– А вдруг билетов нет.

– Какие билеты, дорогая, я же «Гольфстрим» фрахтую. Он ждёт, только скажи.

– А у меня купального костюма приличного с собой нет.

– А зачем он тебе? Там же никого не будет. Весь пляж наш…

Вот это как раз ей было непонятно. Это не согласовывалось. Как можно женщине быть одной? Пусть и без купальника, но… Для чего же тогда она сама, её образ, тело… Если никто-никто этого не видит.

– Будем только ты и я. Согласна?

– А украшения?

– Или в банк на хранение положим или с собой возьмём. Тебе они нравятся?

– Очень! Я просто без ума! Прелесть! Я тебя люблю! Никаких банков, с собой возьмём! Ни у кого, я уверена, таких украшений нет! Наши бы увидели… от зависти подохли бы. Все и сразу. Это же целое состояние!

– Ерунда! У меня в Южной Африке маленькая золоторудная компания круглые сутки работает… Мне объёмы нужны. Земли, горы, карьеры…

– Ну, этого добра у нас полно. Россия – необъятная страна. Был бы инвестор…

– А я для чего, а? Хорош я инвестор для тебя, хорош? – вскричал он, запрыгивая и входя в неё.

– О! Ооо! Ты… ты… Ох… Ты просто прелесть… Ты… Ещё! Ещё!.. А двенадцать спален – это нам зачем? – неожиданно даже для себя самой, спросила она…

Он не сразу ответил, продолжал ещё утолять страсть, но всё же сбавил «обороты»…

– А чтоб каждую ночь в новой спальне, а? – Наконец нашёлся он, вновь убыстряя темп. – Как тебе идея, как?

– Так! Так… А…А… О…О…

Всё остальное время, пока он не отвалился, она старательно имитировала соответствующую страсть, думая о том, как будет жить в таком четырёхэтажном поместье одна… пусть и с ним… Придётся с собой референта взять. Мало ли какие вопросы могут возникнуть по-бизнесу… на Родине, например… Ха, Родина! Родина – уродина! С таким олигархом, у неё везде Родина.

О том, что в редакции что-то ужасное стряслось, Николай Николаевич Свешников, главный редактор, находясь в своём кабинете, понял сразу, как только услышал непонятный шум и громкий визг сотрудниц. В первое мгновение в испуге замер, прислушиваясь… Потянулся было рукой к трубке телефона – что там охранник? – но шум, усиливаясь, с грохотом ввалился в его кабинет. Пинком открыв дверь, на пороге возникли несколько человек. В камуфляже, но без опознавательных знаков, без оружия, значит, не ОМОН, понял Николай Николаевич, в масках, в армейских ботинках, с цепями и бейсбольными битами в руках, в чёрных перчатках, у одного в руке зажат кастет.

– А, вот ты где, с-сука… – глухо взревел из-под шапочки голос первого, и он, и ещё один, такой же, замахиваясь, без раздумья бросились к столу главного редактора. Остальные налётчики, размахивая цепями, принялись крушить мебель и кресла в кабинете. Из коридора доносились истошные женские крики, возня, грохот разбиваемого стекла, что-то гремело и трещало…

Налётчики! Мгновенно промелькнуло в мозгу редактора, и уходя от летевшей в его голову дубины, отскочил в сторону, вскочил на стол. Защищаясь, автоматически, без замаха сильно ударил ногой в ближайшую чёрную шапочку. Голова у налетчик резко дёрнулась в сторону – не сломать бы позвонки! – мелькнуло в сознании защищающегося. Он ещё не понял серьёзность намерений ворвавшихся, не готов к такому был. Прорези на шапочке нападающего сдвинулись, бита из рук вывалилась и он сам, вместе со своим орудием, ломаясь в поясе, исчез из поля зрения, свалился под стол. Его товарищ, с цепью в одной руке, намотанной на кулак на манер огромной железной перчатки, удивлённо отшатнулся, но среагировал, резко двинул кастетом, метя Свешникову в коленную чашечку.

