— А вот так! Ушла сегодня утром наша Катя Долгова к метро, встречать маму, а та ее так и не дождалась. И на станцию спускалась, и на условленном месте два часа простояла. Потом пришла домой. Здесь я ее и перехватил.

— Какого черта она вообще из дому ушла?! Ты ее не предупреждал, что ли?

— Обижаешь! Конечно же, предупреждал! Убеждал, уговаривал, объяснял, но как-то не помогло… Иннка говорит, что это вполне в ее стиле. Катя считает себя барышней самостоятельной. Телефон не отвечает.

— Мать твою налево! — тихо выругался Макс, выкидывая бычок из окна. Сигарета прочертила оранжевую дугу и с едва слышным «пс-с-с» утонула в коричневой луже. — Ладно, сейчас буду, вместе что-нибудь придумаем.

Он рванул рычаг скорости и направился к дому Долговых.

Выходя из подъезда, Макс не обратил внимания на человека, тихо стоявшего за простенком квартиры Людмилы Кротовой. Дело принимало совсем нежелательный оборот. Но все еще можно исправить. А сейчас нужно докончить начатое. Девка уже не опасна, — та доза препарата, которую он ей вколол, должна ее прикончить. На этот раз все прошло, как по маслу. Хорошо бы успеть спрятать труп, но на это еще будет время. Главное отвезти ее подальше и потом разобраться с этой алкоголичкой. Это будет совсем несложно. Он осторожно выглянул в заляпанное подъездное окно и увидел, как любопытный дотошный мент садится в машину. Спустя пару минут автомобиль, взвизгнув тормозами и разметав вокруг себя грязные брызги, рванул с места. Человек спустился вниз и пройдя пару кварталов пикнул брелоком. Тонированные стекла внедорожника надежно защищали от любопытных глаз тело девочки, без сознания лежащей на полу между задним и передним сидениями. Мотор хищно загудел и, постепенно набирая скорость, автомобиль направился прочь из города.

Людмила подняла голову с подушки, нащупала рукой шнур лампы, щелкнула выключателем и взглянула на железный будильник, стоящий на прикроватной тумбочке. Стрелки уже подбирались к двенадцати. Глаза защипало от резкого света, не защищенного абажуром. Виски налились тяжестью, а в горле плескалась муть. Зря все-таки она вечером пила вино. Хотя с другой стороны, подлечиться было необходимо, тем более после того, что сообщил этот милиционер, который вчера наведался к ней в гости. Денег было совсем мало, хватило только на дешевый портвейн. Все-таки водка — лучший напиток, никакое вино ее не заменит. Конечно, он уговаривал ее не пить, а как не пить, когда такая страсть происходит? Нервы-то не железные!

Людмила с трудом встала на ноги и поплелась на кухню.

