– Отстань со своим дутаром, – не оборачиваясь пробурчал Савва и выз-вал что-то незнакомое, но красивое и чуть тревожное. Моцартом тебя бу-ду глушить.
– Савва, ты консервативен! ..
– Я должен старосте позвонить, сказал Егор. Интонации, против воли получились какими-то просительными, чуть ли не со слезой. – Можно?
– Валяй, – ответил Савва. – Какой там у вас канал?
– SQWD/4793.
Я и сам знаю, что эс-ку-вэ-дэ… Подканалы есть?
– Н-нет… не знаю.
– Всё с тобой ясно! – воскликнул Зия, снимая второй ботинок. – Сав-ва, друг мой, да продлит твои дни в сладости всемилостивейший Господь-Аллах! Разблокируй ты уже, наконец, весь канал целиком и пусть мальчик успокоит родных и близких!
Савва проворчал что-то непонятное, экран согласно пискнул. Музыка стала тише. Рядом с краем экрана появилась полоска с бегущей строкой. Ниже неярко засветился таймер.
– Звони… лишенец. Как закончишь, блокировка обратно активируется.
Егор торопливо переключил ларинги на режим телефона…
Чёрт их знает, какой у них компьютер… но, похоже, что, – ах, шайтан!-всё перехватывается, пишется, архивируется, анализируется…
Словом, придётся идти с Зией и Саввой в город.
– - Вот, мрачно сказал Савва, – живем накануне двадцать третьего века-полюбуйся.
– Го-о-ород… – с непонятной интонацией протянул Зия. – Впрочем, нам-то, что за беда? Может, в этом и есть великий философский смысл? Может, на руинах былого зарождается новый мир?
– Вон он, твой новый мир, – сказал Савва, – с водонапорной баш-ни, балбес-шайтан, в нас целится. Слушай, Зия, ты бы опустил щиток, не выуживался, а? И обзор включи. Двое сзади… за ген-саксаулом пря-чутся.
Егор подумал, что, уж кто-кто, а Ромка-джи с башни в голову Зие не по-падут – хоть убейся. Стрелок он неважный, да и калаш у него со сбитой мушкой. Ещё от дяди Ахмата остался – старьё.
– Это мы! – крикнул он. Староста Володя где? Выходите, всё равно они вас всех видят…
Сзади затрещали кусты. Вышло пара мужиков смех на палочке, прос-ти меня, Господь-Аллах! Один старее другого… не хватало им ещё Мамы-Гали для полного позора… дружина боевая…
О, Гагарин-шайтан, о-о-о!!!
Вон она, тут как тут… за стеной Установки прячется!!! Ну, позорище…
Ага, вот и староста Володя. И Ромка-джи с башни спускается. Надеюсь, он калаш на предохранитель поставил всё-таки. Если нет вечером отпи-наю. А где же мулла-батюшка с прихожанами? Не захотел, значит. Зато весь Совет тут как тут, в полном составе в тенёчке прохлаждается…
Егор шагал впереди и не оглядывался. Щёки его горели. Знакомый – до последней трещинки в стене Установки, до каждого обломка стены, до каж-дого кустика ген-саксаула и карагача, – а некоторых из них он сам трудо-любиво высаживал пацанёнком, – до вечно пахнущей верблюжьей фермы и загородок овечьих площадок, прикрытых сверху дырявой пыльной, заси-женной вечными мухами маскировочной сетью, – родной город вдруг как-то разом поник и обветшал. Присел в испуге… и развалился… в пыль, песок и колючие кривые растения…
Пыль, песок, мухи, испуганные люди, прячущиеся в тени и вытягиваю-щие шеи им вслед. Лабиринты, образуемые ген-саксаулом, руинами и кара-гачами. Удобно, если придёт враг…
Но вот, пришли незнакомые, пусть и не грозные на вид люди… и ясно, что не отгородишься от них, не спрячешься.
