С начала XXI века ведущая десятка передовых стран мира начинает вхождение в СЕДЬМОЙ этап трансформации ведущего фактора в общем экономическом потенциале, которым станет ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ УРОВЕНЬ ТРУДОСПОСОБНОГО НАСЕЛЕНИЯ. То есть на повестку дня выходит абсолютно новый критерий, который не «пощупать» как раньше руками, который резко отличается от материализованного фактора экономической мощи государств второго тысячелетия. Теперь экономическая мощь государства станет определяться отношением числа трудоспособного населения, обладающего умением управлять производственными процессами при помощи компьютерных технологий, роботов, манипуляторов, автоматических систем и различной аппаратуры — к общей численности трудоспособного населения государства. Возможно, этот этап станет предтечей этапу, когда промышленность и сферу услуг захлестнет волна робототехники, вытесняющая людей из этой самой объемной сферы экономики…

Весь этот небольшой и очень сжатый экскурс был необходим для того, чтобы те, кто не очень сведущи в вопросах прикладной, а не теоретической экономики могли понять, где находимся мы сегодня в мире. Рассматривая сегодняшнее состояние нашей страны и особенно уровень ее экономического потенциала необходимо расставить акценты в ее советском периоде, чтобы ясна была общая тенденция и истинное положение, так как власть никогда не говорила народу настоящей правды. Итак, вернемся к 1985 году.

Первое. Горбачев принял в начале 1985 года страну в тяжелейшем экономическом положении, суть которого понимало на тот период от силы пять–шесть тысяч человек в стране: высшие партийные круги, правительство и его основные финансовые и планирующие органы, Академия Наук СССР и ее ведущие структуры. Руководители Госплана СССР, Госстроя СССР, КГБ СССР и, естественно, верхушка сионистских и масонских организаций СССР, которая руководила всей подрывной работой пятой колонны внутри страны.

Второе. По общему экономическому потенциалу мы находились тогда вовсе не на втором месте в мире после США, как нам вещала власть, а были где–то в середине второй двадцатки стран мира, и то, благодаря высочайшему уровню военно–промышленного комплекса и космической отрасли. Без этих составляющих экономического потенциала мы были бы где–то в пятом десятке стран мира. Нужно не забывать, что в 1985 году, когда стержнем экономик ведущих стран уже становилась всеобщая компьютеризация, биоинженерные и космические технологии, мы не могли в полной мере реализовать проблемы, решенные ведущими странами мира еще до второй мировой войны — обеспечить самодостаточность машинно–товарного производства. Мы большую часть этой продукции вынуждены были закупать заграницей. Более того, мы даже не начали еще решать проблемы технологического уровня и наукоемкости производства, в целом решенные передовыми странами в период с 1945 по 1975 годы.

Да, наш ВПК был на высочайшем уровне, по космическим технологиям мы были на первом месте, по военной мощи уступали только США, да и то только по отдельным компонентам. По некоторым отраслям мы занимали ведущие позиции в мире. Но по всему остальному, по шестидесяти–семидесяти остальным отраслям народного хозяйства мы находились в начале XX века, не сумев достигнуть даже некоторых рубежей, освоенных еще царской Россией. Мы продолжали бой с ветряными мельницами, наращивая валовое производство сырьевых ресурсов, как это и было предусмотрено для России мировой сиономасонской закулисой еще в конце XIX века. Сионокоммунистическая власть в лице Политбюро сознательно тормозила развитие важнейших отраслей экономики, делая основной упор на добычу сырья и обеспечение им развитых стран Запада.

Что сделала Япония в 60–е годы для рывка в своем промышленно–экономическом развитии? Она не покупала товары народного потребления и машиностроительную продукцию, она закупала лицензии на новые технологии и целые производства и организовывала у себя производство необходимой продукции и товаров, пройдя таким образом за 15 лет 35–40 летний путь других развитых стран. Но по сравнению с Советским Союзом у Японии было колоссальное преимущество, она не была оккупированной страной как СССР (хотя и имела у себя военные базы США) и ею управляло национальное правительство. СССР же был с 1917 года оккупирован и им управляло инородное СИОНОПОЛИТБЮРО в интересах мирового сиономасонского сообщества, и пусть никого не вводит в заблуждение «холодная война».

