До юго-западного предместья Лондона я добрался без особых хлопот: шоссе было свободным, и ничто не мешало мне ехать с хорошей скоростью, если не считать нескольких встречных автомобилей, ослепивших меня фарами. Миновав Хонитон, я съехал с дороги, вырубил мотор и закурил сигарету. Появляться на ферме в столь неприлично ранний час мне не хотелось, да и подумать было о чем.

Говорят, что подслушивающие чужие разговоры никогда не слышат доброго слова о себе. С логической точки зрения это утверждение представляется мне довольно спорным, но опровергнуть его опытным путем лично мне не удалось. Не поймите это так, будто я специально намеревался подслушивать. Нет, все произошло по воле нелепого случая, но поскольку, как это обычно бывает, выбраться из этой глупейшей ситуации с честью я не мог, то и вынужден был затаиться и выслушивать в свой адрес отзывы, которые предпочел бы не слышать.

Случилось это днем раньше, на вечеринке, или, как теперь говорят, на тусовке золотой молодежи Лондона, куда меня затащила моя взбалмошная подружка Шейла: один из ее знакомых сообщил ей, что знает парня, приятель которого сегодня вечером устраивает у себя дома потрясающее сборище. Шейла загорелась туда пойти, и мы пошли, тем более что формального приглашения и не требовалось.

Дом находился в Голдерс-Грин, именуемой Хэмпстед, а хозяином оказался вундеркинд, пишущий музыку для студии грамзаписи и попутно подрабатывающий на автогонках. Он без умолку нес всякий вздор о модных дисках, рок-звездах; машинах и пилотах, что пагубно сказывалось на моих нервах и барабанных перепонках. Гости, побросав верхнюю одежду в спальне, спешили включиться в общую болтовню и завязать знакомство,-взбадриваясь тепловатым виски из судорожно зажатых в руках бокалов. В отличие от Шейлы, мне эта бестолковая суета довольно скоро наскучила, но деваться было некуда, пришлось запастись виски и терпением: посиделки затягивались.

Где-то в середине вечеринки у меня кончились сигареты. Я вспомнил, что в кармане куртки есть еще целая пачка, и поднялся наверх. Вся одежда уже валялась на полу, за ширмой, выполненной в авангардистском стиле, и мне пришлось поползать на четвереньках, пока я не нащупал свою куртку. Внезапно дверь в спальню скрипнула, послышались чьи-то шаги, и женский голос произнес:

— Послушай, Шейла, тебе не кажется, что твой приятель немного скучноват? — Голос, как я догадался, принадлежал блондинке по имени Хелен. Она пришла в сопровождении одного из тех типов, которые слывут душою общества. Взяв из кармана сигареты, я собрался было идти, как вдруг услышал ответ Шейлы:

— Да, ты права, он такой, — хихикнула она.

— Тогда зачем он тебе? — удивилась Хелен.

— Сама не знаю, — рассмеялась Шейла. — Он все-таки мужчина, нужно же мне с кем-то появляться на людях.

— Могла бы подобрать парня и пошустрей, — хмыкнула Хелен. — А этот какой-то заторможенный. Чем хоть он занимается?

— Да так, работает в какой-то фирме бухгалтером. Серенький человечек на серенькой должности. Он не любит особо распространяться о своей работе. Я его брошу, как только найду замену.

Я буквально оцепенел, скрючившись в нелепой позе за ширмой. О том, чтобы демонстративно распрямиться и гордо выйти, после таких ее слов не могло быть и речи. Девицы еще немного почирикали, прихорашиваясь перед трюмо, затем Хелен спросила:

— Послушай, Шейла, а куда подевался твой Джимми?

— Вот уж кого не назовешь заторможенным! — прыснула со смеху Шейла. — Он такой шустрый и плотоядный, что с ним опасно оставаться наедине. Мы с ним славно порезвились, жаль, что его отправили в заграничную командировку.

— С этим-то, похоже, тебе не слишком весело, — сказала Хелен.

— Да нет, нормально, — ответила Шейла. — На мое целомудрие он пока не покушается, а для разнообразия молено и отдохнуть.