Николай Николаевич словно предвидя, мгновенно выполнил разножку, ушёл от удара и пяткой ноги саданул налётчику в нижнюю прорезь его шапочки, в челюсть. Запрокидывая голову, налётчик по инерции упал на стол. Столешница от тяжести прогнулась, треснула, грозя развалиться, окрасилась кровью. Не давая налётчику подняться, Николай Николаевич, ребром ладони резко рубанул в нижнюю часть свода черепа. Оставляя за собой красную широкую полосу на редакторских документах и некогда полированном столе, налётчик сполз под стол. «Так, хорошо, минус «2», как на тренировке, машинально подумал Николай Николаевич, вскакивая и вновь принимаю боевую стойку. Меняя разножки, балансировал на углу поломанного стола, «танцевал», не пытаясь спрыгнуть. Оставаясь на верху, ему, с его маленьким ростом удобнее было работать ногами, как на «реальной» тренировке в полный контакт. Даже азарт некий появился… «Ну-ну, я здесь! Здесь, ребята! Ко мне, ко мне!»

Остальные налётчики, уловили, что их товарищи не участвуют почему-то в погроме, удивлённо повернулись, и не сговариваясь, перепрыгивая через разгромленные куски мебели, кинулись к хозяину кабинета. Ловко увернувшись, КолаНикола проскочил между ним, оказался за спинами, и не давая развернуться, локтём одной руки и другой, резко ткнул каждого из них в поясничную область, в крестец. Оба налётчика, сломавшись, повалились друг на друга. «Добивать», как положено было, Николай Николаевич не стал, знал, болевой шок продлится минут пять, десять… Бросился в коридор. Там шум не убывал.

Все двери кабинетов были распахнуты, в них слышались крики, женский визг и грохот, как в заводском цехе металлозаготовок. Подскочив к ближайшей комнате и заглянув в неё, КолаНикола кроме жуткого погрома увидел и двоих «молодцов», бейсбольными битами крушивших компьютеры и гордость редакции, цветной стационарный японский принтер. Пол весь был усеян деталями разбитых телефонов, факсовых аппаратов, настольных ламп, листами бумаги, разбитыми стульями, стёклами и полками шкафов. Две сотрудницы, молоденькие журналистки и зав отделом Павлик, тоже недавний выпускник журфака, забившись в углы кабинета, прикрывали головы руками… Увидели главного редактора. Икая, журналистки перестали рыдать, зав отделом глаза в испуге округлил. Ободряюще подмигнув им, больше в азарте, маленький Николай Николаевич пригнувшись, вбежал в комнату, оглянулся по сторонам, в поисках чего-нибудь подходящего, схватил в руку подвернувшуюся ножку от одного из разбитых стульев, подскочил к первому. Ткнул его в спину, привлекая внимание. Тот оглянулся… немедленно получил удар палкой по голове, теряя сознание упал. Второй налётчик, тоже дёрнулся в сторону маленького противника, но не успел: КолаНикола был резче. Как и его двойной удар – палкой и локтем левой руки в челюсть. И в этой комнате шум прекратился.

Но были ещё две комнаты… В одной из них главреду не повезло. Не успел он заглянуть в следующую, чтобы сориентироваться, как получил удар деревянной полкой от шкафа по голове. Один из налётчиков у двери стоял, на васаре, как говорят. Опередил. Свет в глазах главного редактора мгновенно исчез, он упал, ударившись подбородком об пол. Не слышал дикого женского крика. «Убили! Ой, убили! Сволочи!! Вы его убили!»

Этот крик почему-то сигналом послужил налётчикам, как «отбой». Сталкиваясь в дверях, они бросились сначала на выход, где-то человек шесть оставшихся… но тут же вернулись за остальными… Одних просто волоча, других поддерживая, выволокли всех на улицу, загрузились в два джипа и, газанув дымным выхлопом, отъехали от дверей редакции.

Девчонки этого не видели, рыдали, склонившись над телом главреда: «Дядя Коля, только не умирайте! Только не умирайте!», Павлик истошно и зло взывал в трубку сотового телефона: «Милиция! Милиция! Скорая! Скорая!!» В коридоре, шатаясь, держась за голову и заплывающие от удара глаза, с окровавленным носом появился охранник редакции, он под лестницу отброшен был, не смог оказать сопротивление, даже на тревожную кнопку не успел нажать…

Первой, визжа сиреной, приехала «скорая». Медики вбежали уже сразу с носилками. Впереди медичка, за ней медик с чемоданом. «Где? Чего тут у вас?», мимоходом спросили, перешагивая через битый мусор. «Сюда, сюда!», не отвечая на вопросы, испуганно сжавшись, махали журналистки из коридора руками.

Пострадавшего медики осмотрели прямо на полу… «Так, что с ним?», наклонясь над потерявшим сознание, спросила врач. «А его это… бандит доской у… у… ударил! Доктор, скорее помогите. Он… он…» Девчонки не озвучивали самое страшное предположение.