Птичий вскрик. Внезапный, громкий, краткий. Хотя нет, не птичий. А вот идущая впереди Арлетт совершенно по-птичьи, будто крыльями, взмахивает руками. И мгновенно, молниеносно исчезает из виду. Под скрежет, словно сыплется битое стекло, вниз, в провалившийся под ней снежный мост, в трещину, мать ее!

Он замирает, цепенеет, леденеет. Как будто он не опытный, прожженный горами и потерями, многое повидавший белый гид. Будто он новичок, впервые оказавший в горах, на леднике. И сейчас стоит, онемевший и парализованный ужасом.

А потом он будто просыпается, стряхивает с себя оцепенение. Делает осторожный шаг вперед, потом еще один…

А потом он просыпается по-настоящему. В холодном поту. Один. Был бы рядом Ковалев – он бы прочитал Артему лекцию о том, что тот опять вертелся и что-то бормотал и стонал во сне. Но Ковалев далеко. А рядом с Алькой ему кошмары и не снились почему-то. Хотя понятно – почему.

Спустился вниз, на первый этаж, сунул нос в холодильник. Ополовинил бутылку молока, полегчало. Это всего лишь сон. Он сейчас пойдет, ляжет в кровать и заснет. И не будет никому звонить посреди ночи, чтобы убедиться, что все в порядке. Это просто сон.

Утро случилось неожиданно светлым. Снег почти перестал, падал редкими малышками снежинками. В небе, по-прежнему белом, угадывалось невидимое за облаками солнце. Но, по крайней мере, можно было определить местоположение светила. Уже хорошо. На улицах стали появляться прохожие.

Артем тоже прогулялся. Совершенная тоска, делать нечего. И погода, как назло… Ветер стих, и вокруг горы, полные пушистого снега…

Местные спасатели ему на глаза за всю его прогулку так и не попались. Или он им на глаза не попался – это как на вопрос посмотреть. После обеда засел за навигатор, слил треки на ноут. Покопался в информации, покрутил данные так и этак. И в процессе само собой нарисовалось простое и изящное решение. Пускай французские спасатели идут лесом. Французским, разумеется.

Совсем недалеко от Тиня есть вершина. Линия спуска абсолютно безопасная, богатый рельеф не позволит сойти лавине, удержит снег. И тот же самый рельеф обещает крайне интересный спуск: редкий лесок, небольшие кулуары и скалы для дропов. Выкат с этой вершины в стороне от Тиня, и поэтому… поэтому… Можно встать завтра пораньше, затемно, до того, как проснется хоть кто-нибудь. Кто-нибудь, кому топающий по городку с рюкзаком и лыжами Литвинский может не понравиться. И уйти туда, на ту вершину. Подняться на столько, сколько хватит сил. Скатиться, хотя бы раз. И вернуться в шале. Лыжи можно от греха подальше прикопать по дороге в снегу, потом сходить за ними, например, ночью. Хлопотно, конечно, но местные спасатели не оставили сомнений в серьезности своих намерений.

Все, решено. Именно так он и поступит.

Будильник на пять. Собрался быстро, все было готово еще с вчера. Завтрак, заправить термос, собрать себе сухой паек, ведь вернется он только к вечеру.

Он прошел по темным улицам Тиня как призрак. Бесплотностью и бесшумностью данный призрак не отличался. Но был невидим, и, как следствие, недосягаем, для тех, кто мог ему помешать. Что и требовалось, собственно.

Рассвет Артем встретил примерно на трети пути к намеченной точке. Восход солнца он позволил себе отметить небольшой передышкой в подъеме и глотком коньяка. А ведь было что отмечать. Сегодня еще светлее, чем вчера. Об окончании бурана пока говорить рано, но, судя по всему, дело к тому идет. Что ж, все условия способствуют тому, чтобы сегодня случился dream day – свежевыпавшего снега столько, сколько можно представить в самых смелых мечтах, да и условия видимости значительно улучшились. У Литвинского замечательное настроение. Боевое. И даже подъем в гору не выматывает, а, скорее, наоборот, заводит, подготавливает к тому, что его ожидает на спуске. К тому, ради чего все это. И он довольно бодро передвигает лыжами, поднимаясь траверсами вверх и подпевая «Offspring» себе под нос.

