- Да услышит вас бог! - замечает господин Летурнер.

- Разве есть бог на борту? - восклицает, пожимая плечами, Фолстен.

- Да, сударь, он здесь, - серьезно говорит мисс Херби.

Инженер умолкает, относясь с уважением к этим словам, полным нерассуждающей веры.

Между тем по приказу Роберта Кертиса работа насосов возобновилась. Матросы принялись за дело без всякой охоты, с молчаливой покорностью. Но ведь вопрос стоит о спасении корабля, и, разделившись на две команды, они посменно выкачивают воду.

Днем боцман несколько раз измеряет уровень воды в трюме и обнаруживает, что она медленно, но неуклонно прибывает.

К несчастью, от долгого употребления насосы стали часто портиться, и приходится их чинить. А иногда они засоряются то золой, то волокнами хлопка, заполняющего нижнюю часть трюма. Чистка тоже отнимает немало времени и тормозит работу.

На следующее утро оказывается после нового измерения, что уровень воды поднялся до пяти футов. Итак, стоит почему-либо перестать откачивать воду, и она зальет весь корабль. Это было бы лишь вопросом времени и, несомненно, очень короткого. Ватерлиния «Ченслера» уже опустилась в воду на один фут, и килевая качка становится все ощутимее, ибо корабль с трудом поднимается на гребень волны. Я вижу, как хмурится капитан Кертис всякий раз, когда боцман или лейтенант подходят к нему с докладом. Это плохой признак.

Работа насосов не прекращается весь день и всю ночь, но море опять побеждает. Матросы выбились из сил, упали духом, и это чувствуется. Но капитан и боцман сами занимают места у насосов, и пассажиры следуют их примеру.

Положение было лучше, когда «Ченслер» налетел на риф Хэм-Рок. Теперь корабль находится над морской бездной, которая каждую минуту грозит его поглотить.

- Второе - третье декабря. - Мы боремся изо всех сил еще сутки, не давая уровню воды в трюме подниматься. Ясно, однако, что скоро уже нельзя будет выкачивать столько воды, сколько ее набирается.

Капитан Кертис не отдыхает ни минуты. Он снова лично осматривает трюм, я сопровождаю его вместе с плотником и боцманом. Отодвинув несколько тюков, мы прислушиваемся и различаем какое-то журчание, или, точнее, бульканье. Не открылась ли снова течь? Или весь корпус судна расшатался? Трудно сказать. Как бы то ни было, Роберт Кертис пытается преградить доступ воде, подведя с внешней стороны под корму просмоленный парус. Быть может, приток воды хоть временно прекратится? В таком случае работа насосов пойдет успешнее и осадка корабля, вероятно, уменьшится.

Но дело это гораздо сложнее, чем кажется. Сначала надо уменьшить скорость «Ченслера», затем при помощи горденей подвести толстые паруса под его киль и закрыть ими место, где находится пробоина, плотно обтянув талями этот пластырь.

Все приведено в исполнение, теперь мы уже начинаем побеждать море и испытываем прилив бодрости. Несомненно, вода еще проникает в трюм, но меньше, чем прежде, и к концу дня установлено, что уровень ее понизился на несколько дюймов. Всего лишь несколько дюймов! Не беда! Все же насосы выбрасывают больше воды, чем ее просачивается в трюм. Работа не прекращается ни на минуту.

Ночь выдалась темная, ветер сильно посвежел, капитан Кертис приказывает поставить все паруса. Он прекрасно знает, как ненадежен корпус «Ченслера», и потому спешит добраться до ближайшего берега. Если бы в открытом море показался какой-нибудь корабль, он, не колеблясь, подал бы сигнал бедствия, чтобы спасти пассажиров и матросов, а сам остался бы на борту «Ченслера», считая своим долгом не покидать корабля до последней минуты. На следующий день выясняется, однако, что все принятые меры ни к чему не привели.

За ночь парус, которым было обтянуто поврежденное место, не выдержал напора воды, и утром 3 декабря боцман произвел, как всегда, измерение и крикнул, отчаянно ругаясь:

- Опять на шесть футов воды в трюме!

Да, это неоспоримый факт! Корабль снова погружается, и его ватерлиния уже заметно ушла под воду.

