Этот вопрос поставил меня в тупик: у меня ведь не было времени об этом подумать.

— Я пока не знаю, — признался я. — Сперва должно закончиться дознание.

— Безусловно, — согласился Ганнафорд. — Когда будете знать, скажите Найджелу, а он передаст мне. И другим тоже. Боба Уила здесь все уважали.

— Непременно, — сказали.

Когда мы вернулись в бар, Найджел многозначительно подмигнул мне. Я подошел и поставил на стойку пустую кружку.

— Пришел янки, который остановился в гостинице, — прошептал Найджел. — Вон он, возле камина.

Обернувшись, я увидел за столиком мужчину лет шестидесяти с бокалом виски в руке. У него было худое и мрачное лицо цвета заезженного седла. Под моим пристальным взглядом он поежился и придвинулся поближе к огню.

— Он сказал, что много времени проводит в Мексике, — сказал Найджел, когда я снова обернулся к нему. — Английский климат ему не По душе, здесь для него холодновато.

Ту ночь я провел в одиночестве на ферме Хейтри. Останься я в «Котте», то возможно, уберег бы себя от многих страданий, но я этого не сделал. Вместо этого я бродил по тихим комнатам, населенным тенями воспоминаний, и погружался в депрессию.

Я — последний из рода Уилов. У меня нет ни дядей, ни тетей, ни братьев, ни сестер, я был один как перст. Ныне опустевший дом был когда-то населен современниками многих исторических личностей, вершивших судьбу страны. Клочок английской земли, на котором стоял этот дом, за четыре столетия пропитался потом Уилов, стойко переносивших выпавшие на их долю испытания. И вот теперь в живых остался один лишь я, маленький серенький человечек с его маленькой серенькой работой.

Как это несправедливо!

Я обнаружил, что стою в спальне Боба. Постель все еще была разобрана, и я чисто автоматически застелил ее и поправил подушку. Туалетный столик, как всегда, был в беспорядке, возле зеркала лежала стопка фотографий членов нашей семьи и портрет королевы Елизаветы — рядом со снимком любимого жеребца Боба. Я взял портрет Елизаветы в руки, чтобы рассмотреть его, и что-то выпало из рамки на туалетный столик.

Это была визитная карточка. Я поднял ее и прочел:

Зазвонил телефон, я вздрогнул и поднял трубку, в которой прозвучал сухой голос мистера Маунта.

— Привет, Джереми, — сказал он. — Мне пришло в голову, что все хлопоты с похоронами я тоже мог бы взять на себя. Так что не волнуйся.

— Очень любезно с вашей стороны, — едва не поперхнувшись, сказал я.

— Мы ведь были друзьями с твоим отцом, — продолжал мистер Маунт. —Я не говорил тебе, но если бы он не женился на твоей матери, на ней, возможно, женился бы я. — Он положил трубку, оставив меня в мертвой тишине.

Я лег спать в своей комнате, где обычно спал в детстве. И впервые с той давней поры я плакал, уткнувшись лицом в подушку.

В ходе дознания мне стало известно имя убитого грабителя — Виктор Нишеми, американец.

Формальности не заняли много времени. Сперва провели опознание, потом я дал показания, как обнаружил труп Нишеми и раненного брата, умирающего на кухне. Потом дал показание Дейв Гусан, ведущий дознание, и следователю были предъявлены золотой поднос и ружья.

Судебный следователь по насильственным преступлениям вынес решение, в котором говорилось, что Нишеми был убит оборонявшимся от него Робертом Блейком У илом, а последний погиб от руки Нишеми и его неустановленного сообщника по ограблению.

Когда мы с Дейвом Гусаном вышли на улицу, он сказал, кивнув головой вслед двум неспешно удаляющимся мужчинам крепкого телосложения:

— Скотланд-Ярд. Они забрали дело к себе. Ведь замешаны иностранцы.

— Ты имеешь в виду Нишеми?

— Именно так, он ведь американский гражданин. Его уже ловили на мелких кражах и грабежах в Штатах. Мелкая сошка.

— Бобу от этого не легче, — вздохнул я.

