Она напугалась, и сильно, всерьез. Лестер видел это в ее реакциях и чувствовал. Сейчас он мог ощутить: возбуждение, желание, близость Эрики, то, что он с ней делал — позволяли ему чувствовать ее поразительно ясно. Он ощущал ее возбуждение и гнев на себя, а потом почувствовал страх. И остановился, почти сразу. Но это не помогло, она напугалась еще сильнее. И Лестер сперва не мог сообразить, в чем дело, где он перегнул палку — а потом вспомнил, как она отдергивала руки, как смотрела на него полным страха взглядом после поцелуя… И понял.

«Поразительное создание… Порки вовсе не испугалась, а ласки — да», — подумал он с пронзительной нежностью, которая вкупе с обжигающим желанием превращалась внутри Лестера в безумный коктейль. От чувств кружилась голова. И было так трудно, почти невозможно, держать себя в руках, когда она была у него на коленях, со следами от порки на очаровательной беленькой попке, полуобнаженная и трепещущая. Но он осторожно натянул ей панталоны обратно и подхватил на руки, в объятья. Нельзя, чтобы так сильно пугалась. Он не хотел так, ни в первый раз, ни после, никогда. И это, в отличие от хорошей порки, вовсе не было ей полезно. Секс — да, а страх перед ним — вовсе нет.

— Ласка точно не страшнее наказания, — тихо сказал ей Лестер, поднявшись с банкетки с Эрикой на руках. — Не бойся… Эрика.

«Не бойтесь, мисс Гринмарк», — звучало, как ему казалось сейчас, отвратительно холодно и отстраненно, и он просто не смог так сказать. Хотя, возможно, это был не лучший момент, чтобы перейти с ней на «ты». Но Лестер так чувствовал, что поделать.

— Я… Но… вы ничего не понимаете! — воскликнула Эрика и заплакала, совершенно безудержно, с подвываниями, как маленький ребенок.

Он даже опешил в первый момент, приостановился на полпути к кровати, прижал ее совсем крепко к себе, тихо проговорив: «Ну что ты… Эрика… Ну что ты…» Лестер просто не представлял, отчего можно так пугаться и так рыдать, когда речь идет о постельных отношениях. Но он не был девицей хорошего целомудренного воспитания, а был членом семьи потомственных некромантов, у которых были свои представления на сей счет. И что у Эрики в голове — даже не представлял. А значит, должен был выяснить. Это был вопрос жизни и смерти, в конце концов. Он ее сюда приволок и собирался выпороть и взять немедля вовсе не из собственной похоти, хотя похоть Эрика у него вызывала еще какую… Просто это было единственным, что могло ее спасти. Заставить болезнь отступить, сделать так, чтобы ее собственный дар перестал сжигать Эрику изнутри. И она, разумеется, ни за что не поверила бы Лестеру, скажи он такое прямо. Что еще сильнее усложняло всю ситуацию.

— Наверняка не понимаю, раз ты так сильно напугалась и расстроилась. Бедное чувствительное создание, — согласился он и погладил ее по плечу, снова крепче прижимая к себе. А потом уселся с ней на руках на кровать, прислонившись спиной к подушкам, и накинул на Эрику лежавший рядом плед. Хотя в спальне, разумеется, было протоплено, Лестер все равно волновался. — И не буду ничего делать, пока не понимаю. Ладно?.. Буду только тебя успокаивать и понимать.

— Правда, не будешь? — удивленно спросила она и перестала так сильно плакать, лишь всхлипывала и шмыгала носом. А потом пожала плечами: — Нет, ну ведь неправда. Если я ничего не стану объяснять, чтобы ты меня не трогал, ты же не передумаешь трогать!

— А ты хочешь, чтобы я тебя вовсе не трогал? — очень серьезно уточнил Лестер, уже всерьез обдумывая, что он будет делать, если она ответит так. У него тогда не останется другого выхода, как пытаться убедить ее, что это единственное, что может ее спасти. Он готов был «не трогать» Эрику без ее желания в каких угодно обстоятельствах, кроме одного. Если она умрет оттого, что он ее не трогает. И, к большому сожалению, они находились именно в этих исключительных обстоятельствах. И ему было страшно, очень страшно за нее сейчас — он это скорее понимал, чем чувствовал. Слишком уж рассудительно думал, а значит, страх заморозил переживания. Очень сильный страх. — Я не расхочу тебя трогать. Но не стану. Потому что пообещал, — честно ответил он.

— Вот и не трогай! Мы ведь не женаты! — очень серьезно ответила Эрика, — Я слыхала, что некроманты не придают этому такого уж значения, но я так не могу! И потом, есть же среди вас и приличные люди. Хоть ты над этим и смеялся сегодня! — тут она совершенно очаровательно надулась.

