Надеюсь, она не выйдет в спортивных штанах или чем-то таком.

- Думаешь, она захочет сделать фотографии? - Глаза миссис Миллер загорелись, будто Рождество наступило раньше. Ну что ж, похоже, ее это неплохо отвлекло.

- Думаю, да. В конце концов, это наш первый День благодарения вместе. По-моему, это нужно запечатлеть.

Я воспользовался возможностью и открыл одну из дверей в гостиной. БИНГО! Гардеробная. День спасен.

Я вешал пальто на вешалку, когда миссис Эм атаковала меня сзади. Ее руки обняли меня за талию и сильно сжали. Я подумал, что она пыталась применить на мне прием Геймлиха8.

- Я так счастлива, что ты появился в жизни Маккензи. Даже спустя всего лишь несколько недель ты уже так замечательно на нее влияешь. Она никогда мне не позволяет ее фотографировать.

Вот черт.

Макс будет в ярости.

Я улыбнулся и сказал:

- О, не думаю, что я изменил ее. Она и до меня была потрясающей, как и сейчас.

- Мик? Ты слышишь это чудесного мальчика? Тебе бы надо взять у него пару уроков!

Мик тяжело поднялся с дивана и вошел на кухню.

- Ты заставляешь всех остальных выглядеть плохо, сынок.

- Простите, сэр.

Миссис Эм ударила своего мужа по руке.

- Даже не смей его слушать, Кейд.

- Да, мэм.

Я вздохнул. Чувствую, сегодня такое будет происходить еще много раз.

Я следил за тем, как миссис Эм хлопотала по кухне. Несколько раз я предлагал ей свою помощь, но она все время отмахивалась от меня. Когда она не готовила, то украшала пустую квартиру Макс. Она положила несколько подушек и вязаное шерстяное покрывало и поставила несколько рамок с фотографиями. Теперь я начал понимать, что Макс была полной противоположностью своих родителей… возможно, потому что она хотела быть их полной противоположностью.

- Откуда ты, Кейд?

- Техас, мэм.

- О, а откуда именно? Мы живем в Оклахоме!

- Я вырос в Форт-Уэрт.

- А твои родители все еще живут там?

Я забеспокоился, почесав шею.

- На самом деле, моя бабушка. Мама умерла, а отец вообще не при делах.

Она остановилась, ее рука так и осталась засунутой внутрь индейки, и посмотрела на меня.

- О, милый. Боже мой!

- Все нормально, - сказал я. - Я был маленьким. И даже не помню ее. Кроме того, у меня есть бабушка. Этого достаточно.

Свободной от индейки рукой она подозвала меня.

- Иди сюда.

Я сделал несколько шагов, а она продолжала махать мне рукой, пока я не оказался рядом с ней. Тогда, по-прежнему одной рукой тщательно исследуя внутренности индейки, другой она обхватила меня в объятии.

- Не имеет значения, что ты не помнишь свою маму, - сказала она. - Мне все равно очень жаль из-за того, с чем тебе пришлось столкнуться. Должно быть, это было трудно.

Странно, но от этого неловкого индюшачьего объятья мне стало лучше. Я понял, почему Макс так странно вела себя с родителями, но я бы все отдал, чтобы иметь родителей, которые без предупреждения возникали бы и вмешивались в мою жизнь. Для подобных вещей бабушка была слишком стара, хотя уверен, что она бы так и делала, если бы могла.

- Э-э… что здесь происходит?

Миссис Эм отпустила меня, и я отошел от нее и индейки. В конце коридора стояла Макс. Полагаю, она решила не принимать душ. Ее непослушные рыжие волосы теперь были уложены в более спокойную прическу, какой я еще у нее не видел. На ней была водолазка, закрывающая множество татуировок. А на лице - меньше макияжа. Она по-прежнему была похожа на себя, но, возможно, на 25 процентов от своей обычной яркости.

Мне не хватало ее настоящей.

- О, ничего, дорогая, - сказала мама Макс. - Кейд просто рассказывал мне о своих родителях.

- Верно. Родители, - произнесла Макс. Она бросила на меня взгляд, широко распахнув глаза.

Поэтому я сменил тему.

- Миссис Миллер, расскажите мне, какой Макс была в детстве.

Макс простонала. А ее мама практически оживилась.

