Я машинально взял трубку и так же машинально произнес свое имя.

— Виллер.

— Это Лаверс,— проворчала трубка.

Я быстро огляделся и убедился, что никакой блондинки в комнате не было.

— Добрый вечер, шериф,— наконец ответил я.

— Вы стали вежливым! Как частное предприятие может изменить человека!..

— Вы на самом деле хотите что-то сказать или ошиблись номером?

— Так вот!.. Три месяца назад вы покинули коробку ради «Хамонд, Ирвин Снук и компания». Я хотел бы знать, довольны вы?

— Еще бы! Все идет как по маслу!

— Проклятый лгун! Вы их бросили шесть недель назад.

— Больше всего раздражает в работе шерифа то, что он повсюду сует свой нос.

— Раньше,— продолжал он, не обратив внимания на мои слова,— у меня была «язва». Теперь ее нет, и я сожалею об этом: мне недостает болезненных приступов, которые наступают в самые неожиданные моменты.

— Вам надо говорить об этом врачу, а не мне.

— Что вы! Моя язва — это вы!.. Вы, флик Виллер. Скверный флик, если придерживаться установленных правил. Но вы достигаете результатов, и будет лучше, если вы вернетесь в коробку. Все обговорено в муниципалитете. Так что приходите в понедельник утром ко мне в бюро.

— Вы ушибли голову, шериф! Надо же вообразить, что я на самом деле вернусь в эту затхлую, полную рутины коробку!

— В понедельник утром, в девять часов, вас устраивает?

Светловолосая головка над пишущей машинкой — это было первое, что я увидел в понедельник в девять часов утра. Когда на меня посмотрела пара ярких голубых глаз, я узнал их.

— Анабел Джексон! — радостно воскликнул я.— Пусть меня повесят...

— Это вы хорошо сказали,— приветливо проговорила она и добавила: — Представьте себе, мне было так хорошо с шерифом, именно «было» хорошо, потому что теперь все испорчено.

— Ну что вы! Виллер... Вам это -ничего не говорит?

А если я вам скажу, что вы по-прежнему прекрасны, Анабел!

Она слегка вздрогнула.

— В девять часов утра! Вы расшибете себе голову. Кроме шуток, не теряйте время в полиции, лейтенант! Вам бы писать рекламные объявления для теле...

— Вы не отдаете себе отчета в том, что теряете. Чем вы заняты сегодня вечером?

— Если у меня будет свободное время, я найду, чем мне его заполнить. Кстати, шериф хочет вас видеть.

— Он уже пришел, так рано?

— Шериф находится в своем кабинете с половины девятого.

— В этом углу многое изменилось, но если вам скажут, что изменилось к лучшему, не верьте.

— Я никогда никому не доверяю, даже лейтенантам полиции.

Я направился в кабинет Лаверса. Шериф сидел в своем кресле и раскуривал трубку.

— Доброе утро, Виллер! — сказал он.— Садитесь.

— Спасибо, шеф,— ответил я и взял стул.

— У меня для вас есть работа.

— Это очень кстати, шериф, я как раз нуждаюсь в этом. Знаете, хорошо организованное убийство очень подойдет для меня в настоящий момент. А кто он, этот мертвый? — спросил я, с надеждой глядя на шерифа,

— Никто,— проворчал он.

— Да?..

Я подумал немного, потом пожал плечами.

— Тем хуже. А в чем дело?.. Вооруженное ограбление, наркотики или, может быть, хорошенькое дельце организованного шантажа?

Он закончил раскуривать трубку, потом взял какой-то конверт и бросил мне.

— Читайте!

Этот роскошный конверт, пахнущий дорогими духами, был адресован шерифу Лаверсу.

— Если кто-нибудь хочет заставить вас плясать, шеф, или угрожает смертью, не расстраивайтесь. Виллер здесь, чтобы защитить вас.

— Читайте,—проворчал он,— и перестаньте молоть чепуху. Можно подумать, что слышишь реплики артиста из комедии.

