Напоминая о переписке, бывшей тринадцать лет назад, Давыдов прислал Толстому извлечение из своего основного труда с просьбой ознакомиться с ним и оказать содействие его опубликованию. Давыдов писал 15 мая 1899 г.: «Так как Вы своего духа человечного социологирования и теперь имеете возможность печатать не только за границей, но и у нас, то, вероятно, Вы везде имеете хорошо знакомых издателей. А потому, пожалуйста, простите, и решился убедительнейше Вас просить мне оказать любезное содействие в напечатании посылаемого при этом «Очерка». Если Вы найдете, что и после каких бы то ни было из него урезков, всё-таки цензура напечатать не разрешит, то его перевести на французский язык и напечатать за границей. В том или другом случае следуемую за всякие работы и комиссии сумму предварительно и немедленно я вышлю Вам. Если предварительно Вы пожелаете ознакомиться с «Очерком» более основательно, т. е. на бесцензурную чистоту, то я Вам немедленно вышлю его № 1. Если же по каким бы то ни было обстоятельствам Вы и читать не пожелаете, то на всякий случай прилагаю на возвращение мне рукописи почтовые марки».

В ответном письме от 3 июня 1899 г. Давыдов объяснил совет Толстого обратиться к В. Г. Черткову за «нейтралитет в [его] убедительной просьбе. Верность этого моего мнения, — писал Давыдов, — подтвердилась полученной через пять дней после письма посылкой, в которой с «Очерком» я нашел не только дополнение моего к Вам письма, но и мою визитную на фотографии карточку, которую я почтительнейше Вам послал собственно только на основании везде принятого правила, по которому обращающийся с убедительнейшей своей просьбой человек неизвестный приличием обязывается вместе с тем представить хотя бы какой-нибудь выраженный признак своей личности. Пожалуйста, простите, что мое задушевно Человечно выраженное к Вам обращение по какой-то совершенно мне непонятной причине Вы были вынуждены так пренебрежительно и резко оттолкнуть». См. письмо № 132.

1899 г. Мая 27. Я. П.

Въ напечатанномъ въ 139 № Русскихъ Вѣдомостей сдѣлана ошибка: послано вамъ не 438, а 338 р. Я написалъ въ Р[усскія] В[ѣдомости], прося ихъ исправить ошибку.

На дняхъ пришлю вамъ еще собравшіяся пожертвов[анія].

Л. Толстой.

На обороте: Самара. Александру Степановичу Пругавину.

Печатается по автографу, хранящемуся в ИЛ. Открытка. Датируется по почтовому штемпелю: «Почтовый вагон, 27 мая 1899». Публикуется впервые.

В газете «Русские ведомости» 1899, № 139 от 22 мая напечатан отчет о пожертвованиях в пользу голодающих без обращения и подписи Толстого. См. письмо № 134.

1899 г. Мая 27. Я. П.

Федоръ Петровичъ,

Адресъ въ Америку такой: —America. Canada. Winipeg. Immigration Office. Mc Creary, for Sullergizky.

Письмо отъ братьевъ я переслалъ. Пожалуйста, напишите мнѣ: кто вы, Иркутскіе духоборы. Много ли васъ? И какъ вы исповѣдуете?

Братъ вашъ

Левъ Толстой.

27 Мая.

Печатается по листу копировальной книги, хранящемуся в AЧ. Местонахождение автографа неизвестно. Публикуется впервые.

