Глава 8

Адам

Я облажался по-королевски.

Я не могу удержать свои руки при себе ни на минуту. Но я обращаюсь с ней так, словно она моя девочка. Но она не моя. Она дочь моего друга. Мне нужно успокоиться, чёрт возьми, и держать дистанцию.

И всё же я не могу.

Весь день она избегала меня. Полностью замкнулась в себе. Это было нечестно. Я расспрашивал её о потере матери, но не мог даже поделиться тем, что случилось со мной. Я брал и ничего не давал взамен.

После ужина она села у окна и уставилась в темноту. Её меланхолическое настроение сводит меня с ума. Это заставляет меня желать затащить её обратно в мои объятия и утешить.

— Ты должна сесть перед камином, — говорю я ей хриплым голосом.

Она вздрагивает и качает головой.

— Я в полном порядке.

Раздражённый, я подхожу к ней вплотную.

— Ты не в порядке. Ты совсем замёрзла.

Когда Элма не делает ни малейшего движения, чтобы встать, я сажусь на корточки и обнимаю её одной рукой. Она издаёт удивлённый визг, когда я поднимаю её, игнорируя её протест и ёрзанье. Держа девушку в своих объятиях, я сажусь перед камином. Она на мгновение замирает у меня на коленях, но потом расслабляется, прижимаясь спиной к моей груди.

— Тебе обязательно это делать? — скулит она.

— Делать, что?

— Прикасаться вот так к моему животу. — Она раздражённо фыркает. — Я толстая.

Я смеюсь над её словами.

— Ты какая?

— О, Боже мой! Стоп. Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.

Моя ладонь лежит на её животе поверх толстовки. У неё есть мягкие изгибы, к которым я постепенно привыкаю. Эта девушка просто сумасшедшая, если думает, что это представляют собой проблему.

— Тебе это не нравится? — спрашиваю я, играя с ней и сжимая её через одежду.

— Фу, — простонала Элма. — Это отвратительно.

Я щекочу её через толстовку, и она визжит, всё её тело дёргается. Как только я останавливаюсь, она успокаивается, и тогда я замечаю, что моя ладонь скользнула под её верхнюю одежду. Я рассеянно провожу большим пальцем по коже на её животе.

— Мне это нравится, — бормочу я.

Её дыхание становится тяжелее, но она не говорит мне «нет». Мне следовало бы сказать «нет». Вместо этого я благоговейно поглаживаю её живот. То, чего она стесняется, кажется мне мягким и милым. Мне бы очень хотелось прижаться губами к её животу и показать ей, как настоящий мужчина ценит всё, что может предложить женщина.

— Ты врёшь.

— Я не знаю, в какой глуши ты жила последние пару десятилетий, но изгибы — это очень сексуально.

Как только эти слова слетают с моих губ, я жалею о них и притворяюсь, что никогда их не произносил. Если бы она была просто женщиной, которую я встретил, я бы рассказал ей всё это и даже больше. Но она не просто какая-то женщина. Она моя ученица. Мне поручено заботиться о ней.

Образы её обнажённой и распростёртой подо мной овладевают моим сознанием.

Я бы с удовольствием о ней позаботился.

— Элма, — бормочу я, уткнувшись подбородком ей в плечо. — Ты так чертовски красива, что у меня из-за тебя будут неприятности.

— Неприятности, какие?

Я закрываю глаза и представляю себе так много способов, которыми я хотел бы попасть в неприятности с ней.

— Я могу потерять работу. То, что мы сейчас делаем, заставит мою задницу вылететь так быстро, что я даже не пойму, что меня ударило.

— Мы не делаем ничего плохого, — выдыхает она.

Мой большой палец пробегает по нижней стороне её груди.

— Делаем. Это неправильно, Элма.

— Но мне это нравится.

— Пожалуйста, не поощряй меня, — простонал я. — Я прямо сейчас, чёрт возьми, всё испорчу.

Она тяжело вздыхает, но больше не давит на меня.

— Я должен постелить тебе здесь, перед камином, чтобы ты не замёрзла, — говорю я ей хриплым голосом.

Она поворачивает голову, и наши лица оказываются в нескольких дюймах друг от друга.

— Просто побудь ещё немного вот так. Пожалуйста.

Напряжение в моих плечах ослабевает.

— Ещё немного.

— Он истекает кровью!

— Кто-нибудь, дайте мне мою грёбаную сумку!

— Мюллера тоже застрелили. В упор. Он не выжил.

— Они всё ещё стреляют!

— Кто-нибудь положите этого ублюдка, чтобы я мог сосредоточиться!

— Он перестал дышать!

