Он бросил взгляд на чемоданчик, стоявший около ее ног. На нем был ярлык авиалинии Париж — Пальма. Фолл подумал: «Интересно, как ее зовут? На ярлыке нет никакой фамилии».

Вдруг он осознал, что это всего лишь совместное путешествие в такси, нужно действовать быстрее. Надо найти какой-то способ завязать знакомство. Предложить ей выпить? Узнать ее адрес? Ведь пока он свяжется со своим фрилансером, может пройти довольно много времени.

Такси проехало по сказочной площади и, свернув сначала на соседнюю улицу, выехало на другую площадь, несколько больших размеров, чем первая. Потом скорость заметно уменьшилась, и машина буквально вползла на маленькую улочку, вдоль которой тянулись дома с высокими балконами, увитыми диким виноградом, редко видевшими солнце. Такси затормозило. Фолл вытянул шею. Здесь определенно нет никакого отеля.

Одна из дверей дома, около которого они остановились, была чуть больше остальных. Вывеска над ней оповещала: «Отель „Националь"». «Это какая-то мышеловка, а не отель»,— подумал Фолл.

— Это отель «Националь»? — удивился он.

Девушка открыла глаза.

— Да,— в замешательстве ответила она, словно собираясь сказать ему еще что-то.

Шофер такси открыл дверцу, и багаж Фолла оказался на тротуаре.

— А что, другого места нельзя найти? — спросил Фолл с тайной надеждой в голосе.— Мне здесь что-то не нравится.

— Здесь чисто,— объяснила она,— и вообще хорошо. Послушайте... Вы не возражаете... оплатить такси?

— О, конечно, конечно! Я как раз собирался это сделать.

— Знаете... знаете, я еще не разменяла свой чек, у меня совсем нет песет.

Взглянув на нее, на ее изящную одежду, чемоданчик с наклейкой воздушной линии, Фолл поверил ей. И он мог бы без труда помочь ей. В Лондоне ему выдали десять тысяч песет.

— Я могу разменять ваш чек,— предложил он.— У меня целая пачка местных денег.

— Я... по правде говоря, я... э... у меня вообще нет никакого чека.

Фолл удивился.

— Понимаю,— довольно глупо пробормотал он.

— Я вам отдам свою долю за такси завтра. Я оставлю деньги в вашем отеле.

«Это сумасшествие»,— подумал он. Плата за такси, как и за все остальное, с точки зрения американских стандартов, здесь баснословно дешевая. А у него было достаточно денег. Он достал бумажник и протянул ей банкноту в пятьсот песет.

— Возьмите,— сказал он.— Отдадите, когда сможете.

— Нет, это слишком много.

— Но у вас совсем нет денег, а у меня их целая куча.

— Тогда дайте мне лучше сто песет,— быстро проговорила она.— О, это ужасно занимать деньги у совершенно незнакомого человека, но знаете, меня должны были встретить и не встретили.

— То же самое случилось и со мной,— улыбнулся Фолл.

Он нашел банкноту в сто песет и передал ей. «В конце концов, это долг всего в три доллара,— подумал он.— Сущие пустяки».

— Как насчет того, чтобы выпить немного? — спросил он, оживившись.—Меня тоже должны были встретить и тоже не встретили. Давайте будем, утешать друг друга.

Она положила деньги в сумочку.

— Я... я не могу,—пробормотала она.— Мне надо разыскать своих друзей. Но скажите, как ваше имя, чтобы я могла прислать вам деньги?

— Фолл. Грегори Фолл.

Ему очень хотелось сказать, где он работает. Он был уверен, что она американка и название журнала, в котором он сотрудничает, несомненно, произвело бы соответствующий эффект. Но он решил не прибегать к такому дешевому методу.' И кроме того, когда говоришь, где ты работаешь, ты лично что-то теряешь, ты уже становишься не просто человеком, а частью какой-то организации, и на тебя переходит слава той организации. А Фолл был гордым, он считал, что добьется успеха и без этого.

— Мое имя Изабель Кеннер,— сказала она,— Я постараюсь вернуть вам деньги завтра же. И я просто не знаю, как мне благодарить вас, мистер Фолл.

— Может быть, вы разрешите мне угостить вас завтра?

 — Боюсь, что нет. Я надеюсь, что завтра же мне удастся уехать из Пальмы.

