За рулем была Лейла Остерман. Одна.

У Таннера забилось сердце, участился пульс. Что ему теперь делать? Ему никогда не приходило в голову, что в кризисные минуты пары могут действовать по отдельности. И тем не менее Лейла была одна! А если Остерман захочет взять его семью в заложники, он не сможет помешать! Остерман был одним из тех, кого защищали, а не тем, за которым шла охота. Он свободно может передвигаться, оставляя сообщения о том, куда направляется. И если сочтет необходимым, он может заставить Элис и детей отправиться с ним!

Лейла поставила фургон перед пабом, вышла и быстро пошла к стоянке такси, где потрясла за плечо спящего водителя. Они тихо переговорили несколько секунд; Таннер не слышал, о чем шла речь. Лейла тут же вернулась к пабу и зашла внутрь. Таннер остался стоять в подъезде, пересчитывая мелочь в кармане и ожидая ее возвращения. Ожидание было мучительным. Он должен добраться до телефона. Он должен связаться с полицией! Он должен убедиться, что его семья в безопасности!

Наконец она появилась, села в фургон и двинулась. Проехав пять или шесть кварталов к западу, она повернула направо, и машина исчезла.

Таннер побежал через улицу к телефонной будке. Бросив дайм, он набрал номер.

— Алло?

Слава Богу! Это была Элис!

— Это я...

— Где ты?..

— Теперь это не важно. Все идет отлично... С тобой все в порядке? — Он слушал очень внимательно, стараясь уловить хоть одну фальшивую нотку.

— Конечно, в порядке. Мы ужасно волнуемся из-за тебя. Чем ты занимаешься?

Голос у нее был естественный. Все было в порядке.

— У меня нет времени. Я хочу...

Она прервала его:

— Лейла поехала искать тебя. Ты делаешь ужасную ошибку... Мы переговорили. Мы с тобой ошибались, дорогой. Очень ошибались. Берни обеспокоен, и он думает...

Он прервал ее. Он не имел права тратить впустую ни одной секунды ни на Остерманов, ни на нее.

— Я вынужден прервать разговор. Делай все, что я тебе сказал. Оставайся под охраной. Не позволяй ей отходить слишком далеко!

Прежде, чем она успела ответить, он рывком повесил трубку на рычаг. Он должен связаться с полицией. Сейчас на счету каждая минута.

— Участок. Говорит Дженкинс.

Значит, в полицию Сэддл-Уолли вернулся хоть один человек, знающий об «Омеге» не понаслышке. Его вызвал Маккалиф.

— Участок, — терпеливо повторил патрульный.

— Это Джон Таннер.

— Иисус Христос, куда вы запропастились? Мы с ног сбились в поисках!

— Вы меня не найдете. Пока я сам этого не захочу... А теперь слушайте меня! В доме двое полицейских — и я хочу, чтобы они оставались рядом с моей женой. Чтобы она ни на секунду не оставалась одна! И дети! Ни на секунду! Никто из них не должен остаться наедине с Остерманами!

— Конечно! Мы это знаем! А теперь — где вы? Перестаньте делать глупости, черт побери!

— Я позвоню вам позже. И не пытайтесь выяснять, откуда я звоню. Я объявлюсь.

Закончив разговор, Таннер приоткрыл дверь будки в поисках лучшего наблюдательного поста, чем подъезд магазина. Он направился обратно через улицу. Водитель такси по-прежнему спал.

Внезапно, без всякого предупреждения, Таннер услышал рев двигателя. За спиной его возникли размытые очертания машины без фар. Она возникла словно бы из небытия и летела с дикой скоростью; ее целью был он. Он успел прыгнуть на ближайший тротуар, лишь на фут опередив пронесшуюся машину, и кинулся за угол, чудом избежав столкновения.

В ту же секунду он почувствовал сильный удар по левой ноге.

Раздался пронзительный лязг тормозов. Упав, Таннер перекатился через голову и увидел, как черная машина, впритирку миновав «мерседес», умчалась вниз по Уоллей-роуд.

Боль в ноге становилась невыносимой; ныло и болело плечо. Он взмолился, чтобы Бог не лишил его способности передвигаться! Он должен двигаться!

Водитель такси подбежал к нему.

— Иисусе! Что случилось?

— Помогите мне, пожалуйста, подняться...

