Между тем время двигалось вперед, и, весьма вероятно, продвигались вперед, неведомо где, также и удивительные работы Барбикена и капитана Николя.

Как же все-таки могла совершаться втайне постройка целого завода и сооружение доменных печей, необходимых для отливки орудия в миллион раз большего, чем двадцатисемисантиметровая морская пушка, а также снаряда весом в 180 тысяч тонн? Ведь при этом еще понадобилось бы нанять тысячи рабочих, понадобилось бы их отправить, устроить на месте. В какой части Старого или Нового Света Барбикен и К^о могли обосноваться так скрытно, что этого не заметил никто из живущих по соседству? Может быть, они поселились на каком-нибудь острове, затерянном в Тихом океане? Но в наши дни не осталось необитаемых островов, - они все захвачены англичанами. Разве что новая Компания открыла его нарочно для этого дела! Предположить, что завод построен где-нибудь в Арктике или Антарктике, просто нелепо. Ведь именно потому, что к таким широтам нельзя пробраться, Арктическая промышленная компания и задумала их переместить.

Впрочем, искать Барбикена и Николя по всем материкам и островам - даже относительно доступным - значило бы попусту терять время. Ведь в записной книжке, захваченной у секретаря Пушечного клуба, упоминалось, что выстрел надо произвести у самого экватора. А в тех местах имеются обитатели, хотя и не очень цивилизованные. Если Барбикен и Николь устроились около линии экватора, то во всяком случае не в Америке, - то есть не она пространстве, занимаемом Перу и Бразилией, - и не на Зондских островах, не на Суматре, Борнео, Целебесе, ее на Новой Гвинее. Если бы там велись подобные работы, население знало бы о них. Весьма вероятно, что такие работы нельзя провести тайно и в Центральной Африке - в области великих озер, пересекаемой экватором. Правда, остаются еще Мальдивские острова в Индийском океане, острова Адмиралтейства, Гилберта, Рождества и Галапагос в Тихом океане, остров Сан-Педро - в Атлантическом. Но розыски, предпринятые во всех этих местах, не привели ни к чему. Приходилось довольствоваться смутными предположениями, которыми нельзя было успокоить всеобщую тревогу.

А что думал обо всем этом Альсид Пьердэ? Со свойственной ему «въедливостью» он не переставал размышлять о различных сторонах проблемы. Чтобы капитан Николь изобрел сильнейшее взрывчатое вещество, чтобы он действительно открыл свой мели-мелонит, взрывная мощь которого в три-четыре тысячи раз превышает мощь самых страшных взрывчатых веществ, применяемых на войне, и который в пять тысяч шестьсот раз сильнее доброго старого ружейного пороха наших предков, - это само по себе было бы весьма удивительно и даже скоропалительно, рассуждал он, по все же не невозможно. Кто знает, какой прогресс в этом деле сулит нам будущее? Быть может, скоро найдут средства уничтожать целые армии на любом расстоянии. Во всяком случае, перемещение земной оси посредством отдачи орудия не поставило бы в тупик французского инженера. Он обращался in petto [24] к зачинщику всего дела со следующей речью:

«Разумеется, председатель Барбикен, Земля отзывается на все толчки, которые каждодневно происходят на ее поверхности. Конечно, когда сотни тысяч людей развлекаются тем, что выпускают в воздух тысячи снарядов, весом в столько-то килограммов, или миллионы пуль, весом в столько-то граммов, когда я просто хожу, прыгаю, вытягиваю руку, даже когда маленький кровяной шарик прогуливается по моим артериям, - все это сказывается -на массе нашей планеты. Стало быть, и твоя большая пушка, Барбикен, в состоянии нанести нужный удар. Однако - клянусь интегралом! - хватит ли силы этого удара, чтобы повернуть Землю? А надо признать, что скотина Мастон в своих вычислениях это определенно доказывает».

Впрочем, Альсид Пьердэ не мог не восхищаться искусными вычислениями секретаря Пушечного клуба: члены следственной комиссии не скрывали их от тех ученых, которым они были по силам. И Альсид Пьердэ, читавший алгебраические вычисления, как другие читают газету, перечитывал их с истинным удовольствием.

