— Я слушаю.-Сказал Рик.

— Рик Фрост, это вы ? — В трубке раздался знакомый голос. Возбуждённый голос. Но кого ?

— Да это я, а кто вы ?

— Элжертон Вурд, вспомнили ?

— Эээ...дайте подумать…— В действительности, Рику знакомо было только имя, но где и когда ему доводилось его встречать, или слышать о нём, он не мог вспомнить. Пускай уж сам напомнит.

— Мы Вурды, живём тремя этажами ниже вашего отца Рональда Фроста, вспомнили ? И считаемся соседями. Я отец большого семейства, мне за шестьдесят. Мы с вашим отцом хоть и не ровесники, но чертовски хорошо ладили. — Почему ладили, а не ладите ? — подумалось вдруг Рику. Может они повздорили и разбежались, всё таки у его отца имелось много разных причуд в голове. Продолжал размышлять Рик. А ещё он сумел таки вспомнить старого жирдяя Элжертона, отцовского соседа, они разок виделись в этом году на день Благодарения. — Помнится кто то говорил о вечной жизни на Земле. Бред ! Не будет такого. Всем дорога на тот свет прописана. Я сам болен, почти мертвец. Я страдаю болезнью Альцгеймера. Да что я, да я, тут дело по серьёзнее...

— Говорите. — Вот сейчас Рик стал понимать зачем старик Вурд позвонил, и отчего у того такой возбуждённый голос. Сердце у Рика застучалo быстрее быстрого.

— Рик держись, у меня плохая новость. — Старик слегка заскулил.

— Отец ? Что то не так…oн…он помер..? Неужели взял …и покинул наш славный мирок …— Рик весь одеревенел внутри. —...Элжертон, не молчите ?

— Ты прав сынок, отца твоего как два часа уже нет на белом свете. В прошлом приходилось работать медфельдшером и немного имею представление о смерти, вот. Я вызвал скорую помощь, хотя всё напрасно. Мёртвому нужно в морг, а оттуда на кладбище, а не врачи в белых халатиках.

На том конце провода повисла тишина.

— Примите мои соболезнования. — Продолжал тот. — Старик Рон был довольно таки задорным и харизматичным человеком. Бывало вёл себя как ребёнок, особенно в дни Хеллуина и в новогодние праздничные дни. Жаль что он не дотянул до нового года, блин, без трёх дней, помер, эх, Рик ?

Всё таже тишина, только какие-то обрывчивые звуки и ровное дыхание Рика. Старик это слышал.

— Рональд не отвечал на звонки. Сначала утром прибыл разносчик пиццы из Пицца-Смак. Пиццерман в итоге не дозвонился, а ведь твой отец ещё вчера её заказывал посредством телефонного звонка. Он любил запивать её чаем. Затем где-то через часик нагрянул разносчик газет и журналов плюс ко всему ещё личный любимчик уже покойного Рональда, сам Джимкс. И он не сумел дозвониться. После чего видать чувствуя ответственность за происходящее почтальон решил позвонить мне и попросил проведать соседа с четвёртого этажа, и узнать не нуждается ли тот в какой либо помощи. Я так и сделал. Звонил, звонил, звонил в дверь-тишина. Прям как сейчас, в трубке. — Старик нервно улыбнулся. — Мне ничего не оставалось делать как подключить в это дело двух своих сыновей бугаев, и спустя десять минут взломав входную дверь мы оказались внутри. — Он откашлялся. — Войдя внутрь апартаментов, мы бросились врассыпную по всем комнатам, я первый кто увидел его остекленевшие глазницы. Просто жесть...Старик сидел на кресле качалке и взгляд его был устремлён вперёд, он глядел сквозь стену, клянусь тебе, прям как дьявол...тьфу что я несу, как человек втянувший в себя большую дозу кокаина, прости за сравнениe.

— Я слушаю. — Еле еле сказал Рик, прям откуда-то из другого мира.

— Так вот мы его трогать не стали, ну во избежания, мало ли чего. Он же умер, зачем его двигать, верно ведь ?

— Верно, верно. А скорая всё ещё не прибыла ?

— Мы вызвали её. А-н вот и сирены. Подъезжает.

— Я скоро буду, не позволяй им его трогать.

— Так точно. Ах, да, тут кое что есть от твоего отца...ээ…секунду, налеплю очки. Вот, всё, читаю.

— Что там ?

— Письмецо, адресованное любимому внучонку Данди Бою. — Читал он дряхлым голосом.

— Я выезжаю. До связи, и спасибо за своевременный звонок.

— Не стоит.

Рики Фрост наскоро оделся, обулся и побежал к лифту а оттуда на улицу к машине, в дорогу к отцовской квартире.

Серьёзный разговор Рика с сыном.