Я принял огорченный вид, который обычно у меня бывает после отказа какой-нибудь блондинки. Потом я открыл конверт и внимательно рассмотрел карточку с текстом, написанным золотыми буквами:

Я перечитал еще раз, мало понимая, в чем дело, потом посмотрел на шерифа:

— Это относительно Мефисто?.. Мошенник?

— Весьма возможно,— ответил Лаверс.— Я ничего не знаю о нем, и мне наплевать на это.

— Тогда мисс Баннистер? Понял! Она торгует белым товаром? Эти так называемые колледжи молодых женщин прикрывают всякие мошенничества. Сколько девушек исчезло с момента открытия колледжа?

— Насколько мне известно, ни одной. Виллер, вы не возражаете, если я скажу несколько слов?

— Прошу вас, шеф, выкладывайте!

Он глубоко вздохнул, и на его лбу появились недобрые морщинки.

— Заткнитесь! — пролаял он.

— Хорошо, шеф.

В течение нескольких секунд он яростно затягивался трубкой.

— Вероятно, вы этого не заметили,— наконец проговорил он,— но 24 октября — это сегодня. Колледж мисс Баннистер — самый шикарный в штате. Суперсливки общества посылают туда своих дочерей учиться.

— Шериф!

— Довольно, ради бога!.. Учиться хорошим манерам, различным трюкам, которые позволят им блистать в обществе. Там находится дочь мэра, дочери нескольких сенаторов и других выдающихся граждан. Нужно хотеть, чтобы тебя выгнали, отказываясь от приглашения. Я позволил им уговорить себя, но сегодня утром пришла в голову мысль, что у меня есть возможность спастись от них.

Улыбка, с которой он смотрел на меня, была какой-то зловещей.

— И эта возможность?..— спросил я.

— Это вы.

— Я?

— Вы, и никто другой. Я днем подхвачу сильный ларингит, так что не смогу даже выругаться, не говоря уж о том, чтобы беседовать даже шепотом. И, к радости, я смогу послать того, кто прекрасно заменит меня,— вас.

— Меня! — в ужасе прошептал я.

— Вас это не может особенно затруднить,— сказал он.— Вы порядочный пройдоха. С вашим знанием женщин!..

— Женщин— согласен, но ученицы...

— Вам придется поболтать не больше получаса, к тому же я уверен, что Великий Мефисто приведет вас в восторг.

— Вы слишком любезны,— пробормотал я.

— Итак, решено; вы сегодня вечером представитесь мисс Баннистер, передадите ей мои извинения и скажете, что я попросил вас провести беседу. Ровно в семь тридцать...

Он иронически посмотрел на меня,

 — Что это такое с вами, Виллер? Вы такой бледный!

— Я вижу их отсюда,— с отчаянием проговорил я.— Пятьсот прелестных малюток с рогатками в карманчиках своих передников.

Лаверс покачал головой.

— Вы ничего не понимаете, Виллер. Колледж мисс Баннистер очень-очень закрытый. Там находится не более пятидесяти учениц одновременно. И разве я вам не сказал, что в этом заведении учат наследниц и будущих жен достойно вести себя? Там десять профессоров; шесть женщин и четверо мужчин. А также, повторяю, пятьдесят учениц, младшей из которых восемнадцать лет, а старшей — двадцать один год.

— А-а,— облегченно протянул я, потом добавил еще: — А!

— Наконец-то до вас дошло! — саркастическим тоном проговорил Лаверс.— Я считаю, что там привычная для вас обстановка. Закрытое место, украшенное пятьюдесятью, вероятно, очень соблазнительными персонами, и всего четверо мужчин. Так что это место, я полагаю, покажется вам настоящим, раем.

— Согласен, но я плохо представляю себя оратором, выступающим на тему о роли и обязанностях ангела-хранителя!

— Вы завтра расскажете мне, как все прошло,— промурлыкал он.— А теперь убирайтесь! У меня много работы.

Я был достаточно понятлив и улетучился из кабинета шерифа. Два занятия заполнили остаток моего дня: попытка составить себе тему вечерней беседы и наблюдение за Анабел Джексон, печатающей на машинке. В конце концов она пригрозила ударить меня машинкой, если не перестану пялиться на нее.