– Да.
– Отдадите ли вы вашу жизнь без промедления, если это принесёт пользу немецкому делу?
– Да.
– Вручаете ли вы вашу судьбу в руки людей, поставленных над вами, и будете ли вы слепо выполнять любое их приказание там, где это будет необходимо?
– Да.
– Если вы измените немецкому делу, вас постигнет мучительная казнь. Если вы исполните ваш долг, мы осчастливим вас.
Он говорил эти слова в каком-то самозабвении, как заклинание.
– Сюда придёт человек по имени Глогау. Он поговорит с вами о деталях. Желаю вам удачи. Прощайте...
Глава IV
Господин из «расы господ»
Комендант города Плецка полковник Рихард Шнапек смотрел из окна на пустынную базарную площадь.
Деревья уже пожелтели, осенние облака неподвижно стояли над городом.
Мокрые флаги со свастиками висели, как тряпки, на флагштоке старинной крепостной башни. День был серый и ветренный, с утра накрапывал дождь. «Лето прошло, – думал Шнапек, ещё одно лето! Не может быть, чтобы будущим летом я опять был здесь...»
По площади прошли три солдата: сменялся караул у комендатуры. Только один из троих шёл, печатая шаг, как полагается солдату, двое других шли вразвалку, волоча ноги. Вид их огорчил Шнапека, он перестал глядеть в окно и перевёл взгляд на человека, который стоял перед ним. Когда-то приличная одежда была на нём изорвана, в спутанных русых волосах застряли солома и сухие травинки. Он потирал затёкшие руки и стоял, слегка пошатываясь. Лицо человека было очень бледно, небрито, небольшая опухоль безобразила его верхнюю губу.
– Ну, Ерофеев, – скучно сказал Рихард Шнапек, – вы и есть Ерофеев?
Человек стоял, опустив голову, он с трудом расслышал, что говорил этот длиннолицый, худощавый немецкий офицер с лицом, исчерченным шрамами.
– Вы известный Ерофеев, – продолжал немец, и человек слышал его голос, как сквозь вату, – вы можете сесть, вам трудно стоять, садитесь вон там...
Немец показал на стул. Потом он пощёлкал карандашом по длинным ногтям и посмотрел на лежащую перед ним бумагу.
– Вы занимали довольно хорошее положение, многие здесь вас знают, почему вы не пришли ко мне сразу, когда объявили регистрацию советских работников?
– Не знаю... – ответил тот, кого немец называл Ерофеевым. – Не всё ли равно – тогда или теперь...
– Разница есть, – сказал немец, – тогда бы не было всего этого, – и он показал глазами на опущенные, как плети, руки Ерофеева, на его изорванную одежду.
– Я говорю то, что знаю. Были люди, которые приходили на регистрацию, я знал таких людей, и что с ними стало?
– Вы не должны так говорить. Это зависит от людей, которых вы знали.
– Я написал вам, господин комендант, несколько писем, никто не обратил на них внимания.
– Я прочёл ваше последнее письмо – вы имеете хороший слог... Какие у вас были неприятности по службе при советской власти? Вы пишете, что у вас есть основания быть недовольным. Вы пишете, что были под судом. В чём вас обвиняли?
– Это – не политическое дело.
– Уголовное?
– Да... Растрата. Но это было в молодости. Я скрыл свою судимость и своё прошлое.
– От нас вы можете этого не скрывать. В городе знали об этих ваших неприятностях?
– Нет.
– Всё? Больше вы ничего не хотите сказать?
Шнапек взял телефонную трубку.
– Умоляю..... – задыхаясь, заговорил Ерофеев, – верьте мне, я могу быть вам полезен!... Умоляю вас!...
Немец поглядел на него и положил трубку.
– Можете отправляться. Вы будете хорошо устроены, – и. громко закричал по-немецки: – Herrein!
Вошёл фельдфебель и увёл Ерофеева. В комнате, которая служила приёмной, Ерофеев встретил молодого человека; он шёл быстрой и лёгкой походкой. На молодом человеке были хорошо сшитый спортивный костюм и жёлтые сапоги с застёжками. Гладко выбритое, приятное лицо дышало здоровьем. Молодой человек посторонился, посмотрел на Ерофеева, как на пустое место, распахнул дверь и вошёл в кабинет коменданта.