Но если эта «встряска» случится, сколько катастроф произойдет на поверхности земного шара! Страшные потрясения, города в развалинах, обвалившиеся горы, миллионы погибших, воды, покинувшие свое ложе и несущие с собой ужасные бедствия!

Это будет как бы землетрясение неслыханной силы.

- Если бы еще, - ворчал Альсид Пьердэ, - если бы еще проклятый порох капитана Николя оказался недостаточно сильным, можно было бы надеяться, что снаряд, облетев земной шар, снова упадет на Землю - перед пушкой или позади нее. В таком случае все довольно скоро встанет на свое место, хотя, впрочем, и тут не обойдется без порядочных бедствий. Но попробуй положись на это! Благодаря их мели-мелониту снаряд опишет полуветвь гиперболы и не подумает возвращаться к Земле ни с извинениями по поводу учиненного беспорядка, ни с предложением расставить все по местам!

И Альсид Пьердэ размахивал руками, как семафор, рискуя перебить все вокруг себя на расстоянии двух метров.

- Если бы, - говорил он, - узнать место выстрела, я скоро определил бы, на каких широтах все останется попрежнему и где смещения достигнут максимума. Удалось бы хоть предупредить людей, чтобы они выехали во-время, пока дома и целые города не начнут валиться им на головы. Но как это узнать?

И, запустив пальцы в остатки волос, украшавших его череп, он восклицал:

- Ох, я думаю, что последствия толчка будут сложней, чем можно себе представить! Почему бы вулканам не воспользоваться случаем и не предаться неистовым извержениям, изрыгая из себя все, что накопилось у них во чреве, как это случается с пассажирами на корабле во время морской качки? Почему бы вздыбившимся водам не ринуться в их кратеры? Черт побери! Тут последуют такие взрывы, от которых разлетится вся земная машина! А проклятый Мастон упрямо молчит! Он, видите ли, играет с нашим шариком, пробует разные хитрые удары на биллиарде Вселенной!

Так рассуждал Альсид Пьердэ. Вскоре эти предположения подхватили и стали обсуждать газеты обоих полушарий. Что по сравнению с бедствиями, которыми грозит операция Барбикена и К^о, все смерчи, потопы и наводнения, иногда опустошающие тот или иной кусок Земли! Это катастрофы местного значения! От них погибает всего несколько тысяч человек, и это ничуть не тревожит покоя неисчислимого количества оставшихся в живых! Теперь, с приближением рокового срока, тревога охватывала даже самых храбрых. Разные проповедники по всем углам предсказывали конец мира. Можно было подумать, будто снова наступал ужасный тысячный год нашей эры, когда люди воображали себе, что будут заживо ввергнуты в царство мертвых.

Вспомните только, что происходило тогда. Основываясь на пророчестве Апокалипсиса, люди верили, что приближается день Страшного суда. Все ожидали знамений гнева, предсказанных в писании. Вот-вот должен был появиться сын погибели - Антихрист.

«В последние годы X века, - пишет А. Мартэн, - все остановилось: развлечения, деловая жизнь, - все, даже земледельческие работы. «Зачем, - говорили, - думать о будущем, которого не будет? Подумаем о вечности, которая наступит завтра!» Все ограничивались исполнением дел первой необходимости. Люди завещали свои земли, свои замки монастырям, желая приобрести покровителей в небесном царстве, куда всем скоро придется отправиться. Многочисленные дарственные грамоты церквам начинались словами: «Близится конец мира, и гибель его неминуема…» Когда наступил роковой срок, население бросилось толпами в базилики, часовни, в здания, посвященные богу; охваченные ужасом, люди прислушивались, не звучат ли с неба семь труб семи ангелов последнего суда».

Как известно, первый день тысячного года начался, а законы природы ничем не были нарушены. Но на этот раз дело шло не о перевороте, предсказанном темными библейскими писаниями. Теперь дело шло о попытке нарушить равновесие Земли, - попытке, основанной на вычислениях точных и неоспоримых, попытке, которую развитие баллистики и механики делало вполне исполнимой. На этот раз море не только не выдаст своих мертвых, но миллионами поглотит живых и скроет их в глубине своих новых бездн.