1899 г. Февраля 7 (или 14). Москва.

Дорогой Дмитрій Абрамовичъ,

Получилъ ваше письмо. Не сѣтуйте, что не скоро отвѣтилъ. Разсказъ вашъ — я не помню, писалъ я вамъ о немъ или нѣтъ — я отдалъ на просмотръ. Не получилъ еще отвѣта. Разрѣшите ли вы сдѣлать въ немъ измѣненія — урѣзки, подъ моей редакціей?¹

Все, чтò занимаетъ васъ, занимаетъ и меня, не переставая, и потому я васъ вполнѣ понимаю. Нынче утромъ — воскресенье — я вышелъ погулять: идутъ одни къ обѣдни, другіе въ трактиръ, третьи толкуютъ о прошедшей и будущей работѣ, дворники, городовые, извощики при исполненіи своихъ обязанностей. Такъ ясно, что всѣ они поглощены своими дѣлами, такъ всѣ скипѣли въ одинъ сложно переплетенный узелъ, что нетолько измѣнить имъ свою жизнь, но подумать о томъ, чѣмъ должна быть жизнь человѣческая, имъ некогда, почти невозможно. Для того, чтобы имъ одуматься, нужно разорвать имъ тѣ сцѣпленія, кот[орыя] ихъ стянули въ одинъ узелъ. A сцѣпленіе это — эгоизмъ, вѣра въ эгоизмъ. Такъ что нужно одно главное — замѣнить эту вѣру въ личное благо вѣрой въ служеніе Богу. И безъ этого не можетъ быть никакого движенія. А для этаго нужно воспитать это жизнепониманіе съ дѣтства. А сердиться на слѣпыхъ, что они тычатся объ стѣны и столбы и насъ сталкиваютъ съ дороги — нечего.² Я радъ былъ тѣмъ добрымъ чувствамъ, к[оторыя] вы выражаете въ письмѣ. Не слѣпымъ нельзя толкаться. Вѣдь если правда, и мы вѣримъ въ то, что жизнь въ любви, то какже мы можемъ допускать, чтобы наше личное чувство мѣшало любви. Я всегда живу преимущественно то одной, то другой стороной евангельской истины. Въ послѣднее время мнѣ особенно ясна и важна сторона смиренія и прощенія другихъ: не 7 разъ, а 7 × 70. Всегда, все, всѣмъ прощать. И даже не прощать, а себя знать виноватымъ, и тогда прощеніе, т. е. не обвиненіе, не осужденіе другихъ придетъ само собой.

Какъ здоровье вашей жены?³ Родился ли ребенокъ? Здоровы ли тѣ?⁴ Ѣдете ли вы въ Россію и когда? Почему бы вамъ не попытаться поселиться на землѣ — если бы можно на югѣ? Гоненій бояться нечего. Они вездѣ могутъ быть и вездѣ могутъ не быть. И будетъ время подумать о нихъ, когда онѣ наступятъ. И тогда духъ Божій наставитъ васъ.

Прощайте. Любящій васъ и вашу жену

Левъ Толстой.

Печатается по листам копировальной книги, хранящимся в AЧ. Местонахождение автографа неизвестно. Основание датировки: Толстой ответил на письмо Литошенко, полученное в Москве в субботу, 23 января 1899 г. (почт. шт.); Толстой писал в воскресенье, вероятно, 7 или 14 февраля 1899 г. Публикуется впервые.

Дмитрий Абрамович Литошенко во многом разделял мировоззрение Толстого. Недоразумения с родственниками, опасения возможных репрессий за его свободно-религиозные взгляды и желание поставить детей в наиболее выгодные условия для религиозного воспитания побудили Литошенко в 1898 г. уехать с семьей за границу, сначала в Англию, потом во Францию. Вскоре он вернулся в Россию и поселился в Новочеркасске. Письмо Толстого адресовано во Францию. См. письма 1898 г., т. 71.

¹ Литошенко прислал Толстому свой рассказ («Странствующий дворянин») об «одном примерном, вернее, беспримерном несчастливце, нигде не находящем себе пристанища». В середине 1880-х гг. рассказ был принят редакцией журнала «Северный вестник», но отрицательный отзыв Н. К. Михайловского помешал его опубликованию. Рассказ не был напечатан и в «Наблюдателе», несмотря на предварительное согласие редакции. Толстой отправил рукопись издателю А. Ф. Марксу. См. письмо № 53.

² Эти мысли Толстого вызваны описанием тех мытарств и того презрения к Литошенко городских мещан, которые пришлось ему претерпеть в Англии из-за своей бедности и своего скромного внешнего вида.

³ Ольга Андреевна Литошенко.

⁴ Литошенко ожидали рождения четвертого ребенка.

В ответном письме 3 марта н. ст. 1899 г. Литошенко писал: «Что касается рассказа, поступите с ним, как хотите, урежьте, сократите, измените; мне бы дорого было получить за него денег, самолюбие же в этом вопросе не существует. Жена моя, однако, огорчена несколько тем, что вы ни словом не отозвались о нем. Впрочем, умолчание ваше, может быть, говорит яснее слова».