— Конечно! Конечно! Вы в порядке?.. Этот парень, должно быть, крепко перебрал. О, Иисусе! Он же мог вас убить! Хотите, я вызову врача?

— Нет. Нет. Не стоит.

— Я сейчас добегу до телефона. Я вызову полицию! Они сию же секунду доставят врача!

— Нет. Нет, не надо! Я в полном порядке... Просто помогите мне сделать несколько шагов. — Было мучительно больно, но Таннер выяснил, что двигаться может. Это было самым важным. Боль его ныне не волновала. Его ничто не волновало, кроме «Омеги». И «Омега» теперь была полностью разоблачена!

— Лучше я все же вызову полицию, — сказал водитель такси, поддерживая Таннера под руку. — Этого циркача, скорее всего, надо перехватить на дороге.

— Нет... номера ведь я не заметил. Я даже не обратил внимания, какой у него тип машины. Так что толку не будет.

— Пожалуй, в самом деле. Пусть этот сукин сын врежется в дерево.

— Ага. Это верно. — Таннер уже мог двигаться самостоятельно. С ним все будет в порядке.

На другой стороне улицы у стоянки такси зазвонил телефон.

— Это мне... С вами все в порядке?

— Конечно. Спасибо вам.

— Субботний вечер. За всю смену, скорее всего, и будет только этот один звонок. В субботу вечером дежурит только одна машина, да и той многовато. — Водитель поспешил к телефону. — Удачи, приятель. Так ты уверен, что тебе не нужен врач?

— Совершенно. Спасибо.

Он видел, как водитель записал адрес, а потом услышал, как тот повторил его.

— Тремьян. Пичтри-лейн, шестнадцать. Буду через пять минут, мэм. — Повесив трубку, он обратил внимание на Таннера, наблюдавшего за ним. — Как вам это нравится? Она хочет отправиться в мотель в Кеннеди. С чего это она решила путешествовать?

Таннер был растерян. У Тремьянов были две своих машины... Неужели он решил игнорировать приказ встретиться на Ласситер-роуд? Или, занарядив единственное ночное такси в Сэддл-Уолли, Тремьян хотел быть уверен, что Таннеру не добраться до места?

Все возможно.

Таннер захромал по аллее, направляясь обратно к пабу.

Неподалеку была муниципальная стоянка, и в случае необходимости отсюда ему удастся ускользнуть незамеченным. Остановившись в аллее, он стал массировать ноющую ногу. Ему нужно собрать все силы, чтобы выдержать чуть больше часа. Было без пятнадцати час ночи. Еще час — и он сможет отправиться к вокзалу. Может быть, вернется и та черная машина. Возможно, появится кто-то еще.

Ему захотелось закурить, но он решил не чиркать спичкой на виду. Можно скрыть в ладонях тлеющий огонек сигареты, но не вспышку спички. Он зашел ярдов на десять в глубь аллеи и закурил. Послышались какие-то звуки. Шаги?

Он стал осторожно пробираться к выходу на Уоллей-роуд. Поселок был пуст. Только слабые звуки доносились из паба. Затем дверь его открылась и вышли трое: Джим и Нэнси Лумисы с человеком, которого он не знал. Джон разочарованно хмыкнул.

Вот он стоит здесь, Джон Таннер, уважаемый директор службы новостей компании «Стандарт-мючуэл», скрываясь в темной аллее, — грязный, промокший, с пулевой раной в плече и с огромным синяком на ноге оттого, что водитель пытался его убить, — беззвучно наблюдая, как Джим и Нэнси покидают ресторанчик. Джим Лумис. «Омега» коснулась его; но он так и не узнал об этом.

С западного конца Уоллей-роуд, где она вливалась в шоссе номер пять, тихо подъехал автомобиль, который двигался со скоростью не больше десяти миль в час. Похоже, что водитель искал кого-то или что-то на Уоллей-роуд.

Это был Джой.

Он не поехал в Филадельфию. Не было никакого умирающего отца в Филадельфии. Кардоне врал.

Для Таннера это было открытием.

Прижавшись спиной к стене, он постарался стать как можно более незаметным, но у него была высокая крупная фигура. Лишь для того, чтобы чувствовать себя в безопасности, он вытащил из-за пояса пистолет Скенлана. Если придется, он убьет Кардоне.

Когда машина была от него не далее чем в сорока футах, два коротких резких звука донесшихся со стороны машины, которая показалась с противоположной стороны, заставили Кардоне остановиться.