– А, Серёжа! – сказал комендант, и длинное, худое лицо его выразило подобие мрачной улыбки. – Садитесь и возьмите этот журнал, чтобы не скучать, – полюбуйтесь красивыми женщинами... Я сейчас кончу с делами.
Молодой человек взял журнал в пёстрой обложке и сел на диван.
– Ерофеев... Да, этот Ерофеев? Вы когда-нибудь знали его? – вдруг спросил Шнапек. – Что вы слышали о нём?
– Я вообще новый человек в этих местах... Я приехал сюда после института и очень мало знал здешних работников.
– Ну, мы выясним... Садитесь ближе, положите журнал... Вам понравилась эта красавица?
– Да, понравилась. Кто она?
– Бригитта Кельм, киноартистка... Пора вам научиться хотя бы читать по-немецки.
– Времени нет, Рихард Генрихович...
– Однако где вы пропадали целых четыре дня?
– Всё там же, на охоте...
– Вам разрешили только два дня отдыха... Почему вы не позвонили вчера?
– Я вчера был просто пьян, Рихард Генрихович, вы извините меня.
– Вы должны просить извинения не у меня, а у фрейлейн Таси. Она вас ждала. Вы это помните?
– Нет, – сознался молодой человек. – Я слышал про несчастье с Котловым. Как это случилось?
– Просто неосторожность. Пьяный ехал на мотоцикле.
– А я думал другое... Это уже четвёртый бургомистр.
– Нет, это – не то, что вы думаете. После того как был убит знаменитый Разгонов, у нас стало тихо. Вы смотрели людей, которых вам дают для работы?
– Какие это люди – барахло! Их надо в дом отдыха на три месяца, тогда можно дать им лопаты.
– Мы можем дать им дом отдыха навечно, – сказал Шнапек, довольный собственной остротой. – Нет, без шуток, нужны они вам или нет? Если нет, то и мне они не нужны.
– Ну, уж ладно. Давайте. Сколько их там?
– Четыреста тридцать человек.
– Может быть, вы хотите мне дать Ерофеева?
– Нет, Ерофеев мне нужен самому. Вы это скоро увидите... Теперь – самое главное: вы знаете, что вас хочет видеть генерал?
– Знаю, – как бы вскользь сказал молодой человек. – Господин группенфюрер фон Мангейм сам представит меня генералу.
В голосе молодого человека прозвучала нота гордости.
– Да, молодой человек, вы делаете карьеру, – улыбаясь, сказал Шнапек, – поздравляю вас от души, Сергей Николаевич...
Так дружелюбно беседовал немец, фельдкомендант Плецка Рихард Шнапек, и русский инженер Сергей Иноземцев. И тому, кто слышал бы их беседу со стороны, стало бы совершенно ясно, что этот русский был нужен немцу и этот немец был нужен русскому.
«О Плецкове граде от летописания не обретается вспомянуто, от кого создан бысть и которыми людьми...»
Так писал летописец о городе, которым сейчас владели немцы.
«От начала убо русские земли сей град Плецк никоим князем кладом бе, но на своей воли живеху во нем сущие люди...»
Люди, жившие в городе Плецке по своей воле, теперь должны были жить по воле коменданта Плецка Рихарда Шнапека и группенфюрера «СС» Рудольфа фон Мангейма.
И немцы называли этот город Плецкау.
Глава V
Старый знакомый
У заместителя председателя совета города Зауральска товарища Костромского шёл приём посетителей. Секретарь, немолодая, раздражительная женщина, с безнадёжной грустью смотрела на обитую жёлтой клеёнкой дверь кабинета. В кабинете уже двадцать минут сидел посетитель, о котором она коротко доложила: «Инженер Головин». Фамилия эта не произвела никакого впечатления на товарища Костромского и она думала, что дело ограничится пятиминутным разговором.
Она была бы удивлена ещё больше, если бы увидела, что инженер Головин, удобно расположившись в кресле, почти фамильярно говорил товарищу Костромскому: