Порядок наследования не менялся тьмы Оборотов: Ойчору требовался Круг. Благодаря его защите мир процветал и благоденствовал, не опасаясь за свои благополучие и богатство. И в нужное время к лайдо Маатана обязательно принесут смуглого горластого мальчишку, на предплечье которого будет темнеть знак богов…

Боги никогда не отмечали знаком судьбы девочек. Наверное, потому, что женская душа слабее держалась в теле, прицепленная к нему травяными нитками. Хотя душу мужчины боги пришивали бараньими жилами, за годы ученичества Маатан не раз вплотную подходил к последней Дороге. Нелегко доставалось ремесло жреца…

В этот момент задумавшийся Маатан заметил, что не один: среди курганов, смутно видимые в предрассветных сумерках, появились силуэты верховых. Отряд приближался совсем не с той стороны, откуда должен был пожаловать Правитель со свитой. И ничего хорошего ждать от верховых, похоже, не приходилось.

04.01.2013

2.

Лорка разбудил гонец, коснувшийся голого плеча кончиками пальцев. Наклонился к самому лицу, тихо выдохнул:

— Нотон-кун зовет.

Вылезать из нагретого нутра мехового мешка не хотелось, но отец не стал бы звать среди ночи просто так. Лорк натянул штаны, накинул на плечи легкую куртку и осторожно проскользнул под занавесом шатра к выходу.

Ночь выдалась ветреная и холодная, так что Лорк зябко повел плечами, плотнее запахнулся и заспешил к центру стойбища — мимо спящих в пыли собак, еле тлевших костров, составленных во временные загоны повозок, за которыми блеяли овцы. Кибитка Заришах уже наполовину исчезла за далекими курганами, и там, где за краем степи прятался неприступный Ойчор, старый Го взмахивал огненным кнутом, выгоняя из стойла небесных хабтагаев.

Отец был не один. Старшие братья уже сидели на кошме у самого очага, и Лорк решил остаться у входа. Раган обернулся, нахмурился:

— Что здесь делает сын рабыни?

— Он поедет с вами, — Нотон-кун протянул руку к миске, ухватил разваренные с пряностями и жиром зерна, смял в плотный комок и кинул в рот. — Ты собрался со мной спорить, Раган?

Лорк равнодушно взял с подноса шарик горячего сыра, сунул за щеку. К нелюбви братьев он давно привык. Ни один из троих так и не смирился с тем, что ребенка чернокожей пленницы, выменянной у торговцев рабынями на рыжего хабтагая, Нотон-кун, Вождь Тьмы племен, сразу после рождения напоил своей кровью, признавая законным сыном.

Даже сейчас, спустя много Оборотов, черная Нама по-прежнему спала в шатре Нотон-куна, в отличие от законных жен, давно поселившихся отдельно. Заришах не дала ей других детей, зато сохранила красоту и гибкость. Втайне от всех Лорк гордился своей матерью и искренне считал, что более прекрасной женщины нет во всей степи, а может быть, даже в Ойчоре.

Однако капли отцовской крови, смешавшиеся на его губах с материнским молоком, не могли защитить от неприязни сверстников. От отца Лорк унаследовал только глаза — синие, как летнее небо над стойбищем. Все остальное досталось ему от матери, и Лорк не раз горько жаловался равнодушной степи на черную и гладкую, словно кора дерева Учи, кожу.

Свое право сидеть на кошме рядом с отцом он отвоевывал всю жизнь — с того дня, как впервые взял в руки лук и взобрался на боевого хабтагая. Лорк никогда не побеждал на Большом Дааване, но при этом ни разу не проиграл в состязаниях всадников ни одному из братьев, кроме Рагана. Мало кто из ровесников — да и из старших тоже — рискнул бы драться с Лорком на ножах. И уж точно никому не пришло бы в голову говорить, будто он плохо правит своим хабтагаем.

К сожалению, все это не спасало от насмешек за спиной и презрительных плевков под ноги. И дело тут было не в том, что матерью Лорка была рабыня. Причиной был он сам — слишком тонкий, слишком гибкий, слишком похожий на девушку-подростка, зачем-то переодевшуюся в мужскую одежду. И хотя он стал мужчиной в неполных шестнадцать Оборотов, среди мортов все равно находились желающие проверить, что у Лорка в штанах.

