Он спросил:

– Вы знакомы с нашим пассажиром майором Джонсом? Он именует себя майором.

– Да, я с ним беседовал.

– Какое он на вас произвел впечатление?

– Затрудняюсь сказать… Я об этом как-то не думал…

– Я только что получил каблограмму из нашей конторы в Филадельфии. Просят сообщить, где и когда он сойдет на берег.

– Но вы же знаете по его билету…

– Они хотят удостовериться, что он не изменит своих намерений. Мы идем в Санто-Доминго… Вы же сами, например, объясняли мне, что оплатили проезд до Санто-Доминго только на тот случай, если в Порт-о-Пренсе… У него могут быть такие же соображения.

– О нем запрашивает полиция?

– Возможно, хотя это только мое предположение, что полиция им интересуется. Вы должны понять, что лично я ничего не имею против майора Джонса. Очень может быть, что там затеяли проверку, потому что какой-то делопроизводитель… Но я решил… Вы тоже англичанин и живете в Порт-о-Пренсе… Я со своей стороны вас предостерег, а вы со своей стороны…

Меня раздражала его безупречная корректность, его крайняя осторожность и крайняя прямолинейность. Неужели капитан ни разу в жизни не споткнулся – в юности или в пьяном виде, в отсутствие жены с парикмахерской прической? Я сказал:

– Вы так говорите, будто он – карточный шулер. Уверяю вас, он ни разу не предлагал сыграть в карты.

– Да я ничего подобного не говорю…

– Вы хотите, чтобы я смотрел в оба и держал ухо востро?

– Так точно. И все. Если за ним было бы что-нибудь серьезное, они бы, конечно, попросили, чтобы я его задержал. Может быть, он сбежал от кредиторов. Кто знает? Или что-нибудь по женской линии, – добавил он брезгливо, встретившись взглядом с непреклонной женщиной в каменной прическе.

– Капитан, при всем моем к вам уважении должен сказать, что я никогда не был осведомителем.

– Я ни о чем таком вас и не прошу, мистер Браун. Не могу же я обратиться к такому старому человеку, как мистер Смит… по поводу майора Джонса… – И снова меня поразили эти три фамилии, взаимозаменяемые, как комические маски в фарсе.

– Если я что-нибудь замечу, о чем стоило бы вам сообщить… но имейте в виду, я не собираюсь за ним следить!

Капитан сокрушенно вздохнул:

– Мало человеку и без этого хлопот в таком рейсе…

Он начал рассказывать длинную историю о том, что случилось два года назад в порту, куда мы шли. В чае ночи раздались выстрелы, и через полчаса к трапу подошли офицер и двое полицейских – они хотели обыскать судно. Капитан, естественно, этого не разрешил. Судно пароходной компании Королевства Нидерландов пользуется экстерриториальностью. Поднялся спор. Капитан полностью доверял своему вахтенному – как оказалось, зря: матрос заснул на вахте. Отправившись на поиски вахтенного штурмана, капитан заметил кровавые следы. Они привели его к одной из спасательных шлюпок, где он и обнаружил беглеца.

– И что вы с ним сделали? – спросил я.

– Ему оказал помощь судовой врач, а потом я, натурально, сдал его надлежащим властям.

– А может, он искал политического убежища?

– Не знаю, чего он искал. И откуда мне это знать? Он был совершенно неграмотный, и к тому же у него не было денег на проезд.

Когда после разговора с капитаном я снова увидел Джонса, я сразу почувствовал к нему ничем не оправданную симпатию. Если бы в эту минуту он предложил сыграть в покер, я бы, не раздумывая, согласился и с удовольствием ему проиграл, только чтобы выказать ему доверие и избавиться от дурного вкуса во рту. Я пошел по палубе вдоль правого борта, чтобы не встретиться с мистером Смитом, и меня обдало волной; не успев нырнуть к себе в каюту, я лицом к лицу столкнулся с мистером Джонсом. Меня обуревало чувство вины, словно я уже выдал все его тайны. Он остановился и предложил угостить меня пивом.

– Пожалуй, рановато… – сказал я.

– В Лондоне как раз открывают кабаки.