— Он случайно не гомик? — поинтересовалась Хелен.

— Да нет, не похож, — не совсем уверенно сказала Шейла. — Ничего такого я за ним не замечала.

— Ах, плохо ты знаешь этих «голубых»! — воскликнула Хеден. — Они такие мастера маскироваться, что сразу и не подумаешь. Послушай, подруга, откуда у тебя такая потрясающая помада? Какой славненький оттенок! Я тоже хочу такую же!.

Девушки вновь переключились на свои женские проблемы, в которых я мало смыслю, а я продолжал томиться от пота и духоты все в той же двусмысленной позе за ширмой. Мне показалось, что прошло не менее часа, пока, наконец, девицы не выпорхнули из комнаты и я смог выбраться из своего убежища и незаметно спуститься в гостиную.

Где-то далеко за полночь Шейла решила, что уже поздно, и я повез ее домой. По дороге у меня мелькнула мыслишка доказать ей, что я вовсе не педик, но я тотчас же отверг ее, решив, что изнасилование — не самый лучший способ развлечься. Высадив свою подружку у порога ее меблированной квартирки, которую она снимала вместе с двумя своими приятельницами, я от всей души пожелал ей доброй ночи, мысленно дав себе слово, что лишь жуткая хандра заставит меня встретиться с ней еще раз.

Итак, я серенький человечек на серенькой должности.

Неужели я действительно кажусь таким всем окружающим? Раньше я как-то и не задумывался над этим всерьез, уверенный в том, что делаю полезное и нужное дело, особенно после того, как получили широкое распространение компьютеры. Ну и что из того, что я не люблю болтать о своей работе? По-моему, девушкам гораздо интереснее услышать что-то о последнем концерте Джона Леннона, чем о тонкостях компьютерных языков. Короче говоря, с моей работой все ясно, теперь самое время разобраться с самим собой.

Может, я и в самом деле мрачный и тусклый тип, безнадежно отсталая личность? Если рассматривать меня с позиции странной общественной морали наших дней, то, вполне возможно, я и произвожу на людей такое впечатление. Слегка замкнутый по своей натуре, я был далек от раскованного образа жизни золотой молодежи шестидесятых: он казался мне пустым, дешевым и даже гнусным в некоторых своих проявлениях. Что ж, пусть меня и считали белой вороной, мне лично на это наплевать!

С Шейлой я познакомился месяц назад, когда ее приятель Джимми выпал из ее жизни и ей срочно требовалась замена. По разным причинам, основную из которых выражает пословица о пуганой вороне, которая и куста боится, я не имел привычки прыгать в постель к малознакомым девицам, поэтому и не оправдал ее надежд. В хорошеньком же обществе мы живем, если соблюдающий приличия мужчина рискует прослыть гомосексуалистом.

Возможно, мне и не стоило принимать близко к сердцу колкости легкомысленных девиц, но взглянуть на себя чужими глазами порой бывает полезно: это заставляет шевелить извилинами, пытаясь объективно оценить себя, чем я и занимался, сидя в машине на окраине Хонитона.

Итак, для начала контурная зарисовка: Джереми Уил, выходец из крестьянской семьи с глубокими корнями. Закончил университет, пусть и не самый престижный, зато с -отличием, особо преуспев в экономике и математике, и теперь, в возрасте 31 года, работает бухгалтером, специализируясь по компьютерам, и имеет неплохие перспективы на будущее. По складу характера — замкнут и даже нелюдим, что объясняется отчасти неудачной любовной историей, испепелившей его сердце в возрасте 25 лет. С тех пор с женщинами старается быть осмотрительным. Увлечения: занимательная математика и фехтование, а такх^е плавание с аквалангом. Денежная наличность на текущий момент: 102 фунта 18 шиллингов и 4 пенса на счете в банке, и на 940 фунтов стерлингов ценных бумаг— по рыночному курсу. Прочее имущество: старенький автомобиль «форд-картина», стереосистема, новейшей модели и комплект оборудования для подводного плавания в багажнике машины, сидя в которой он теперь и подводит жизненные итоги. Обязательства: исключительно перед собственной персоной.