прямо в полыхающую мертвячьим светом глазницу и резко дернул в сторону, Скрежет, хруст, кость разлетелась на куски, одно из щупалец радостно впилось в развороченный череп. Пауки, сраженные щупальцами, падали один за другим, превращаясь в мертвые груды костей. А передо мной предстал следующий противник, изначально не замеченный в пылу схватки. Костяные пауки сгрудились вокруг искалеченной киртрассы, громадной твари с раздутым клыкастым черепом, испещренным мелкими трещинками. Гигантский паук обладал лишь тремя длинными лапами, вместо остальных лишь бессильно свисали жалкие обрубки.

- Проклятая тварь! – с ненавистью выдохнул я, делая шаг к неуклюже пятящейся твари.

Чудом переживший устроенную мною бойню обычный костяной паук с пронзительным визгом ринулся мне под ноги, стараясь задержать. Пробежал два шага и рухнул наземь от удара щупальца, моя нога тяжело опустилась на его череп, превращая тот в размозженную костяную лепешку. Я на него даже не взглянул, не отрывая злого взора от ненавистного порождения некромантии. Я еще не забыл, как совсем недавно благодаря подобной твари погибло несколько моих воинов!

- Всех уничтожу! – проревел я, бросаясь вперед. – Всех до единой! Выжгу!

Испепеляющая меня злоба была настолько велика, что мой удар опередил щупальца. Закованная в стальную перчатку рука сомкнулась на переносице гротескного черепа, пальцы сжались, дробя кость, рукоять меча с треском проломила теменную часть, тяжелый сапог шутя переломил одну из уцелевших лап. И только затем последовал удар щупалец, окончательно развоплотивший это исчадие ада. Исторгнув затухающий вопль, киртрасса затихла, огонь в ее глазницах угас. Одним сильным пинком я отбросил ее останки назад, сожалея, что схватка закончилась так быстро.