— Я чувствую себя куда лучше, — сказала Лейла, искренне желая, чтобы уверенность Джона передалась остальным.

— Элис,' ты будешь дежурить первой. По пятнадцать минут на каждого. Берни, мы с тобой пристроимся между других окон. Лейла, займи как-то Джаннет, ладно?

— А что мне делать, папа? — спросил Реймонд.

Гордясь своим сыном, Таннер посмотрел на него.

— Будь у переднего окна рядом с мамой. Ты постоянно будешь там. Смотри за полицейской машиной.

Таннер с Остерманом расположились между двух окошек: по тыльной стене здания и боковым.

Через пятнадцать минут Лейла сменила Элис. Элис нашла старое одеяло, из которого соорудила маленький матрас, и уложила Джаннет. Мальчик остался у окна с Лейлой, непрестанно протирая стекло, словно мог стереть потоки воды, струящиеся снаружи по стеклу.

Все молчали; шум дождя и раскаты грома, казалось, становились все громче. Настала очередь Берни занять свой пост. Беря из рук жены фонарик, он на мгновение прижал ее к себе.

После вахты Таннера его место снова заняла Элис. Никто из них не произносил этого вслух, но все они практически потеряли надежду на помощь. Если Маккалиф в самом деле патрулирует этот район, сосредоточив особое внимание на доме Таннера, то казалось совершенно нелогичным, почему в течение часа полицейская машина так и не появилась.

— Вот она! Вот она, папа! Видишь красный сигнал?

Таннер, Берни и Лейла бросились к оконцу, рядом с которым стояли Элис с мальчиком. Элис включила фонарик, водя лучом из стороны в сторону. Патрульная машина сбросила скорость. Она еле двигалась, но тем не менее не остановилась.

— Дай мне фонарик!

Таннер держал его луч неподвижно, пока наконец не разглядел отражение его на блестящей поверхности машины, чему не мог помешать даже дождь. Затем он быстро поднял луч вертикально.

Кто бы ни сидел за рулем, он не мог не увидеть его. Луч ударил в переднее стекло, на секунду ослепив водителя.

Но патрульная машина не остановилась. Миновав дом, она медленно двинулась дальше.

Таннер выключил фонарик и застыл у окна, не в силах повернуться и посмотреть в лица всем остальным.

— Мне это не нравится, — тихо сказал Берни.

— Он должен был увидеть. Он должен был! — Элис прижала к себе сына, который по-прежнему стоял у окна.

— Не обязательно, — соврал Джон Таннер. — Там черт-те что делается. Окна у него, наверно, запотели так лее, как и наши. Может, еще больше. Тем более что окна в машинах затемнены. Он появится снова. В следующий раз мы его перехватим. В следующий раз я выскочу ему навстречу.

— Каким образом? — спросил Берни. — Ты не успеешь. Мы сделали завалы из мебели перед дверью.

— Я выберусь через это окно. — Таннер тут же мысленно смерил его проем. Оно было слишком мало. Как легко у него вырвалась эта ложь.

— Я смогу выбраться отсюда, папа! — Мальчик был прав. Возможно, придется послать его.

Но он знал, что не сможет этого сделать. Не сможет.

Тот, кто сидел в патрульной машине, видел луч фонарика и не остановился.

— Давайте вернемся к окнам. Лейла, стань сюда. Элис, займись Джаннет. Я думаю, она уже падает с ног, хочет спать.

Таннер понимал, что должен заставить их чем-то заниматься, пусть даже ерундой. Иначе всеми овладеет панический страх.

Прогремел гром. Вспышка молнии озарила внутренность подвала.

— Джонни! — Остерман прижимался лицом к левому заднему окну. — Иди сюда.

Таннер подошел к Остерману и осторожно пригляделся. Сквозь хлещущие потоки дождя он увидел вертикальный луч света, идущий от земли. Он поднимался далеко за лужайкой, за бассейном, откуда-то со стороны леса. Он слегка покачивался. Затем вспышка молнии высветила фигуру, держащую фонарь. Кто-то шел к дому.

— Он боится, что может свалиться в бассейн, — шепнул Берни.

— Что там такое? — донесся встревоженный голос Элис с импровизированного матраса, на котором она сидела рядом с дочерью.

— Там кто-то снаружи, — ответил Таннер. — Всем сохранять полное спокойствие. Может быть, все... Все в порядке. Это полиция.