- У меня как раз есть с собой детские фотографии! Я все время ношу фотоальбом. - Макс проследовала на кухню и опустилась на стул рядом со мной.

- Ух ты. Детские фотографии. Какая отличная идея, дорогой. - Она переплела свои пальцы с моими, а потом слегка предупреждающе впилась ногтями в мою ладонь. Но я лишь мог думать о том, каково это чувствовать ее впившиеся ногти в мою кожу при других обстоятельствах.

Я притянул ее ладонь к своим губами и поцеловал. Ее глаза расширились, и она вздохнула. Я злобно улыбнулся и сказал:

- О, милая, ты же не можешь винить меня за то, что я хочу посмотреть твои детские фотографии.

Пока ее мама отвлеклась поисками альбома в гостиной, Макс склонилась к моему уху и прошептала:

- Можешь и не сомневаться, что я могу винить тебя. Это не смешно, Золотой Мальчик.

- Правда? Я думал, это истерично.

- Позже, когда мы останемся одни…

- Мне уже нравится.

Она громко, абсолютно фальшиво, рассмеялась в сторону гостиной, а потом повернулась ко мне.

- Не думай, что я не убью тебя, красавчик.

- Так, значит, я был золотым, а теперь стал красавчиком?

Она сделала еще один глубокий вдох, и я представил, как она считает про себя, чтобы удержать свой гнев под контролем. Мне она нравилась такой. С розовыми щеками и сверкающими глазами она была похожа на себя, несмотря на существенное изменение в стиле.

- Ничего не могу с собой поделать. Так забавно тебя бесить.

- Ты правда хочешь поиграть в эту игру?

- А вот и я!

Ее мама впорхнула в комнату и положила перед нами альбом.

Первая фотография была сделана в тот день, когда они принесли Макс домой из больницы. Детская комната представляла собой мешанину розового, а на одной из стен красовалась надпись “МАККЕНЗИ”. Макс выглядела, как и многие дети: маленькая с розовым сморщенным личиком и без волос. У миссис Миллер была пушистая закрученная челка, и выглядела она а-ля “Я люблю 80-е”.

- Миссис Миллер, должен сказать, что сейчас вы не выглядите и на день старше, чем тогда.

Она захихикала и шлепнула меня по плечу.

- О, перестань.

Макс высвободила свою руку из моей и проговорила себе под нос:

- Правда, перестань уже.

Макс взяла альбом в свои руки и пролистала его так быстро, что я едва успевал рассмотреть фотографии, но одно было очевидно. Родители Макс никогда не позволяли ей быть собой, когда она была маленькой. Они одевали ее в розовые вещи с оборками, которые, было видно, ей не нравились. У нее были светлые волосы, все время закрученные в идеальные локоны.

Я наклонился к ее уху и прошептал:

- Так ты натуральная блондинка? С каждой минутой мне становится все проще представлять тебя в форме чирлидерши. - Если бы взгляд мог принимать физическую форму, то тот, который она бросила на меня, стал бы недовольной пощечиной.

На каждой фотографии она выглядела идеально. Как кукла Барби, и ее улыбка везде была такой же пластиковой. Она была красивой, но грустной. Макс перевернула страницу, и мне посчастливилось увидеть настоящий центральный прыжок чирлидерши Макс с касанием пальцев ног.

- А теперь мне больше не нужно представлять.

Ее взгляд упорно оставался неподвижным, но кончики губ слегка изогнулись.

- Ты занимаешься спортом? - спросила меня миссис Миллер.

- Да. Футболом и баскетболом.

Переворачивая страницу, Макс помолчала, а потом сказала:

- Правда?

- Я вырос в Техасе. Кроме того, у меня хорошо получается.

Она засмеялась.

- Ну, конечно.

- Держу пари, ты была отличной чирлидершей.

- Отличной? Не совсем. Почти убийственной? Точно.

Я увидел ее в розовом, как жвачка, выпускном платье и накидке выпускника. Мы приближались к концу альбома, и я все ждал более недавних ее фотографий с новым обликом уже не Барби. Но их так и не было. Альбом закончился, будто последних двух лет никогда не существовало. Я увидел написанное на ее лице облегчение, когда она перевернула последнюю страницу. Но оно сменилось потрясением и чем-то еще, что я не мог определить, когда она взглянула на последнюю фотографию, приклеенную внутри к обложке альбома.