— У меня к тебе серьёзный разговор, сынок. — Таким растерянным и подавленным своего отца он ещё никогда не видел.

Малыш не сказав ни единого слова подошёл поближе к родителю и покорно замер, где с глубоким волнением взирал на высоко мужика, мужика, который всеми своими силами пытался скрыть внутреннюю боль. Но что послужило предвестником боли ?

— Сынок, будь добр сядь.

Данди послушно прошёл в центр зальной комнатки и опустился на кресло с вращающейся круглой ножкой.

— Слушай сынок...и внимательно. Ты обязан уловить каждую деталь...каждое слово…всё из мною сказанного сейчас.

— Я сделаю. — Это всё что сказал Данди отцу.

Где-то с минуту Рик не отрываясь глядел в глаза малышу, а затем достал из кармана выцветших джинс пачку сигарет Марльборо и трясущимися руками извлёк из неё тоненькую сигаретку. Через мгновение вставил её в рот, поднёс к ней зажигалку писталет и зажёг ею дымящуюся палочку смерти, долгосрочной смерти. Форточку гостинного окошка открывать не пришлось ,она ещё с утра оставалась настежь распахнутой и табачному дыму было куда выходить, за это он не думал. Выпустив пар со рта отец малыша вновь заговорил.

— Данди, я плохо помню своего деда. Мне было пять лет когда он помер. Говорят что он сильно любил меня…больше всех на свете...Ах да, я же тогда остался у него единственным внучком, после смерти Вэрнкса, сына Скотта, единственного родного брата твоего дедушки. Ты же помнишь об этой печальной истории ?

Встревоженные глаза дитя застыли на образе отца, и не думали на что-либо отвлекаться.

— Да папа, ты рассказывал о ней…— Сказал тревожным голосом малыш, уже чувствуя к чему тот клонит.

— Ну вот.

Рик решил преподнести саму новость о смерти дедушки Рональда не так сразу, не с одного захода, не одним словом, ну как бы не без вступительного слова. Никак нельзя было без этого, ведь он мог бы надолго поранить душеньку славного Данди, поэтому подбирал слова, заходил с далека и пытался предельно точно сказать о том, о чём планировал.

— Папа, а причём здесь эта история ?

Вроде бы он догадывался, заблаговременно крушась в себе нелепыми догадками, но пожелал быстрее подобраться к завершающему слову, к тем определяющим словцам отца из этого серьёзнейшего разговора. О ком ? Ни о дедушке ли его любимом ?  И что же с ним там приключилось, к чему сейчас ведётся этот весьма значимый семейный диалог, между ним и каким-то смятенным и угасшим отцом,-раздумывал малыш.

— Я вспомнил о ней не зря. — Тот еле прошаркал тяжёлыми сандалиями до стула-вертушки к сыну и положил на его головку свою крепкую руку и зажмурившись сказал. — Данди…Рональд мой отец…и твой дед…очень тебя люби…— Последнюю букву он намеренно опустил. —…фу-х…

— Папа…— Малыш с трудом поднял вверх глаза, к лицу Рика, застывшего в маске долгой, непростительной скорби. —…я об этом знаю. И когда вчера ему стало плохо у себя в апартаментах, я был с ним до конца…читал ему сказки…стишки…а ещё кормил, кормил из деревянной чаши…той самой, которую перед разлукой ему подарила …ээ…

— Маури ? — Помог отец поникшим голосом.

— Да Маури. Он же любил её, и чашу эту тоже любит.

— Сынок ?

— А ?

— Он больше всех любил тебя !

А вот теперь тo, Данди бедному Бою стало ясно всё, и окончательно. И кто его знает, возможно где-то в подсознание он ожидал такой расклад сегодняшнего диалога, знал...нет, точнее подозревал но чтоли в тайне от самого себя о кончине любимого деда, чувствовал о вечной, невосполнимой ничем потере, но старался дать отцу довершить начатое…прикончить слово…сказать последнее требующее большого внимания изречение, ну а потом впасть в панику, а за ней в бесконечный, в эту душу терзающий неугомонный вой, преобразованный в неизгладимую боль. В следующее мгновение сын Рика Фроста прижался всем телом к любимому отцу и заревел в полный голос, да так жалостливо и чувственно что не оставил без слёз и главу семейства, а в дверях возникла Мерилин, в глазах которой читалась печаль и полная безпомощность. Сейчас бы ей не удалось найти для сыночка ни одного слова поддержки, ни отыскать ни одного увесистого предположения по необходимому отходу на тот свет родного ему дедушки, поэтому она не лезла, и оставалась в стороне. А вот Рику было что показать тому, чем остановить подачу слёз из глаз его плаксивых, пускай и на короткое время. Взяв нежно малыша за тощие плечи он пронзительно взглянул в очи его и после этого сказал.