Многие люди, так и не научившиеся ни думать, ни размышлять, с умилением вспоминают брежневский период, когда преступный режим пустил в распыл сотни миллиардов нефтяных долларов (СССР производил почти 600 млн. тонн нефти, из которых более 300 миллионов шло на экспорт), на которые вместо закупки лицензий на производство необходимой товарной продукции закупал одежду, обувь и товары народного потребления заграницей, не говоря уже о закупках продовольствия, в то время как свой урожай гноили, где только могли. Именно в брежневский период пятая колонна внутренних врагов разложила основные институты государственной власти, готовясь к ее будущему захвату.

В 1985 году Советский Союз имел уникальный шанс лет за 15 упорного труда под руководством сильной и умной личности сделать до 2000 года прыжок, преодолев в своем развитии лет тридцать. Пока ведущая десятка стран мира реализовывала ШЕСТОЙ этап, СССР мог преодолеть ЧЕТВЕРТЫЙ и ПЯТЫЙ. То есть совмещенно решить вопросы машинно–товарного самообеспечения и технического уровня и наукоемкости производства. К 2000 году мы могли сократить отставание в общем экономическом потенциале от ведущей десятки развитых стран мира с 35–40 лет до 10–15 лет. При этом решить САМУЮ ВАЖНУЮ ЗАДАЧУ для нашей страны — уйти от статуса сырьевого придатка ведущих индустриальных стран мира. Тогда можно было бы с уверенностью сказать, что к 2015–2020 годам наша страна по уровню общего благополучия могла бы сравняться с такими странами, как Италия, Франция, Греция… А к 2030–2040 годам подтянуться к уровню жизни Германии и Австрии. Для этого мы имели все: неисчерпаемые богатства в наших недрах, достаточные трудовые ресурсы и золотой интеллектуальный фонд наших инженерных и научных кадров.

Для совершения такого экономического прыжка необходимо было два важнейших условия. Сильная личность во главе страны и мощный внутренний импульс, который мог бы вдохновить народ, как после войны, на трудовые свершения во имя будущего своих детей. Но лидером и не пахло. Все лидеры постсталинского периода по своим деловым, волевым качествам, по стратегическому мышлению, по самоотрешенности во имя Родины, по знанию жизни простого народа, по организаторским способностям, умению вникать в суть незнакомых для себя проблем, по твердости воли и духа — не стоили и грязи со сталинских сапог. Жидомасонский информационно–пропагандистский бред о Сталине пусть повторяют полудурки, которые отрабатывают свои тридцать сребреников. Будущее поколение не станет слепо верить тому, что навязывается народу вопреки правде и истине. Со временем все станет на свои места.

Второе условие — поднятие морального духа — обеспечивалось уже самим приходом сравнительно молодого руководителя на фоне умирающих старцев. Вспомним хотя бы фактор появления Горбачева, народ поверил ему, и какой высочайший подъем был у народа в первые годы перестройки, пока не разобрались в том, что Сионополитбюро избрало на высший пост удобного для себя пиндоса, который УБИЛ веру народа в то, что в нашей стране можно что–то сделать разумное, восстановить справедливость, защитить народ от подлой оккупационной власти. И в этом его ГЛАВНОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ. Ведь такие порывы народных масс не купить ни за какие триллионы, им просто нет цены. И Сталин это понимал. Но даже если бы Горбачев не стал предателем, он все равно привел бы нашу страну к катастрофе, ибо политическим импотентам и недоумкам не суждено одерживать победы.

В этом плане характерно высказывание американского предпринимателя Г. Уилленса, который в годы горбачевской перестройки был в СССР и мог лично наблюдать все процессы. Вернувшись в США, он опубликовал в газете «Вашингтон пост» свое мнение о сподвижниках Горбачева: «Чем ближе я знакомился с командно–административной системой, господствующей в советской экономике, тем яснее мне становилось, что те, кто стремится к быстрым и радикальным переменам, просто идиоты…»[5]