² Алексей Алексеевич Бибиков (1837—1914), помещик Чернского уезда Тульской губ. В 1878—1884 гг. был управляющим самарским имением Толстого, а после жил невдалеке от хутора Толстого на арендованной им казенной земле.

1896 г. Июня 28. Я. П.

Дорогой Иван Михайлович,

Получил ваше письмо, но не отвечаю на него, потому что оно так неважно в сравнении с тем, что хочется написать вам о вашем последнем письме исключительно к Владимиру Григорьевичу.

Одно, главное, хочется сказать, это то, что не надо отчаиваться, — что грех ваш удесятеряется, если вы отчаиваетесь.

А чтобы не отчаиваться надо помнить две вещи:

1) Что грех, который мучит вас, мучит не вас одних, а всех нас. Мы все в той или другой форме рабствуем этому греху, т. е. отдаемся ему (первый — я). И если та форма, в которой вами овладевает грех, кажется вам особенно отвратительна, то не забывайте, что грех во всех видах одинаково отвратителен и одинаково и гадок и простителен перед богом.

Вы говорите: «если он есть». Да как же ему не быть, когда есть я и — в таком зависимом положении, в котором я нахожусь.

Смешное сравнение, но оно выражает то, что хочу сказать: я вхожу в здание, в конюшню, и вижу лошадей, запертых по стойлам и с подложенным кормом, подстилкой; неужели можно усумниться, если бы я и сам был лошадь, в том, что есть существо, которое устроило конюшню, приготовило корм, а главное, заперло лошадей? Можно никогда не видать этого хозяина и верить без сомнения, что он есть. Правда, что лошадь будет воображать, что хозяин этот тоже лошадь; а от этого предположения в представлении о хозяине произойдет путаница; но то, что хозяин есть, и любящий лошадей хозяин, и что-то на них или ими делающий, в этом уже не может быть сомнения.

Несите свой крест, милый друг, зная, что крест от бога, и он знает про этот крест и предвидел вашу борьбу и страдания и нуждается в них. Претерпевый до конца спасен будет. Падайте и поднимайтесь, и всегда надейтесь, что больше не падете.

Практически же мой совет тот, что надо больше жить плотски — общаться с природой, работать, ходить, играть, собирать цветы, украшать вокруг себя. Всё это грех, когда для этого нужны труды других людей, но если нет, то нет греха, и нужно, и может избавить от греха.

В неискренности я вас не подозреваю и не могу подозревать.

Сомнений ваших не понимаю. Отбрасывайте всё, что сомнительно, всё отбрасывайте смелее, и останется то, чего нельзя отбросить. Всё равно, как из-под ног отбрасывать всё, на чем стоишь, станешь на непоколебимом. Сомнение — от того, что не отбрасываете и продолжаете стоять на том, что качается.

Борисову письмо слишком требовательно. Таких дел, как его — миллионы.¹

Целую вас.

28 июня 96. (Ясная Поляна.)

Печатается по копии, сделанной рукою О. К. Толстой. Дата копии.

Ответ на письмо Трегубова от 19 июня 1896 г.

¹ При письме своем Трегубов прислал Толстому книгу Н. И. Борисова «Волшебный фонарь в народной школе. По данным Александрийского уездного земства за 1889—1893 годы», Херсон, 1896, и копию своего письма к автору этой книги. В письме этом он говорил о вредном и развращающем действии чтений с волшебным фонарем, устраиваемых в школах по официальным программам.

1896 г. Июля 4. Я. П.

4 июля.

Любезный брат Степан Ильич.