Письмо адресовано Федору Петровичу Сергееву, иркутскому духобору. В Иркутской губернии духоборы появились в 1863 г., в то время, когда сосланные при Николае I в Якутскую область Кавказские духоборы переселялись на Амур. Во время переезда трое из них остались зимовать в с. Коты Иркутского уезда. Под их влиянием шесть местных крестьян (пять из с. Коты и один из с. Оёк) восприняли мировоззрение духоборов и до конца остались верными своим новым взглядам. Иркутские духоборы не имели никакой связи со своими кавказскими единоверцами, и связь с амурскими духоборами также вскоре прервалась. Их вероучение в основе было сходно с учением духоборов, хотя к нему и прибавились некоторые местные особенности. Они полностью восприняли критическую часть мировоззрения духоборов: отрицание внешнего богопочитания, обрядов и таинств, но сложное учение о боге не вполне ими усвоено. Иное отношение и к священным книгам. В то время как кавказские духоборы излагали свои взгляды в псалмах, духоборы иркутские предпочитали основываться на текстах священного писания. Обычаи также несколько отличны. Иркутские духоборы терпели притеснения от местной администрации, духовенства и населения. Население, за уклонение духоборов от церковных повинностей, принуждало их платить большие гражданские налоги. Однажды за отказ от участия в постройке дома священника у них отобрали по десятине земли. Община росла очень медленно. Через пять лет присоединился один крестьянин с женой и сыном, в 1893 г. еще две семьи и затем в разное время три семьи. Иркутские духоборы жили преимущественно в трех селениях Иркутского уезда: Коты, Оёк и Захалы. Постепенно религиозное настроение духоборов понижалось, собрания происходили редко, но эта маленькая кучка сектантов всё же не слилась с окружающей средой и до нашего времени во многом сохранила свою самобытность. Об иркутских духоборах см.: «Иркутские епархиальные ведомости» 1874, 28 (статья свящ. В. Копылова «Котинские духоборцы»); «Северный вестник» 1891, 4, стр. 52—65 (статья Н. Астырева «В гостях у духоборцев Иркутской губ.»); «Свободная мысль» 1900, 13, стр. 205; «Свободное слово» 1904, 10; «Сибирская живая старина», I, Иркутск, 1923, стр. 22—58 (статья М. В. Муратова «Духоборцы Иркутской губернии») и письмо № 356.

Ответ на письмо Сергеева от 27 апреля 1899 г. с запросом об адресе канадских духоборов; было приложено письмо для пересылки в Канаду. Иркутские духоборы намеревались переселиться туда же. Об эмиграции кавказских единомышленников они узнали от ссыльных в Якутскую область, которые проходили этапом через с. Коты. Чувствуя свою оторванность, иркутские духоборы не один раз пытались переехать на Кавказ, мечтали даже переселиться в Якутскую область, лишь бы жить вместе со своими единоверцами. Очевидно, прошедшая весною партия жен якутских духоборов принесла новые известия, и зародилась мысль о переезде в Канаду. Переселение не состоялось.

В ответном письме от 20 сентября 1899 г. Сергеев писал: «Во имя отца и сына и святого духа, аминь. Возлюбленному и незабвенному нашему старцу Льву Николаевичу нижайшее почтение и с пожеланием всего хорошего в жизни вашей, а в будущей вечного спасения. Любезный наш старец Лев Николаевич, письмо ваше я получил, которое послано вами еще в мае, и извините меня, что я затянул так долго, потому что я был в отъезде за Байкалом, в городе Троицкосавском. В письме, в котором вы спрашивали, что сколько нас в Иркутском духоборов — нас в Иркутском находится только одно семейство, еще семейство в селе Вельском. А исповедуем так одно с закавказскими, которые уехали в Америку и которые сосланы в Якутск. А так здесь братьев много, которые называются баптисты, молокане и хлысты, этих много; да кто бы как ни назывался, а все стремятся служить единому господу. Затем, любезный наш старец, осмелюсь вас просить, напишите нам ваше уведомление, и нельзя ли видеть вашего портрета, над которым бы мы утешались и вспоминали нашего сотрудника в господе или брата [...] Я духобор Федор, семейства моего восемь человек, которые и желают видеть хотя вашу фотографию. Мы очень все довольны и радовались вашему письму и уведомили и сообщили адрес в Америку, а оттуда письма еще не получали».

1899 г. Мая 27. Я. П.

27 Мая.

Милостивый Государь,

Очень благодарю васъ зa извѣщеніе объ оставшихся Духоборахъ; благодарилъ бы васъ также за все, чтò вы сдѣлали для нихъ, если бы не зналъ, что за это благодарить излишне. — Я думаю, что вы писали Черткову въ Англію объ этомъ дѣлѣ, и что у него нашлись средства для отправки оставшихся.