Я поглядел на часы – на них было без пяти одиннадцать – и покраснел, словно попросил у него документы. Пока Джонс ходил разыскивать стюарда, я взял книгу, которую он оставил в баре. Это было дешевое американское издание с голой девицей на обложке, развалившейся задом кверху на роскошной постели. Заголовок гласил: «Теперь или никогда!» На титульном листе было нацарапано карандашом: «Р.Дж. Джонс». Устанавливал ли он этой подписью свою личность или сохранял книгу? Я открыл ее наудачу. «Верить? – голос Джеффа хлестнул ее, как удар бича…» – В это время вернулся Джонс с двумя кружками светлого пива в руках. Я положил книгу и пробормотал с неуместным смущением:

– Sortes Virgilianae.[6]

– Чего-чего? – Джонс поднял кружку и, перелистав в уме свой словарь, по-видимому, отверг, как совсем устаревшее, «дай бог не последнюю» и выдал более современное: – Пошли-поехали? – Отпив глоток, он добавил:

– Видел, как вы беседовали с капитаном.

– Да?

– К этому старому черту не подступишься! Желает общаться только со сливками общества. – «Сливки общества» явно отдавали нафталином: на этот раз словарь его подвел.

– Ну, какие же я – сливки общества?

– Не обижайтесь. Для меня эти слова имеют особый смысл. Я делю весь мир на две части: на сливки общества и на его подонки. Сливки могут обойтись без подонков, а вот подонкам без сливок не прожить. Я – подонок.

– А что именно вы подразумеваете под этим словом? Наверно, и в него вы вкладываете свой особый смысл?

– У сливок общества – постоянный заработок или верный доход. Они на что-то сделали ставку, ну, как вы, например, на вашу гостиницу. А мы, подонки, добываем на жизнь где придется – в кабаках, в барах. Держим ушки на макушке и глазами не хлопаем.

– Значит, изворачиваетесь по мере сил, чтобы прожить?

– Частенько от этого и помираем.

– А что, сливкам общества изворотливости не хватает?

– Зачем им изворотливость? У них есть здравый смысл, ум, характер. А вот мы, подонки, иногда живем без оглядки, себе на горе.

– А остальные пассажиры, как, по-вашему, они подонки или сливки общества?

– Не могу определить мистера Фернандеса. Он может быть и тем, и другим. Да и аптекарь еще себя ничем не проявил. Ну, а вот мистер Смит – это уж настоящие сливки общества, первый сорт!

– У вас такой тон, будто эти самые сливки вам очень по вкусу.

– Нам всем хочется быть сливками общества, но бывают же такие минуты – признайтесь, старина! – когда вы завидуете подонкам? Временами, когда не хочется подводить баланс и заглядывать далеко вперед.

– Да, такие минуты бывают.

– И тогда вы думаете: почему мы должны за все отвечать, а они живут в свое удовольствие?

– Надеюсь, вы получите хоть какое-то удовольствие там, куда вы едете. Вот где полным-полно подонков – начиная с президента и до самых низов.

– Тем для меня опаснее. Подонок подонка чует издалека. Пожалуй, придется разыгрывать сливки общества, чтобы сбить их с толку. Надо приглядеться к мистеру Смиту.

– А разве вам мало приходилось разыгрывать из себя сливки общества?

– Не так уж часто, слава тебе господи. Для меня это самая трудная роль. Вечно смеюсь невпопад. Неужели это я, Джонс, – и рассуждаю в такой компании? Иногда даже пугаюсь. Теряю почву под ногами. В чужом городе страшно потеряться. А вот когда теряешься сам… Выпейте еще пива.

– Теперь я плачу.

– Я не уверен, что правильно вас определил. Когда я вас увидел там… с капитаном: заглянул в окно, проходя мимо… вид у вас был какой-то оробелый… Скажите, а вы часом не подонок, который разыгрывает из себя сливки общества?

– Разве знаешь себя? – Вошел стюард и стал расставлять пепельницы. – Еще два пива, – заказал я.

– Вы не возражаете, если я на этот раз возьму джин? От пива меня пучит.

– Два джина.

– В карты играете? – спросил он, и я подумал, что час искупления настал. Я осторожно осведомился:

– В покер?

Он что-то уж чересчур разоткровенничался. Почему он со мной так открыто говорил о подонках и о сливках общества? Наверно, догадывается о том, что сказал капитан, и прощупывает меня, пользуясь своей откровенностью как лакмусовой бумажкой. Может быть, он решил, что мои симпатии в данном случае не будут на стороне сливок общества. А возможно, и моя фамилия – Браун – показалась ему такой же липовой, как его собственная.