GPS любезно подсказал Литвинскому, что сил его хватило на километр вертикального перепада. Хватило, правда, впритык. До вершины дошел на морально-волевых или на собственном упрямстве – черт его знает, на чем именно, но дошел же! Более чем впечатляющий результат. Теперь можно особо не торопиться, хорошенько отдохнуть, продышаться.

Этим и занимался без малого час. Перекусил, попил чаю. Потоптался по вершине, выкопал несколько снежных шурфов, убедился в том, что никаких слоев в толще снега нет. Никуда склон не поедет, будет сидеть как вкопанный.

Можно говорить даже уже и о просвете в облаках. Немного проступают очертания окружающих вершин. Горы как будто позволяют себя увидеть тому, кто, несмотря ни на что, пришел к ним. Стоя не вершине, Артем абсолютно уверен – этот подъем того стоил.

В наушниках после первых аккордов вступает голос Сержа Танкяна. Holy Mountains. Они ждут его, Holy Mountains. Негромкий стук палок, «крестик» на удачу и… вниииииз!

С первыми его движениями вниз, как будто по команде, выстреливает снежный заряд. Такова погода в горах, только что был в просвет в облаках, а вот уже на вершину села снежная туча. Ну да ничего, не впервой, прорвется.

Видимость сразу стала просто ужасная. Точнее, отсутствует полностью. А ведь тут рельеф, скалы, дропы, кулуары, деревья. Но не видно ничего, лишь белая мгла вокруг.

Даже тренированный, дрессированный именно в таких условиях вестибулярный аппарат начинает потихоньку паниковать, не понимая, где они, и точно ли низ там, где ноги, а не наоборот. Уф, наконец-то! Впереди мелькает что-то темное, хоть какие-то ориентиры.

Надо остановиться, выровнять горизонт. А то тошнит уже по-настоящему. Поставил лыжи поперек склона и уставился вниз, вглядываясь сквозь слепящий снег. Наконец и тошнить перестало, и на местности сориентировался. Он в небольшом кулуаре. Сверху широкий, книзу он сужается, и то, что темнеет впереди – это именно скалы, где сужение.

Первым почуял неладное многострадальный вестибулярный аппарат, который Артема обычно никогда не подводил, и в этот раз не подвел. В мозгу словно зажглась сигнальная лампа: «Что-то не так!». Он стоит, лыжи развернуты поперек линии спуска. И в то же время он движется. Что-то двигает его. И это что-то – снег. Склон. Он не мог поверить в это. В голове мелькает отчетливое осознание: он сам нарушил одно из важнейших правил поведения на лавиноопасном склоне – безостановочность. Медленно, очень медленно… склон вокруг него покрывается полосами трещин, сначала тонких, но расширяющихся с каждым мгновением. Он в паутине трещин. Спайдермен, епт… Да нет, скорее, муха, попавшая в паутину. Тишина заканчивается. Отчетливо слышен глухой, все усиливающийся шум. Четко видны потоки снега, обтекающие его с обеих сторон, и тоже набирающие скорость с каждым мгновением. Взгляд направо, налево. Не видно ни черта, но он и так знает. Некуда уходить, нет безопасных мест, куда можно спрятаться от накатывающей сзади опасности, вокруг крутые стены кулуара, и он прямо в середине его. Один-единственный выход – попробовать обогнать лавину, успеть вперед, выскочить из небольшого, в общем-то, коротенького кулуара, а там можно уходить, справа есть лесок, он помнит! В нем можно отсидеться. Или, на крайний случай, доехать до скального сужения, там попытаться заехать на камни, зацепиться за что-то, не дать себя утащить лавине.

Вперед, вперед! Лыжи вертикально вниз, отталкивается палками. Счет пошел на секунды. И ход он набрал приличный, двигаясь в потоках догоняющего его снега. И до скал было… Ну, не больше метра, рукой можно было дотянуться. Но именно этого метра ему и не хватило. Удар в ноги, он шатается, но удерживает равновесие. Но вот лыжи уходят под снег, как будто их засасывает что-то. Секунда – и он уже в снегу по колено. Ногами не шевельнуть, лыжи неуправляемы. Все, сам он больше ехать не может. Дальше его повезет бабушка лавина. И по дороге накормит снежными пирожками.