Он убил троих, самых настойчивых, и был оправдан советом старейшин, но грязные шепотки так и не прекратились. А Раган демонстративно отходил подальше, если случайно оказывался рядом с Лорком.

— Ночью в Круге загорелся один из шатров, дым поднимался выше курганов, — Нотон-кун вытер жирные руки о кошму. — Значит, великая цепь на время распалась. Мы ждали этого много Оборотов, и теперь мы должны опередить Ойчор и забрать ученика. Тогда жрецы не смогут замкнуть Круг, их магия ослабнет. Я хочу, чтобы вы привезли мальчишку сюда. Мы окажем ему большие почести, назовем могучим жрецом мортов, и он поможет нам прорваться в Великий город. Тогда я велю раскинуть для него шатер рядом со своим и богато украсить. Жрецу приведут самых красивых девушек и дадут в услужение самых ловких мальчиков. Он получит самое жирное мясо и самого быстрого хабтагая. Я сказал, выполняйте.

Выходя из шатра, Лорк услышал насмешливые слова Рагана.

— К чему тратить на жреца наложниц и рабов? Отдадим ему Лорка. Говорят, лаи не брезгуют мужчинами, а сын рабыни тоже отмечен богами.

Бесан и Марак рассмеялись, и Лорк невольно взглянул на предплечье. В сумерках было плохо видно, но он и так знал, что ниже локтя черная кожа светлеет, образуя странный розовый узор. Знак богов, по ошибке отметивших не ту руку.

Лорк негромко вздохнул и быстро направился в свой шатер. От Круга жрецов стойбище отделяла не одна тьма сай, значит, нужно взять с собой воду, сыр и лепешки. Просить в дороге хоть крошку у братьев он не собирался.

Старый Го торопился догнать кибитку Заришах второй раз с той ночи, когда хабтагаи начали путь к курганам. За время пути Раган остановился только однажды — принести жертву Тали-удаче. Рыть яму для костра он велел Бесану и Мараку, а Лорка отправил на поиски растопки. К счастью, сухой куст отыскался неподалеку — весь в прошлогодних колючках. Ломая ветки, Лорк шипел от злости каждый раз, когда очередной шип впивался в кожу. И нисколько не сомневался: в стойбище он вернется с опухшими ладонями и лихорадкой — Раган знал, что делал.

Кидая в крохотный костер кусочки сыра и лепешки, Лорк заранее представлял, как будет держать поводья исколотыми руками, и злился еще сильнее. Вряд ли их будущий пленник согласится вылечить одного из похитителей. Хорошо, если не проклянет. А что может быть хуже проклятья на свежую кровь?

Место, где недавно стоял шатер жреца, открылось неожиданно — усталые хабтагаи миновали последний курган, и Лорк увидел впереди небольшой загон, в котором толпились овцы, чистый от травы круг земли с лениво дымившимся пятном посередине, и человека. Утренний сумрак не позволял разглядеть его как следует, но человек был не похож на мальчишку. Впрочем, раздумывать о том, сколько Оборотов ученику жреца, было некогда — Раган толкнул пятками своего хабтагая, вскинул над головой копье и понесся вперед. Марак и Бесан с боевым кличем бросились за ним, и Лорку ничего не оставалось, как поскакать следом.

Человек не испугался и не побежал. Стоял и смотрел на них — спокойно, словно морты-кочевники каждый день появлялись рядом с лайдо. Лорк ждал, что Раган оглушит его или собьет с ног, но брат остановился в двух шагах, соскочил с хабтагая и неожиданно растянулся на вытоптанной земле во весь рост. Бесан и Марак поступили так же, и Лорк тоже решил спешиться. Падать ниц он и не думал: ученику жреца, похоже, подобные знаки внимания были непонятны — пожав плечами, лай сделал осторожный шаг назад.

Впрочем, уговаривать Раган не собирался. По земле прошелестел кнут, сыромятный ремень захлестнулся вокруг коленей мага, и тот, взмахнув руками, опрокинулся на спину. Марак лежа метнул тонкую сеть, накрывшую упавшего с головой, и только тут Лорк сообразил, что его братья оказались на земле не добровольно. Магия лайдо защищала своего, но сил жреца почему-то оказалось недостаточно.