— Понимаю,— сказал он отрывисто, и к нему вернулось его скверное настроение. Обычно его знакомство с девушками происходило более успешно, их всегда привлекали его сильное тело, немного скучающий взгляд и... его банковский счет. Он не терпел отказов. Поэтому он быстро подхватил свою фотокамеру и вышел на узкую улицу.

— До свиданья,— сказал он. И, не дожидаясь ее ответа, повернулся спиной к машине.

— Сэр?

Мужчина в серой хлопчатобумажной форме открыл перед ним дверь и нагнулся, чтобы взять багаж Фолла. Выпрямившись, он собрался перекинуть через плечо и фотокамеру.

— Нет, это я возьму сам,— остановил его Фолл,— Носильщикам нельзя, доверять такую дорогостоящую аппаратуру.

Служащий пожал плечами и повел Фолла в отель. Серая форма, в которую он был одет, была вся в заплатах, полиняла и износилась. Фолл вспомнил, что Испания очень бедная страна. «А эта американская девушка сказала, что она живет здесь. Даже ста песет ей хватит надолго. Может быть, она нарочно подсела ко мне в машину?» И когда он поднялся уже до половины мраморной лестницы, его вдруг поразило странное совпадение. Он остановился и достал из кармана телеграмму из нью-йоркской конторы: «Фрилансер Чарльз Кеннер встретит аэропорту тчк Предполагается Кеннер будет писать текст к вашим фотографиям тчк Если не подойдет пожалуйста сообщите».

Кеннер. И фамилия девушки тоже Кеннер. А что, обручальное кольцо у нее было? Он не помнил. Но если это простое совпадение, то это ситуация для романов.

К зданию автобусной станции в городе подкатил мопед. Соскочивший с него молодой человек быстро вбежал в контору станции. Три клерка пристроились около весов выпить кофе. Молодой человек подошел к столику и спросил:

— Эй, лондонский самолет прибыл?

— Да, сэр.

— А из Парижа?

— Да, сэр.

Клерки обменялись понимающими взглядами. Совершенно ясно: молодой человек — американец. Блондин, короткая стрижка, кожаная тужурка, брюки из грубой бумажной ткани и сандалеты на веревочной подошве. Это не турист, а здешний житель. А к постоянным жителям-иностранцам они относятся без особой симпатии. Молодой человек попросил список пассажиров. Список ему дали.

Молодой человек посмотрел на часы. Был шестой час. Почему Фолл не подождал его? Куда он делся? Черт возьми, довольно паршивое начало в этом столь важном для него деле. За последний год это первый его шанс получить настоящую работу. А он заставил известного фотографа проплутать по городу. Вероятно, Фолл лопается от ярости, и это вполне понятно.

Клерк говорил:

— Да, сеньор Фолл прибыл на самолете часа в четыре. Нет, он не сказал, в каком отеле собирается оста-навиться. Парижский самолет? Да, прибыл. Как фамилия? Миссис Кеннер? Да, на борту была пассажирка по имени миссис Кеннер. Самолет прибыл в три сорок пять.

Молодой человек быстро выбежал из здания станции, даже не поблагодарив клерка. Со злостью он дернул акселератор мопеда. Мотор завелся. С минуту молодой человек осматривал огромную, раскинувшуюся перед ним площадь, как будто решал очень важную проблему. И, очевидно, приняв какое-то решение, он снял тормоз и двинулся в путь.

Звали молодого человека Чарльз, или Чак, Кеннер. В зависимости от доверчивости слушателя он располагал тремя вариантами биографии. Вариант, который он любил больше всего, гласил: он был европейским корреспондентом журнала «Тайм энд Лайф». Второй вариант: он был фрилансером, работавшим для «Тайм энд Лайф». И наконец, третий вариант: он был фрилансером, работавшим время от времени для различных американских журналов. Последнее было почти правдой. За свое двухлетнее пребывание в Европе он собрал материал для шести журнальных статей. Писали эти статьи другие, поэтому его оплата была мизерной. Но он уверял, что лиха беда начало.

Чаку Кеннеру было двадцать восемь лет. Два года он прослужил в оккупационных частях в Германии. Европа ему понравилась, и потому после демобилизации он снова вернулся сюда. В течение года он пытался писать. Потом женился на американке, которая училась во Франции, получая государственную стипендию. Они давно прожили все ее деньги, и теперь жена стала ему в тягость.