А ведь как все хорошо начиналось! Семнадцати годков приехала она из Рязани покорять Москву. Красивая деваха, с широкой деревенской костью, с розовыми щеками и упругой толстенной пшеничного цвета косой, Людмила всегда пользовалась популярностью у противоположного пола. Устроилась на завод, в хлебный цех, укладчицей. Работать она всегда умела и любила. Тех рублей, что платили, ей вполне хватало на карамельки и дешевые обеды в заводской столовой, а иногда даже откладывала на подарки для многочисленной родни, оставшейся в Рязани. Комнату в общежитии она делила с такими же, как она, лимитчицами, с той лишь разницей, что все они мечтали стать актрисами или певицами, а ее радовало и то, что давала ей жизнь. Конечно, хотелось замуж, детей, семью, квартиру, но своим хитрым деревенским умом она понимала, что ничего не дается даром. Поэтому, не ропща на тяжкую долю, каждое утро она вставала в полшестого утра и бодро шагала на работу. И начальство заприметило всегда улыбчивую, исполнительную, симпатичную Людочку. Казалось, что судьба щедрой рукой отсыпала ей удачи. В двадцать три года Людочку повел под венец Семен Кротов, первый красавец на заводе, балагур и весельчак. Сияющая, пышущая здоровьем, она не обращала внимания на многочисленных завистниц, что тихонько вздыхали в стороне и перешептывались, что не будь Людка с пузом, не видать бы ей такого счастья. Видно сглазили счастье злые языки — на четвертом месяце беременности Людочка внезапно проснулась ночью от страшной боли. «Скорая» увезла ее в больницу, где и был вынесен страшный приговор: детей у нее больше никогда не будет… Первые лет десять она все еще надеялась, не теряла оптимизма, да и любимый муж всегда был рядом. Как молодой семье, им дали от завода квартиру. Да не однушку, а трешку, в новом тогда пятиэтажном доме. Немалую роль здесь сыграли хорошие отношения с руководством родного завода, где оба были на очень хорошем счету. Помогали так же и с оформлением льготных путевок в разные санатории и профилактории, где Люда, все еще не желая верить врачам, пыталась лечиться от бесплодия. И вот одна из таких поездок оказалась роковой для уже давшего трещину счастья. Вернувшись из санатория на пару дней раньше, Людмила обнаружила в своей квартире свою самую близкую подружку — Светку Рогозину. Как оказалось, ее обожаемый муж, Семочка, уже несколько лет подряд живет на две семьи. И Светкины детишки, двухлетний Руслан и пятимесячная Анечка, не сиротки, которых Светка родила от случайных любовников, как знала Люда по рассказам самой Светки, а дети ЕЕ Сени. А не бросал он ее только из жалости. В тот же день Семен собрал все свои вещи и переехал к любимой женщине, матери своих детей. К его чести надо сказать, что квартиру он делить с Людой не собирался. Сеня просто исчез из ее, Людмилиной, жизни навсегда. Он уволился с завода и перевелся куда-то в другое место. Удар был настолько сильным, что она почти полгода провела, как во сне: молча ходила на работу, приходила домой, спала, а утром вновь поднималась и шла на завод. За эти полгода Людмила постарела лет на десять. Всегда веселый искрящийся взгляд ее ярко-голубых глаз потускнел, вокруг рта залегли глубокие морщины, спина сгорбилась. Она растеряла всех своих подруг, и целиком замкнулась в своем горе. Однажды, придя домой, она обнаружила в серванте запечатанную бутылку водки. Недолго думая, она открыла крышку-вертушку и припала к горлышку губами. Горло обожгло, как огнем, но Людмила все продолжала глотать, пока не выпила почти половину. Из глаз брызнули слезы, и она впервые за много времени смогла расплакаться. Облегчение было настолько явным, что водка стала ее постоянной спутницей на все последующие годы. Она никогда не звала подруг, пила одна, тихо плакала и жалела себя и своих неродившихся детей… Лет пять назад она ушла с завода на пенсию, но дома в четырех стенах было настолько пусто и неуютно, что она вскоре устроилась уборщицей в ближайший детский садик, чтобы пореже бывать одной.

…На кухне Людмила открыла заляпанную жирными пятнами дверцу холодильника и мутным взглядом обвела пустые полки. Необходимо было что-нибудь выпить или на худой конец съесть, но не было ни того ни другого. Можно было бы попросить в долг у соседки, — Аня Остапова никогда не отказывала, но часы утверждали, что уже почти час ночи: поздновато для визита даже к сердобольной соседке. Да и потом их недавний разговор по телефону закончился не так уж по-дружески. А по всему выходило, что Аня-то была права, что не поверила тому слесарю! Надо бы завтра перед ней извиниться. На нетвердых ногах, Людмила дошла до вешалки в прихожей, где сиротливо притулилось ее «дутое» пальтецо неопределенного цвета («Какого цвета-то? Да дутое!»), и обшарила карманы. Вытащила завалившуюся за подкладку мелочь и хотела зажечь свет, чтобы пересчитать копейки, но вдруг в дверь позвонили. Кротова вздрогнула от неожиданности. К ней уже очень давно никто не приходил просто так в гости. А если кто и захаживал, — вроде того слесаря или милиционера, — то только днем. Подойдя вплотную к двери, она прислушалась: на площадке было тихо, а в давно немытом глазке показалась только соседская дверь напротив. Может, просто ошиблись? Или показалось? Она уже хотела продолжить пересчет найденной мелочи, как звонок вновь ударил в уши.

— Кто там? Ошалели, что ли, по ночам шляться? — прокричала она, начиная открывать нехитрый замок. Ручка как-то странно прогнулась, и дверь буквально ввалилась внутрь. Людмила от неожиданности не удержалась на ногах и мешком завалилась на пол. Она увидела, как на придверный коврик со звоном упало что-то тяжелое. Крепко ругнувшись, Людмила увидела, что звук издала тяжелая сумка, из которой выглядывала горбушка аппетитного белого батона. Поднявшись на ноги и заперев замок, она взяла неожиданный подарок и обнаружила в посылке богатый набор продуктов: колбаса, несколько соленых огурцов с аппетитными пупырышками в вакуумной упаковке, батон белого хлеба, паштет и самое главное — две бутылки с дорогой водкой.