«Да уж эти приличные люди и впрямь на женитьбе повернуты, особенно на моей!» — немедля подумал Лестер. Вот только он не хотел жениться потому, что вошел в возраст. Или потому, что иначе станут судачить подданные Ее Императорского Величества его правящей бабушки. И потому, что запятнает себе репутацию встречами с продажными женщинами, которые ему, безусловно, были необходимы, покуда он не женат, чтобы его не сжег изнутри собственный магический дар. Жениться он хотел только потому, что нашел ту, на которой хочет жениться. И сейчас он держал ее в объятьях. И думал совершенно новую, такую непривычную для себя мысль, что скорее умрет от бледной сухотки, чем будет с кем-нибудь еще, кроме Эрики.

— Тогда выходи за меня замуж! — выпалил Лестер, уставившись на нее, а потом поспешно добавил: — Вообще-то я собирался сделать предложение позже, кольцо купить хотя бы… Но если… обстоятельства так складываются, мне нужно знать сейчас, откажешь ты мне или нет.

— Ладно, — согласилась Эрика, — Зря что ли ты меня похищал? Только имей в виду, я уже заметила, что ты приврать любишь, так вот: сначала замуж, а потом трогать. А не наоборот.

У Лестера, кажется, сердце вовсе биться перестало на несколько секунд. И дыхание перехватило. Он не думал даже, не рассчитывал, что Эрика сразу согласится выйти замуж за такого «чудовищного и кошмарного типа», как она его называла. Воображал, что ему придется долго умолять и уговаривать, точно дольше, чем у них есть убегающего и тающего времени. Ляпнул это в отчаянной надежде, потому что у него было не так уж много вариантов… А она согласилась! Слава небесам, она согласилась! И так очаровательно… так же очаровательно, как делала все остальное. И теперь он мог успеть! Успеть спасти ее, не мучая, не пугая, не ломая. Особенно если она будет рядом с ним все это время до свадьбы, и он сможет поддерживать ее здоровье, и они поторопятся с приготовлениями… У Лестера заполошно замельтешили мысли, и он резко выдохнул, чтобы успокоиться и ответить.

— Спасибо, мой прекрасный гринмаркский цветок… Ты только что сделала меня счастливым, — он придал ее к себе крепче и выдохнул снова, собираясь с мыслями и чувствами. — Обещаю: сначала замуж. Но я буду торопливым женихом, который хочет жениться как можно скорее! И буду настаивать, чтобы ты осталась в моем доме до свадьбы. И просить, чтобы ты разрешила мне себя трогать для лечения… Эрика, это правда важно для твоего здоровья! А не ради моих непристойных желаний.

Она согласилась — и смогла его успокоить этим. Достаточно, чтобы страх отступил, и Лестер начал волноваться и переживать в полную силу. У него колотилось сердце и щеки горели, и ему надо было увериться, что он сможет поддерживать ее здоровье до свадьбы. И она не потребует вернуть себя обратно в дом к дядюшке и видеться с Лестером только раз в неделю в присутствии тетушки. Как положено в приличных семьях. И не продолжит чахнуть на глазах.

— Ты всерьез думаешь, что я могу не умереть? — удивленно спросила Эрика, — Ну в целом конечно, ради шанса не умереть можно и согласиться на твои условия. Хотя я не представляю, как ты будешь объясняться с дядюшкой. Особенно после похищения.

Лестер кивнул, с очень серьезным видом, потому что это и впрямь было серьезно. Ничего важнее для него сейчас не было. И он не мог, не в силах был сейчас умалчивать от нее правду, как собирался раньше: сперва сделать так, чтобы ей стало лучше — и это послужило бы доказательством его слов. Он хотел попытаться убедить ее сейчас.

— Всерьез, Эрика. Я точно знаю, что твоя болезнь вызвана нераскрытым магическим даром. Он не находит выхода и сжигает тебя изнутри. Редкий дар, который некому было распознать и вовремя помочь тебе. Слава небесам, я успел… Чуть не опоздал, но все-таки успел, — он передернул плечами и прижал ее к себе совсем крепко. Даже думать ему не хотелось, что он мог бы опоздать вовсе. Не приди ему в голову сюда переехать, не соберись он все-таки свести знакомство с местными дворянами… Лестер мог бы даже не узнать о том, что Эрика существует… существовала. Это были жуткие мысли, и он гнал их от себя прочь, прижимая ее к себе. Вот она, здесь, теплая и живая. И согласилась стать его женой. И согласилась, чтобы он ей помог. Она будет жить, и все будет хорошо. Его нежданное прекрасное сокровище. — А твоему дядюшке я планировал попросту соврать. После того, как уговорю тебя выйти за меня замуж, — ответил он на ее последние слова.