— Или тот, кто стрелял в нас. О, Господи!

— Тс-с-с! Тихо!

Лейла оставила пост у окна и присоединилась к Элис.

— Убери лицо от окна, Берни.

— Он приближается. Он обходит вокруг бассейна.

Двое мужчин, отодвинувшись, расположились по обе стороны от окна. На человеке, двигавшемся в потоках дождя, было большое пончо, а лицо закрывала шляпа. Приблизившись к дому, он выключил свет.

Обитатели подвала слышали, как над головой у них заскрипела дверь кухни, а затем глухой звук удара плечом в деревянную панель. Вскоре попытки выломать дверь прекратились, и, кроме шума, дождя ничего больше не было слышно. Кто-то отошел от дверей кухни, и со своего места Таннер мог видеть, как лучик фонарика метался из стороны в сторону. Затем он исчез за дальним концом дома, где размещался гараж.

— Берни! — Лейла стояла рядом с Элис и ребенком. — Глянь! Вон там, наверху!

Сквозь боковое окно были видны вспышки еще одного фонарика. Хотя они были довольно далеко, луч был сильным, и он все приближался. Тот, в чьих руках был источник света, шел к дому.

Внезапно все исчезло и остались только вспышки молний и шум дождя. Таннер и Остерман заняли позиции у боковых окон, по одному с каждой стороны, осторожно выглядывая из них. Они ничего не видели, никаких фигур. Ничего, кроме дождя, косые струи которого нес ветер.

Сверху донесся громкий треск. Затем другой, более резкий, когда дерево ломает дерево. Таннер двинулся к лестнице. Он закрыл дверь подвала, но она была такой непрочной, что любой удар мог сорвать ее с петель. Он поудобнее взял лом, чтобы обрушить его на любого, кто будет спускаться по лестнице.

Тишина.

Из дома больше не доносилось ни звука.

Внезапно Элис Таннер вскрикнула. Чья-то огромная рука разбила стекло переднего окна. Луч сильного фонаря прорезал темноту. Кто-то там, снаружи, сидел на корточках, пряча лицо под капюшоном дождевика.

Таннер кинулся к жене и дочери.

— Назад! Назад к стене!

Стекло разлетелось осколками во все стороны под ударом ноги того, кто стоял снаружи. Удары продолжались. В подвал летели грязь, осколки стекла и щепки. Сквозь разбитое стекло ворвались потоки дождя. Шестеро узников прижались к передней стене, пока луч скользил по полу, ступенькам и противоположной стене.

То, что последовало, заставило их оцепенеть.

В отверстии выбитой рамы показался ствол ружья, и оглушительный заряд хлестнул по полу и противоположной стене. Наступило молчание. В подвале клубилась цементная пыль; в сильном луче света она вздымалась кверху клубами. Снова начался дикий беспорядочный огонь. Давний военный опыт объяснил Таннеру, что происходит. Стрелявший прервался, чтобы вставить второй магазин.

И тут приклад другого ружья выбил стекло в левом заднем окне, как раз напротив них. Луч осветил человеческие фигуры, прижавшиеся к стене. Таннер видел, как его жена прижала к себе дочь, закрыв ее хрупкое тельце своим собственным, и он буквально взорвался от ярости.

Кинувшись к окну, он ударил ломом сквозь разбитое стекло по скорчившейся фигуре снаружи. Она опрокинулась на спину, и пули врезались в потолок над головой Таннера. Луч света из переднего окна поймал его. Все кончено, подумал Таннер. Сейчас для него все кончится. Но Берни успел ударом вил отвести ствол в сторону, и выстрел миновал Таннера. Журналист подполз к своей жене и ребенку.

— Идите туда! — крикнул он, толкая их к дальней стене подвала, за которой был гараж. Джаннет, не переставая, плакала.

Берни схватил жену за руку и оттащил ее в дальний угол подвала. Лучи фонарей перекрестились. Непрерывно шла пальба, и в воздухе стояла такая густая пыль, что просто невозможно было дышать.

Свет в заднем окне внезапно исчез. Со стороны дальнего бокового окна раздался треск и звук разбивающегося стекла. Сильный луч света снова озарил подвал, ослепив их. Таннер перетащил жену и сына в задний угол рядом с лестницей. Выстрелы оглушили их. Таннер слышал свист пуль, дробивших стену вокруг него и над головой.