Я просыпаюсь, крича и мечась. Боль так же реальна, как и в тот день. Страх смерти тяжело повисает в воздухе, душит меня.

— Дыши.

Голос мягкий. Ангельский. Сладкий. Я ищу её в темноте. Я чертовски замёрз и думаю, не пришла ли за мной смерть. Только когда тёплые бёдра обхватывают мою талию, а её ладони распластываются на моей груди, я действительно успокаиваюсь.

— Адам, — бормочет Элма. — Ты в безопасности.

Мне отчаянно хочется дотронуться до её спины, и я слепо хватаюсь за неё. Мои ладони соприкасаются с кожей. Гладкая, шелковистая кожа. У девушки идеальные бёдра. Я не могу удержаться и провожу руками вверх и вниз по внешней стороне её ног. Она дрожит, прижимаясь ко мне.

— Не хочешь рассказать мне, что тебе снилось? — спрашивает она.

У меня болит грудь, но я качаю головой, хотя в темноте она этого не видит.

— Н…нет, — хрипло выдыхаю я.

Она печально вздыхает и начинает слезать с меня. Паника пронзает меня. Её утешение очень необходимо прямо сейчас. Я не могу позволить ей оставить меня в это мгновение.

— Не уходи, — умоляю я.

Когда она расслабляется, я притягиваю её к себе. Её сиськи едва прикрыты тонкой футболкой, а затвердевшие соски прижимаются к моей груди. Элма утыкается лицом мне в шею, её горячее дыхание щекочет меня. Мои руки скользят вверх по её ногам до самых бёдер. Когда она едва одетая оседлала меня, мои мысли быстро принимают пошлое направление. Образы её полностью обнажённой, с подпрыгивающими сиськами, пока она объезжает меня — мои любимые, и я позволяю этому повторяться снова и снова в своём сознании. Только когда она начинает мурчать, я понимаю, что твёрд, как грёбаный камень.

— Элма, — стону я, моё самообладание держится на волоске.

Она прижимается ко мне, заставляя нас обоих резко выдохнуть.

— Мы должны остановиться, — рычу я. Но тупой грёбанный «Я» не хочет останавливаться. Мои пальцы впиваются в девичьи бёдра, но я не отодвигаю её от себя. Элма — воплощённая фантазия, прижатая к моему ноющему члену.

— Я не хочу останавливаться, — выдыхает она. Её бёдра двигаются вперёд и назад, когда она трется об меня так, что ей тоже должно быть приятно, судя по её тихим стонам.

— Мы должны, — стону я. — Элма.

— Мне так хорошо, — шепчет она, как будто это признание удивляет её. Да, чёрт возьми, так оно и есть. Я мог бы показать ей много других способов, как доставить ей удовольствие, и все они связаны с моим языком.

— Почему ты должна быть такой чертовски красивой? — Я стискиваю зубы, мои бёдра слегка вздрагивают. — Ты делаешь так, что невозможно сопротивляться тебе.

— Так не сопротивляйся. — Ещё один стон. — Просто посмотри, куда это нас приведёт.

Это приведёт меня прямо на биржу труда.

— О Боже, — всхлипывает она. Её тело содрогается, прижимаясь к моему.

Блядь.

Чёрт возьми.

Она только что кончила, занимаясь петтингом.

Мой член, кажется, впечатлён этим, потому что без предупреждения я кончаю с рычанием. Горячая сперма бьёт струёй в мои боксеры. Она продолжает тереться об меня, промокая свои и без того мокрые трусики. Что за грёбанный беспорядок у нас тут, в буквальном смысле.

— Элма. Чёрт. Это было так…

— Удивительно. — У неё такой мечтательный и сексуальный голос.

— Тебе нужно идти в свою комнату, — громыхаю я, стыдясь своих слов. — Сейчас же.

Она напрягается и садится.

— Но…

— Сейчас, чёрт возьми!

Как только она резко отстраняется от меня, я чувствую себя самым большим мудаком на планете. Я слышу тихие шаги, когда она убегает, а затем дверь моей спальни захлопывается.

Господи Иисусе, какой же я дурак!

Я должен пресечь это дерьмо в зародыше, или я сделаю то, о чём мы оба будем сожалеть, например, трахну её. Я не один из тех подростков, с которыми она спала дома. Я же её чёртов директор. Здесь я несу ответственность. Не будет случайного секса с моей ученицей. Конец истории.

Я просто хочу, чтобы мой член был на одной волне с моей головой. А вот моё сердце? В моей груди появляется боль, зная, что она, вероятно, плачет в постели в этот самый момент.

Моё сердце — непредсказуемо.