Письмо ваше от 8 мая я получил, но того, в котором вы пишете о старце П[етре] Д[аниловиче], не получал.¹ Не отвечал вам, пот[ому] что очень занят. Жизни моей осталось не много, а хочется как можно яснее и понятнее передать людям о том, как я понимаю учение Христа. Этим и занимаюсь. Письмо же ваше читал с радостью. Киреевский² был человек хороший, но заблуждался, полагая, что христианство проявилось в православии. Православие наше есть первый и злейший враг Христа и его учения. Не знаю, что вы написали об этом предмете, может быть и хорошо, но писать об таких сочинениях, как Киреевского, неважно. Важнее гораздо наша жизнь, и проповедь истины сильнее всего, когда она ведется самою жизнью. Потому я душою порадовался на ваше описание того, как вы приняли и перенесли потерю 200 р. Я своей судьбой и своими слабостями поставлен в такое положение, что, живя в избытке, не могу на деле показать, насколько я христианского духа, а вам, человеку, живущему своим трудом, можно на деле показать свою веру. И никто не служит лучше богу, как тот, кто в жизни делами свидетельствует об истине: просящему дает, от взявшего не требует назад; и если и не отдает рубахи тому, кто взял кафтан, то, по крайней мере, не ищет своего, не судится и не жалеет похищенного, зная, что жизнь наша не в богатстве, а в нашем душевном росте, в увеличении в себе любви и в проявлении ее в мире.

Я ныне летом занялся тем, чтобы подчеркнуть в евангелиях то, что совсем просто и понятно, пропустив то, что может быть разно перетолковано, и, читая из евангелий одни эти понятные места, получил большую радость. Пришлю вам такое евангелие, если хотите.³

Помогай вам бог итти по пути его. Любящий вас

Л. Толстой.

Печатается по листам 66 и 68 копировальной книги. Дату Толстого «4 июля» дополняем годом на основании письма адресата.

Ответ на письмо С. И. Кобелева (см. т. 68, письмо № 70) от 8 мая 1896 г., в котором он сообщал Толстому о своей жизни и о написании им разбора философских взглядов И. В. Киреевского.

¹ О Петре Даниловиче, умершем три года назад, Кобелев писал Толстому в 1895 г., как о своем первом наставнике.

² Иван Васильевич Киреевский (1806—1856), писатель, один из теоретиков славянофильства. Толстой был лично знаком с ним. См. т. 47, стр. 314.

³ Толстой имеет в виду свою статью: «Как читать евангелие и в чем его сущность», изданную впервые В. Г. Чертковым в Лондоне в 1897 г.

1896 г. Июля 4. Я. П.

Дорогой Александр Михайлович.

Как всегда, обращаюсь к тебе с просьбою и, как всегда, надеюсь, что ты не посетуешь за это на меня и исполнишь, если возможно. Просьба моя в том, чтобы устроить в Киеве на какое-нибудь местечко, очень скромно оплачиваемое, автора прилагаемого письма.¹ Пишет он Черткову, и Ч[ертков] знает его с хорошей стороны и просил меня попросить тебя о нем. Если можно, сделай.

Про вас я знаю по письму² и радуюсь, что всё хорошо. У нас тоже всё внешне по-старому, хотя внутренне идут неперестающие и самые важные во всех перемены, подвигающие всех к одной благой цели приближения к богу, хотя и самыми разнообразными путями. Знаю, что и в тебе и, как мне думается, с большой энергией совершаются в последнее время эти перемены, и радуюсь этому и желаю тебе быстрого и радостного движения по единому истинному пути.

Прощай.

Любящий тебя Л. Толстой.

На конверте: Киев. Его Превосходительству Александру Михайловичу Кузминскому.

Дата машинописной копии, подтверждаемая почтовым штемпелем получения на конверте письма: «Киев, 6 июля 1896».

Александр Михайлович Кузминский в 1896 г. был председателем Киевской судебной палаты.

¹ Речь идет о знакомом В. Г. Черткова, бывшем ссыльном учителе, затем железнодорожном служащем в Воронеже И. Т. Харкевиче (р. 1865).

Желая по личным обстоятельствам переменить место службы и переехать в Киев и зная, что у Толстого есть в Киеве влиятельный родственник, Харкевич просил Черткова помочь ему в этом.