— Не знаю. Его здесь не было.

— О’кей, значит, Мака здесь не было. Ты говоришь, что делом занимались Дженкинс и Макдермотт. Элис рассказала мне, что они были единственными, кто нашел тебя...

— Да. И я был жутко зол.

— Почему?

— Просто мне не понравилось, как они взялись за дело. По крайней мере, тогда. Сейчас я уже остыл. А когда я пытался созвониться с тобой, у меня буквально земля горела под ногами.

— Что ты имеешь в виду? Полиция небрежно работала? Ущемляла твои права? Что именно?

— Да не знаю, Дик! Я просто был в панике, вот и все. И в таком состоянии нужен адвокат.

— Я не адвокат. Дай-ка выпить. — Тремьян поймал взгляд Таннера. Тот мигнул, как заигравшийся мальчишка.

— Но теперь все позади. Идем в дом.

— Может, нам придется позже обсудить подробнее? Может, выявятся какие-то детали, которых я пока не знаю?

Таннер пожал плечами, понимая, что позже Дику вряд ли захочется говорить с ним. Тремьян был явно напуган, и в этом состоянии не срабатывал профессиональный инстинкт все проверять. Когда они выходили из кухни, у Таннера было ощущение, что Тремьян сказал правду хотя бы об одной детали среды. Его здесь не было.

Но знал ли он, кто тут был?

Было уже шесть, но Кардоне так пока и не появились. Никто не задавал вопросов по этому поводу; время летело быстро, и если кого-то и волновало отсутствие третьей пары, он умело это скрывал. Через десять минут, посмотрев в окно, Таннер увидел, что мимо дома медленно проезжает машина. Это было такси Сэддл-Уолли, и лучи заходящего солнца отражались на эмалевой глади кузова. В заднем окне машины он увидел мелькнувшее лицо Джоя Кардоне. Тот хотел убедиться, что все гости на месте.

Через сорок пять минут к дому подрулил черный «кадиллак» Кардоне. Когда они вошли в гостиную, было видно, что Джой уже немного выпил. Это бросалось в глаза, потому что Джой, как правило, не злоупотреблял выпивкой, но сейчас он говорил несколько громче, чем обычно.

— Берни! Лейла! Приветствую вас в сердце восточной цивилизации!

Бетти Кардоне, высокая и стройная, типичная «Бетти из англиканского прихода», с тем же энтузиазмом, что и муж, по очереди обнялась со всеми присутствующими.

— Бетти, ты восхитительно выглядишь! — сказала Лейла.— А Джой, Боже мой, Джой! Ну каким образом человек может быть таким здоровым?.. Берни пристроил гимнастический зал, но ты посмотри, что мне досталось!

— Не обижай моего Берни! — сказал Джой, обнимая Остермана за плечи.

— Вот ты ей все и объясни, Джой. — Берни повернулся к жене Кардоне и спросил, как поживают дети.

Таннер, направившись на кухню, столкнулся в холле с Элис. Она несла блюдо с тарталетками.

— Все готово. Можем сесть за стол, как только захотим, так что я немного передохну. Принеси мне выпить, хорошо, дорогой?

— Конечно. Приехали Джой с Бетти.

Элис засмеялась.

— Так я и думала... В чем дело, дорогой? Ты как-то странно выглядишь.

— Нет, ничего. Просто я подумал, что мне надо было бы позвонить на студию.

Элис посмотрела на мужа.

— Прошу тебя... Теперь все собрались. Наши лучшие друзья. И давай будем веселиться. Я прошу тебя, Джонни, давай забудем о среде.

Таннер наклонился через поднос и поцеловал ее.

— Ты все драматизируешь, — сказал он, вспомнив предостережение Фассета. — Мне в самом деле надо звякнуть на студию.

Оказавшись на кухне, Таннер опять подошел к окну. Было несколько минут восьмого, и солнце уже опустилось за высокие вершины деревьев ближайшей рощи. Через лужайку заднего двора и бассейн протянулись тени. И в них крылись люди Фассета.

Это было самым главным.

Потому что, как сказала Элис, теперь все собрались. Их лучшие друзья.