— Сказать по правде, Джемми, в этом деле много загадочного,— глубокомысленно изрек Дейв. — Нишеми никогда не везло в его ремесле, он бедствовал. Тогда откуда же у него деньги на поездку в Англию? И что его сюда привело? Ведь в чужой стране он чувствовал бы себя как рыба на берегу., Сейчас в этом пытаются разобраться.

— А что удалось выяснить о Холстеде и Гатте, тех янки, о которых рассказывал Гарри из бара?

— Этого я не могу тебе сказать, Джемми, — взглянув мне прямо в глаза, серьезно проговорил Дейв. — Это служебная тайна, сам понимаешь, и я не вправе раскрыть ее даже брату Боба. Начальство за такое с меня голову снимет.

Он хлопнул меня ладонью по груди.

— Не забывай, приятель, что ты тоже был под подозрением! Ладно, забудем об этом, — успокоил меня он, заметив, как вытянулась моя физиономия. — Черт возьми, ты не должен обижаться, ведь как-никак, но после смерти Боба ты. стал единственным наследником. А вся эта возня с подносом могла быть лишь ловким трюком. Я-то в это не верил, но у начальства своя точка зрения, как сам понимаешь.

— Надеюсь, твой шеф вычеркнул меня из списка подозреваемых? — переведя дух, попробовал пошутить я.

— Не забивай себе этим голову, Джемми. Что же до моего шефа, то о своих соображениях он мне не докладывает. Он очень подозрителен. Споткнись он сам о мертвое тело, он и себя самого включил бы в список подозреваемых, вот что я могу тебе сказать. — Дейв потеребил мочку уха. — Так и быть, скажу по секрету: похоже, Холстед тут не замешан, у него чистое алиби, потому что в день убийства он был в Лондоне. Лондонские коллеги отловили его прямо с читальном зале Британского музея, — с ухмылкой добавил он.

— И что он из себя представляет? — спросил я.

— Он утверждает, что занимается археологией, — начал было Дейв, но осекся на полуслове, бросив тревожный взгляд через мое плечо. — Черт подери, откуда здесь эти пронырливые журналисты? Послушай, сделаем так: быстренько ныряй в собор, там они тебя осаждать не осмелятся. Выйдешь через служебную дверь с другой стороны, через ризницу. Я тебя прикрою. Ступай.

Без лишних слов я шмыгнул в церковный дворик. Входя в храм, я слышал, как возбужденно вопят наседающие на Дейва газетчики, обложившие беднягу со всех сторон, словно свора гончих загнанного оленя.

Похороны состоялись на следующий день после судебного слушания. Пришло много людей, знакомых и не знакомых мне. Супруги Эджкомб, прервав отпуск, срочно вернулись из Джерси. Я чертовски вымотался за минувшие дни и с трудом дождался окончания церемонии. С Джеком мы условились поговорить в спокойной обстановке на ферме.

Итак, Боб покоился в могиле, как и его убийца Нише-ми, если только его не хранили до сих пор в холодильнике морга по распоряжению полиции. Неустановленного соучастника преступления все это лишь радовало, он мог с легким сердцем продолжать жить и творить свои темные делишки: все концы были обрублены.

Занятый этими и другими невеселыми мыслями, я автоматически довел машину до фермы и заехал во двор, где едва не врезался в припаркованный возле дома большой «мерседес».

Я вылез из своей машины одновременно с водителем «мерседеса» и узнал в долговязом мужчине Фаллона, американца, на которого указал мне в баре Найджел.

— Мистер Уил? — обратился ко мне Фаллон.

— Вы не ошиблись, — сказал я.

— Я понимаю, что выбрал не совсем подходящее время для визита, — продолжал американец, — но меня поджимает время. Моя фамилия Фаллон.

Он протянул мне свою тонкую и твердую, как у скелета, руку, и я машинально пожал ее, спросив в свою очередь, чем могу быть ему полезен.

— Я прошу вас уделить мне всего несколько минут, — сказал он, как ни странно, без явного американского акцента.

— Может быть, нам удобнее будет побеседовать в доме? — предложил я.

Фаллон достал из «мерседеса» портфель и проследовал за мной в комнату Боба, где я предложил ему сесть в кресло, а сам молча уселся напротив.