Спустя каких-то двадцать минут он вспомнил о своих планах на сегодня и решил выбросить на время из головы образ принцески и своё нескромное поведение которое допустил сегодня в отношении неё. Сейчас стоя на тротуаре из каменных плит, — это была площадка для дамского бадминтона, - он мыслил. Для него пришло время что-то предпринимать, куда-то двигаться, ведь время текло а он палец о палец ничего ещё не сделал. Само его внутрикоролевское пребывание наводило на здешних жителей (наверняка) много диких мыслей, которые мог oн прочитать на лице у каждого при личной встрече. Время-песок. Песок посыпал, нужно было действовать и он пустился в бег. Странник решил пробежаться, участить дыхание и вдохнуть свежего воздуха, намеренно выбрав тропу ведущую сначала к эпицентру королевских забав — к Яблоневу саду, а оттуда на опушку Акустического леса чтобы попробовать найти дровосека и разузнать у него о некоторых вещах которые смогли бы в последствии помочь ему отсеять из кучи риса серые соринки, так было бы легче. Примерное место проживания дровосека ему было известно из уст принца Макинтоша. Ещё тогда, когда Данди появился в странном королевстве с бешено колотящимся сердцем и какое-то мгновение спустя встретился с первым принцем, и у него то он и разузнал о том, кому принадлежит эта замысловато выстроенная небольшая каменная башенка, которую они имели честь обойти пробираясь сквозь густой лес идя в направлении города.

Лисий принц называет Стэплера старой пиявкой.

Проснувшись, Лис первым делом стал озираться по сторонам, чужась всего того, что окружало его в сумрачной темноте комнатки. А может ими были эти тени ? Нет, не совсем ! У него возникло такое чувство, будто б койка на которой он валялся являлась настоящей плахой, ну а он приговорённый к смертной казни бедолага. Скинув одеяльце Жак Морье сел. В комнатке царила полутьма и что-нибудь тут разглядеть ему сейчас не представлялось. Из кухоньки пребывал всё тот же странный, непригодный для вдыхания запах, что сродни самому зловонию, и почему-то ни души...А где же доктор, что пиявок навтыкал ему на грудь ? Куда он делся ? Набрав воздуха в лёгкие Лис крикнул.

— Стэплееер…доктооор…?

И надо же, в сию секунду, под дверным косяком ведущим в кухню возник этот знакомый сгорбленный пожилой старик, с явной тревогой на лице, в руках сжимая металлический поднос.

— Я слышу вас, о Жак Морье.

И медленным, слегка неуверенным шажком доктор потащился к койке где уже немалое время возлежал принц забияка, принц грубиян и просто подлый, хитрый плут, возненавидевший когда-то всё живое.

— Отлепите от меня эти вонючие, мерзкие присоски….— Рявкнул озлобленный пациент.

Присев на табурет Степлер волнующе сказал.

— Прилягте, и позвольте мне закончить с этим.

— Поспешите…— И принц в раз упал на спину.

Поднеся к ним тампон смоченный в растворе синего йода доктор неспеша принялся по одиночке их снимать с тела больного пациента. Использованных пиявок он аккуратно помещал пинцетом в банку с 3-х процентным раствором хлорамина, а затем поспешил уничтожить их методом поджога. И вот уже Лис надел рубаху и вскочил на ноги, которые казались ему какими-то ватными.

— Бьюсь об заклад…всё напрасно было сделано. — Скулил погибающий принц.

— Отчего такие мысли ? — Возмутился доктор, вскочив на свои и без того трясущиеся ноги. — Жак Морье, вам никак не лучше ?

Ни сказав ни слова пациент направился к выходу с перекошенным от злости лицом. И перед самой дверцей ведущей его в холл а оттуда к ступеням из дома и к заасфальтированному дворику, а потом из ворот, он заговорил уж больно недовольным языком.

— Спасибо и на этом доктор…Но не вылечился до конца я, и убираюсь отсюда вот ни с чем.

Старик Степлер не удержавшись сел на табурет и опустил руки на колени, следом приоткрыл рот и увеличил глазки. А плут королевский продолжал.

— Я отбываю, и путь держу к Арунде…ну а вам, желаю не робеть…Вы иногда умеете тут излечить кого угодно, но не сегодня, не меня !

— Жак…постойте…

— До свидания, старая пиявка !