Кэрри — приправа к дюжине других закусок, была коронным блюдом Элис. Женщины наперебой задавали обычные вопросы, и Элис, делясь кулинарными секретами, чувствовала себя на высоте. Мужчины затеяли привычный спор о сравнительных достоинствах тех или иных бейсбольных команд, и между делом Берни рассказывал юмористические и необычные истории о работе голливудского телевидения.

Пока женщины убирали посуду, Тремьяну представилась возможность задать Таннеру несколько настойчивых вопросов относительно ограбления.

— Так что же, черт возьми, было в прошлую среду? Поделись с нами. Что-то мне не верится, что это было обыкновенное ограбление со взломом.

— Почему? — спросил Таннер.

— Оно не имело смысла. В таких случаях никто не пускает в ход одурманивающий газ, — добавил Кардоне. —

Могут оглушить, заткнуть рот, выстрелить, в конце концов. Но только не газ.

— Ценная мысль. Но я все же предпочитаю безвредный газ, чем дубинкой по голове.

— Джонни, — понизив голос, Остерман оглянулся в сторону столовой. Из кухни вышла Бетти и, начав собирать оставшиеся тарелки, улыбнулась им. Остерман улыбнулся в ответ. — Ты прикидывал, кто может быть в числе твоих врагов?

— Думаю, что в той или иной мере они всегда у меня есть..

— Я имею в виду нечто, смахивающее на историю с Сан-Диего.

Джой Кардоне внимательно наблюдал за Остерманом, ловя каждое его слово. В Сан-Диего оперировала мафия.

— Нет, насколько мне известно. Мои ребята копают в разных местах, но пока ничего подобного не попадалось. По крайней мере, я так думаю. Большинство моих лучших работников в свободном поиске... Ты пытаешься связать происшествие в среду с какими-то моими рабочими делами?

— Разве тебе ото не приходило в голову? — спросил Тремьян.

— Да нет, черт возьми! Я профессиональный журналист. Разве вы испытываете беспокойство, разбираясь с каким-нибудь казусным делом?

— Иногда бывает.

— Я читал о том твоем шоу в прошлое воскресенье. — Кардоне расположился на диване рядом с Тремьяном. — У Ральфа Аштона много влиятельных друзей.

— Это сумасшествие.

— Не обязательно. — Кардоне с трудом выговорил последнее слово. — Я встречал его. Он довольно мстительная личность.

— Но он не сумасшедший, — вмешался Остерман. — Нет, об этом не может быть и речи.

— Что еще, кроме грабежа, могло тут быть? — Таннер постарался охватить взглядом лица всех троих, сидящих перед ним.

— Потому что, черт побери, в этой краже есть что-то неестественное! — воскликнул Кардоне.

— Ну? — Тремьян посмотрел на сидящего рядом с ним Кардоне. — Неужто ты такой специалист по ограблениям?

— Не больше, чем ты, советник, — парировал Джой.

Уикенд начался как-то натужно и неестественно; Элис чувствовала это. Может, дело в том, что голоса были громче, чем обычно, смех более подчеркнутым.

Обычно с появлением Берни и Лейлы, когда начинались расспросы о домашних делах, все, как всегда, успокаивались. Разговоры о детях и их проделках, о службе, о принимаемых решениях — на это ушли первые несколько часов. Джон называл такое времяпрепровождение синдромом Остермана. Берни и Лейла буквально втягивали их в разговор, заставляя выкладывать все, что на сердце.

Тем не менее никто по своей воле не затрагивал чисто личных дел. Никто не касался жизненно важных проблем, которые остались в прошлом у каждого из них, — если не считать, конечно, ужасного происшествия в среду днем.

С другой стороны, Элис не переставала думать о своем муже, пытаясь понять, почему он приехал домой из офиса, почему он так возбужден в последнее время, почему со среды он так странно ведет себя. Но, может быть, это просто ее мнительность.

Женщины присоединились к своим мужьям, и Элис отбросила свои предположения. Дети уже пошли спать. Она не могла больше слушать разговоры Бетти или Джинни о своих горничных. Она может позволить себе прислугу! Они же могут позволить себе прислугу! Но у нес никогда не было прислуги!

Горничные были у ее отца. Он называл их «последовательницами». «Последовательницы» убирали дом, готовили, ходили за покупками и...

Ее мать называла их «горничными».