— Арчи, — сказал он. — Этот мистер Ланцио действительно имел неприятный характер. Ты не можешь допустить, что он составил неверный список блюд для того, чтобы дискредитировать своих коллег и меня?

— Ну, ну! Очень сомневаюсь. Профессиональная честь, как вы понимаете. Конечно, я очень сожалею, что вы так много не угадали.

— Только два — петрушку и сельдерей! А теперь оставь меня! Быстро!

На следующий день я чувствовал себя весьма не в своей тарелке. Бессонная ночь и все такое прочее. В половине одиннадцатого меня разбудил телефонный звонок. Мой друг Барри Толман хотел поговорить с Вульфом. Я объяснил, что основное кредо Вульфа заключается в том, что он сам устанавливает свой распорядок дня, и я не собираюсь в него вмешиваться. После этого я сказал телефонному оператору, чтобы наши комнаты ни с кем не соединяли. Несмотря на это, примерно через час телефон опять зазвонил. Это опять был Толман и все с тем же вопросом. Я терпеливо повторил ему, что ничего не могу сделать, пока Вульф сам не пожелает появиться на публике. К сожалению, мой сон уже был прерван окончательно. Я поднялся, принял душ и оделся. Потом позвонил в комнату обслуживания и заказал завтрак. Я уже приканчивал третью чашку кофе, когда Вульф позвал меня.

Он распорядился насчет завтрака, и я передал его желание по телефону. После этого он передал дополнительные распоряжения, согласно которым он собирался прервать свои контакты с обществом и обрекал меня на безвылазное сидение взаперти. Дверь должна быть заперта, и ни один человек, за исключением Марко Вукчича, не должен переступать его порога. Всем следовало отвечать, что мистер Вульф не в состоянии принимать. Телефон был переведен на меня. Таким образом, если я хотел дышать свежим воздухом, то приходилось довольствоваться той порцией, которая проникала в открытое окно. На дверь была прикреплена карточка «Не беспокоить» и ключ положен в мой карман.

Я позвонил, чтобы нам доставили утренние газеты, и, когда они поступили, отнес половину Вульфу и сам погрузился в чтение. Это были нью-йоркские, питсбургские и вашингтонские выпуски, прибывшие первым утренним поездом. Ни в одной не было никаких упоминаний об убийстве Ланцио.

Однако не успел Вульф полностью погрузиться в запланированный день отдыха, как началось. Первое и важнейшее беспокойство прорезалось около двух часов дня, когда он еще не успел закончить изучение газет. Раздался стук в наружную дверь, и, когда я приоткрыл ее на ширину двух дюймов, я обнаружил за ней двух джентльменов, которых раньше никогда не встречал. Один был ниже меня ростом и, пожалуй, старше, темноволосый, сухощавый и жилистый. Второй — среднего роста и возраста, с аккуратным пробором над виском и маленькими серыми глазами. Его голос звучал мягко и вежливо, когда он осведомился, не апартаменты ли мистера Вульфа находятся здесь. Я ответил, что это именно так. Тогда он объявил, что он мистер Лигетт, а с ним — мистер Малфи, и что он хочет видеть Вульфа. Я сообщил ему, что Вульфа видеть невозможно, но он не смутился и вытащил из кармана конверт, который и вручил мне. Я закрыл дверь и пошел к Вульфу.

— Двое незнакомцев. Один с голосом, подобным карамели. Хотят видеть вас.

Глаза Вульфа не оторвались от газеты.

— Если бы один из них был Вукчичем, я полагаю, ты бы узнал его?

— Это не Вукчич. Но в своих инструкциях вы не предусмотрели возможность получения письма. А один из них вручил мне этот конверт.

— Читай!

Я раскрыл конверт и с выражением прочел:

Вульф усмехнулся.

— Ты сказал, седьмого апреля? Это ведь сегодня.

— Вероятно, они летели по воздуху. Впустить их?

— Проклятье! — Вульф отклонил газету. — Вежливость — наше бремя, но благопристойность — наш долг. Надеюсь, ты помнишь Вильямсона, он здорово помог нам однажды. — Он вздохнул. — Веди их.