1899 г. Февраля 12—15? Москва.

Дорогой другъ П[авелъ] А[лександровичъ],

Давно не писалъ вамъ и не отвѣчалъ на 2 ваши письма — простите.¹ Думаю о васъ часто, люблю васъ, не переставая. Порадовался вашему письму, гдѣ вы пишете, что устроились кореспондент[омъ] въ газеты, и это даетъ вамъ заработокъ, и что вамъ предлагаютъ кореспондировать въ консерв[ативную] газету, и вы колеблетесь; это очень бы порадовало меня, еслибы я не сомнѣвался въ томъ, что вы описываете свое матерьяльное положеніе лучше, чѣмъ оно есть, по своей добротѣ, только для того, чтобы успокоить меня. Напишите объ этомъ, т. е. о своемъ заработкѣ подробнѣе и обстоятельнѣе и не отказывайтесь отъ заработка только п[отому], ч[то] газета консерв[ативная]. Я часто думаю, что если бы мнѣ надо было печатать и можно выбирать, я печаталъ бы в Моск[овскихъ] Вѣд[омостяхъ]² и Моск[овскомъ] Листкѣ.³ Вносить хоть немного свѣта въ мракъ читателей этихъ органовъ — доброе дѣло. А еще дайте мнѣ послужить вамъ въ этомъ дѣлѣ — пришлите мнѣ кореспонден ціи, и я продамъ ихъ и выговорю и на будущее наивыгоднѣйшія условія. Я могу помѣстить въ Курьерѣ,⁴ въ Рус[скихъ] Вѣд[омостяхъ],⁵ въ Нивѣ,⁶ въ Недѣлѣ.⁷ Пожалуйста, пожалуйста, воспользуйтесь мною, пока я въ городѣ. A мнѣ не то что трудъ, но только истинное удовольствіе. И мнѣ кажется, что ваши коресп[онденціи] могутъ быть очень хороши и полезны. Не думайте, чтобы я ожидалъ отъ васъ высказываніе въ этихъ коресп[онденціяхъ] тѣхъ основъ, к[оторыми] мы живемъ, я жду отъ нихъ только описанія современныхъ англійск[ихъ] событій въ эконом[ической], полит[ической], соціальной, научн[ой], художеств[енной] областяхъ, переданныхъ⁸ христіани н[омъ]⁹ и потому освѣщенныхъ христ[іанскимъ] свѣтомъ. Пожалуйста, сдѣлайте это, т. е. пишите и пользуйтесь мной, а я теперь же приготовлю издателей.¹⁰

О внѣшней жизни моей вы, вѣроятно, знаете отъ Рус[анова].¹¹ Чувствую себя очень ослабѣвшимъ въ нынѣшнемъ году — болитъ спина, и нѣтъ сна и бодрости мысли, и потому плохо работается. Правда, что городская жизнь страшно утомительна съ тѣмъ огромнымъ количествомъ отношеній, к[оторыя] образовались у меня. Хочется попытаться уѣхать куда нибудь — къ Олсуф[ьевымъ],¹² вѣроятно. Исправленіе Воскре[сенія] совсѣмъ не двигается. Отвѣтъ Шведамъ напечатанъ въ очень нехорошей версіи, я потомъ исправилъ его и послалъ Ч[ерткову].¹³ Если онъ не напечатанъ во Фр[анціи], то хорошо бы перевести его съ этой лучшей версіи. Жены нѣтъ теперь въ Москвѣ, она въ Кіевѣ у Т. А. Кузм[инской], к[оторая] опасно больна — воспаленіе легкихъ.¹⁴ Я съ Таней, Мишей и Сашей. ¹⁵ Мой привѣтъ М[арьѣ] В[икторовнѣ]¹⁶ и вашимъ дѣтямъ. Чтò они? Вчера вернулся изъ Канады Бакунинъ¹⁷ весь подъ вліяніемъ Духоб[оровъ], необыкновенныхъ людей 25 столѣтія.¹⁸ Отъ Сережи письма еще толь[ко] изъ карантина.¹⁹ Видѣлъ Христіановича,²⁰ к[оторый], какъ и слѣдуетъ, очень любитъ васъ. Такъ не сердитесь, что не писалъ, и пишите мнѣ почаще и про свою душу, к[оторую] я очень люблю.

Л. Т.

Печатается по листам копировальной книги, хранящимся в AЧ. Местонахождение автографа неизвестно. Основания датировки: в письме к С. Л. Толстому, датируемомъ 15 февраля, сказано, что Бакунин вернулся на-днях; в письме к П. А. Буланже: «Вчера вернулся из Канады Бакунин»; в листе копировальной книги имеется, возможно, позднейшая пометка: «15 февраля 1899». Публикуется впервые.