И Жак исчез в дверях махнув чёрным плащом, после чего видеться тут им скоро не пришлось.

— Не дурно, не дурно…— Лишь прокряхтел старик и утих.

Когда конь увидел приближение своего хозяина то стал брыкаться. Он делал это как бы от радости, желая быть пригодным своему всаднику, и на этот раз не обошлось бе этого. Тобби заржал, подёргал лохматой шеей и принял на себя взобравшегося резким вскоком любимого Лиса, а потом они помчались ближе к затворническому духу, к припроклятой старой ведьме, что зовёт себя Арундой.

                                                                                                         * * *

Балетный кружочек, вот где любила проводить свободное от повседневной жизни время Аурела-Сантропэ. Балет был её отдушиной, а особенно в те дни, когда в её душе поселялась печаль и неопределённость. Она знала, что ей в помощь и поэтому подолгу не замарачивалась на себе и своём состоянии и шла по зову сердца к своим балетным голубушкам из местных принцесс. Там её встречали с распростёртыми объятиями и с улыбками на устах. И сегодня был тот самый день и она поспешила туда. Сказать что она должна была участвовать во всех концертных постановках или балетных репетициях было бы не верно. В силу своих необычайных способностей прививание коих шло от природы она умудрялась не отставать от группы танцовщиц ни в чём, даже пропуская частенько репетиции. У неё ещё был свободный график посещений занятий. Аурел переоделась и быстро забежала в зал. Её милые подружки подбежали к ней. Все в одинаковых белых платьицах, мягких балетных туфельках, которые держались на розовых ленточках с собранными высоко волосами, они казались одинаковыми. Как солнечные блики – зайчики, отражаясь во всех зеркалах они сновали по залу, светлые, неугомонные, лучистые. "Мои солнечные зайчики" Именно так и называла их мадам Эмили, учительница по балету, их добрая Фея. Милые принцески изредка поглядывали на дверцу в ожидание неё. А пока, говорили о своем, о личном, копаясь в тайных уголках своих невинных душ. Ауреле очень хотелось поделиться с подругами, рассказать им о Данди Бое. Но она не решалась. Не потому что она не доверяла им. Нет. Она их всех любила, просто боялась лишних вопросов о нём, и не дай Бог каких-либо подозрений, ведь те могли бы всё пронюхать, а узнай об этом королевская власть дому Макинтоша пришлось бы худо. Поэтому принцесска вспех отмела ненужные мысли. И вот дверь открылась, вошла мадам Эмили. Какая же она всё таки красивая, такая родная !  Принцесски облепили её со всех сторон, a она старалась дотронуться до каждой, улыбнуться. Они так постояли, поговорили друг с другом о том, о сем. "А теперь, мои милые, я расскажу вам, чем мы будем сегодня заниматься. Мы будем учить танец Маленьких Лебедей"  Глазки у всех округлились, в них был немой вопрос. Они смотрели на неё в полном ожидании. Эмили улыбнулась. "Это такие птицы. Белые, прекрасные, нежные, чистые, прям как вы. Они живут на нашей королевской земля." От этих слов сердце у Аурелки забилось гораздо быстрее. Но она постаралась справиться со своим волнением. "Теперь пойдем к станку и начнем урок." - продолжaла Эмили. Как перышки, легкие и быстрые, они выстроились вдоль балетного станка. Название станку они дали "волшебная палочка". Поднявшись на носочки балеринки вытянулись и замерли, а Фея тепло улыбнулась. Она видела это каждый день, и каждый день как будто в первый раз. Это было настолько завораживающе. "Начнем", — сказала она. Тут полились звуки парящей музыки, и они унеслись в волшебный, сказочный мир, где каждая по своему представляла себя прекрасным маленьким лебедем с принцевого королевства. Спустя каких-то двадцать минут они взяли небольшую паузу, во время которой молодые голубушки стрекотали о всяких новостях последних дней а затем принялись вновь за танцы, но все кроме самой красивой и талантливой балеринки, Аурелы-Сантропэ. Преподавательница балетных танцев подозвала к себе парящую сегодня в самых высотных облаках амадеуску, и вступила с ней в диалог. Балеринка быстро отозвалась. Эмили была в зрелых годах, и с интересной внешностью, которая манила к себе добрых принцев и принцес. Имела кругленькое лицо, нос курносик и довольно таки худощавое тело, что придавало её показным движениям в танце наработанной тонкости и шарма.