Я вышел, проводил гостей до комнаты, представил их Вульфу и принес стулья. Вульф внимательно рассмотрел посетителей.

— Может быть, я не совсем точно расслышал ваше имя, сэр? Малфи? Может быть, Альберт Малфи?

Жилистый уставил на Вульфа свои черные глаза.

— Совершенно правильно. Но я не представляю, откуда вы знаете мое имя.

Вульф кивнул.

— Значит, вы и есть Альберте. Я встретил мистера Берина в поезде, когда ехал сюда. Он рассказал мне о вас.

В разговор вмешался Лигетт:

— О, значит, вы ехали в одном поезде с Берином?

— Вот именно. Мы вместе прошли через это испытание. Мистер Вильямсон пишет, что вы хотите о чем-то спросить меня?

— Да, вы, конечно, уже догадываетесь, почему мы приехали. Это ужасно, то, что случилось с Ланцио! Ведь это вы нашли его тело?

— Да. Но давайте не терять времени, мистер Лигетт.

— Прошу прощения. Я ведь сам, как правило, не встаю так рано, но этим утром еще не было восьми, как Малфи позвонил мне по телефону. Репортеры, конечно, пытались прорваться еще раньше, но им это не удалось. Я знал, что Вильямсон ваш друг, и попросил его написать эту записку. После этого я сразу же вылетел самолетом. Малфи настоял, чтобы лететь со мной, и я боюсь, что одной из ваших забот будет следить за ним, когда обнаружится убийца. — Лигетт пытался изобразить улыбку. — Он ведь корсиканец и, хотя Ланцио не был его родственником, он был очень ему предан. Не так ли, Малфи?

Тот покачал головой:

— Совершенно справедливо. Филипп Ланцио был большой человек и много сделал для меня, — при этом он протянул руку в сторону Вульфа. — Однако мистер Лигетт, конечно, шутит. Весь мир думает, что корсиканцы то и дело закалывают людей кинжалами. Совершенно неправильное представление.

— Но ведь вы хотели о чем-то спросить меня, мистер Лигетт? — голос Вульфа звучал нетерпеливо. — Вы упомянули об одной из моих обязанностей. В данный момент у меня нет никакой работы.

— Но я надеюсь, что она у вас будет. Судя по газетам, это дело не по зубам местному шерифу. Пожалуй, он здесь добьется такого же успеха, как если бы взялся дегустировать соусы, приготовленные Ланцио. Я очень ценил Ланцио, не меньше, чем Малфи. Ко всему прочему, он ведь был шеф-поваром моего отеля. У него нет родственников, кроме меня, и это мой долг — позаботиться о возмездии. Тем более при таком коварном убийстве — ножом в спину! Убийца должен быть схвачен и, мне кажется, вы один можете это сделать. Для этого я брал рекомендацию у Вильямсона.

— Плохо, — покачал головой Вульф. — Я имею в виду, плохо, что вы беспокоились и даже летели самолетом. Вы просто могли позвонить мне по телефону из Нью-Йорка.

— Я спросил Вильямсона, что он думает о телефонном звонке. Он сказал, что, если я действительно думаю уговорить вас взяться за это дело, то мне нужно будет ехать самому.

— Все правильно. Однако, я все же не вижу, зачем Вильямсону нужно было доставлять вам так много беспокойства. Мое занятие известно, однако в данном случае это предложение невыполнимо. Поэтому-то я и говорил, что вы напрасно приехали.

— Но почему невыполнимо?

— Не те условия.

— Условия? — глаза мистера Лигетта расширились. — Но я ведь пока и не предлагал никаких условий!

— Я не то имею в виду. Географию. Я отлично отдаю себе отчет о последствиях, которые возникнут, если я возьму на себя это дело. Для раскрытия может понадобиться день, неделя, а может быть, при неблагоприятных обстоятельствах, и все две недели. Я же собираюсь завтра вечером уехать в Нью-Йорк.

— Вильямсон предупредил меня. — Лигетт поджал губы. — Но ведь помилуйте, сэр! Это же ваша профессия!