Однако мы работаем насосами еще усерднее, чем прежде. Силы наши слабеют, руки болят, пальцы в крови, но, несмотря на все усилия, вода побеждает. Роберт Кертис выстроил людей в ряд большого люка, и полные ведра быстро начинают переходить из рук в руки.

Все напрасно! В половине девятого утра отмечено новое повышение уровня воды в трюме. Тут некоторыми матросами овладевает отчаяние. Роберт Кертис приказывает им продолжать работу. Они отказываются.

У матросов есть зачинщик, о котором я уже говорил, это мятежник Оуэн. Ему сорок лет. На подбородке - рыжеватая остроконечная борода, нерастущая или чисто выбритая на щеках. Губы узкие, поджатые, светлокарие глазки окружены красными веками, прямой нос, сильно оттопыренные уши, лоб изборожден злыми морщинами.

Он первый покидает пост.

Пять или шесть товарищей следуют за ним, и среди них я замечаю повара Джинкстропа, он тоже нехороший человек.

На приказание Роберта Кертиса вернуться к насосам Оуэн отвечает от имени всех решительным отказом.

Капитан повторяет приказ. Оуэн снова отказывается.

Роберт Кертис вплотную подходит к бунтовщику.

- Не советую вам меня трогать! - холодно заявляет Оуэн и поднимается на бак.

Тогда Роберт Кертис идет к себе в каюту и возвращается оттуда с заряженным револьвером в руке.

Оуэн одно мгновение пристально смотрит на капитана, но Джинкстроп делает ему знак, и все снова принимаются за работу.

- Четвертое декабря. - Первая попытка к возмущению была энергично пресечена капитаном. Но можно ли рассчитывать на такую же удачу в будущем? Надо надеяться, что да: если экипаж разложится, наше положение, и без того серьезное, станет ужасным.

Ночью насосы уже едва справляются с откачкой. Судно движется тяжело, с трудом поднимаясь на гребень волны. Вода хлещет через борт, проникает в люки. Она все прибывает.

Положение скоро станет не менее опасным, чем оно было во время пожара, в последние его часы. Пассажиры, экипаж - все чувствуют, что судно постепенно уходит у них из-под ног. Они видят, что вода поднимается медленно, но непрерывно, она начинает им внушать такой же ужас, как прежде огонь.

Между тем матросы продолжают работать под грозные окрики Роберта Кертиса и волей-неволей борются изо всех сил, но силы эти уже на исходе. Матросы не могут выкачать воду, которая прибывает без конца; уровень ее поднимается с каждым часом. Те, кто вычерпывает ее ведрами в трюме, уже стоят по пояс в воде и рискуют утонуть. Они вынуждены подняться на палубу.

Остается один лишь выход, и утром 4 декабря лейтенант, боцман и капитан Кертис, посовещавшись, принимают решение оставить судно. Так как вельбот, единственное, что у нас осталось, не может вместить и пассажиров и экипаж, - придется сделать плот. Матросы будут выкачивать воду до тех пор, пока не получат приказа покинуть судно.

Вызывают плотника Дауласа. Решено, что плот начнут строить немедленно из запасных рей и рангоута, предварительно распиленных на бревна нужной длины. Море относительно спокойно, и это облегчит работу, трудную даже при самых благоприятных обстоятельствах.

И вот Роберт Кертис, инженер Фолстен, плотник и десять матросов, вооруженных пилами и топорами, достают и распиливают реи, прежде чем бросить их в море. После этого останется лишь крепко связать их и сделать прочное основание футов сорока в длину и двадцати - двадцати пяти в ширину.

Остальная команда и мы, пассажиры, занимаемся откачкой воды. Возле меня работает Андре Летурнер, на которого отец смотрит с глубокой скорбью. Что будет с его сыном, под силу ли ему сражаться с волнами в такой обстановке, когда даже здоровому человеку трудно спастись? Как бы то ни было, нас двое, и мы не покинем юношу в беде.

От миссис Кир, надолго впавшей в какое-то дремотное, почти бессознательное состояние, скрыли грозящую нам опасность.

Мисс Херби несколько раз ненадолго выходила на палубу. От усталости она побледнела, но держится стойко. Я советую ей быть готовой ко всему.