И идут за ними гуськом люди… десятки людей… и хоть впереди старос-та – но кажется, что именно за незнакомцами покорно в страхе идут горо-жане… и храбрящийся Ромка-джи с ними…
…и Мама-Галя с выбитым глазом… а выбил ей его своим щупальцем ка-рачи, когда не отдавала она ему своего годовалого ребенка.
Город… родина…
Спасибо тебе, Господь-Аллах, пришли. Вот они, колонны над треугольной крышей; лестница, выдирающаяся из песка и пыли, степенно поднимается вверх щербатыми ступенями. Загадочные лица над дверью с пустыми глаз-ницами и узкими подбородками… одно лицо плачет, а другое жутко смеётся… и непонятная надпись «…атр им. Мак… Горько…»… и маленькие окошки, зало-женные мешками с песком во времена незапамятные, неведомые. Быть может, ещё и Старыми Людьми. Потому, как слежались эти мешки так, что между верхней балкой окна и верхним мешком два кулака просунуть можно…
Вот мы и внутри. Теперь вниз, вниз, по широкой лестнице, мимо боль-шой статуи человека-Ленина с отбитой рукой… в спасительную прохладу старых знакомых стен. Ну их, этих гостей! Пусть пока староста Володя им втирает…
Уф… теперь можно отключить комбинезон, быстро-быстро содрать его с себя в тёмной, облицованной кое-где белым кафелем комнате, вымыть но-ги и переодеться в обычную одежду…
Хм… это, наверное, Маринка рукав зашила…
Боролись с дядькой Сашей аккурат перед выходом в дозор, ну и покале-чили одежонку так по шву и затрещала. Спасибо, Маринка! Хорошо бы, конечно, чтобы комбез домашний так же сам себя латал, как и военный… да и поддув прохладный во все места также не помешал бы…
Да, вот, не дал Господь-Аллах, – зашивать, да штопать приходится. Ну, ничего, не маленькие…
Егор торопливо ополоснул лицо, вымыл ноги. Армейские ботинки, ко-нечно, не те говноступы из верблюжий кожи, что приходится носить в горо-де, но и от них устаёшь. Он сунул комбинезон в шкаф – кто там у нас сле-дующий в дозор? Карим? Эх… опять он калаш не смажет! Ну, да ладно, это всё потом…
А теперь бегом в зал Совета, мимо закрытых дверей, мимо жмущихся к стенам любопытных людей – прямо по коридору. Эй, разойдись!
Вот и надпись «Гардеро…». Теперь слёту поворачиваем мимо старого Ки-ма… – Привет, Ким! Всё власть охраняешь? .. А это что у тебя? Господь-Ал-лах, опять штаны расстегнулись?!. Да ладно тебе, никто ничего пока не за-метил… Извини, потом всё расскажу! После Совета!
Егор осторожно толкнул дверь. Изнутри, естественно, к ней прислонилась задницей Лада-оглы, а если по настоящему – Лада Макова – все-то уши она городу прожужжала о том, что сам Великомученик Тагил-мэр-бай, Танк-Ве-ры-Истины, да благословит его Господь-Аллах! – ей приходится предком.
Нет, ну не сидится ей, как всем нормальным правоверным… обязательно надо стоять, прислонившись задницей к двери!
– Ой! Извините, Лада-оглы… я вот тут…
Выкинуть бы тебя, мальчишка, шайтан! прошипела Лада-оглы. Сядь вон там, не мешай!
Егор, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в полумраке, прополз на чет-вереньках в угол, сел и затих. Никто не обратил на него никакого внима-ния… а могли и шугануть. Странно… даже Лада-оглы возмущалась только тем, что он ей под зад дверью двинул. А что на Совет припёрся без пригла-шения – слова не сказала…
Странно…
Егор осторожно пошевелил ногами – затекли. Пол-то каменный, да ещё и расположиться поудобнее не получается. Совет на подушках сидит, им-то что… а тут майся. Ромка-джи пыхтел над ухом и постоянно пытался нава-литься ему на спину.
Староста продолжал плаксиво, но с какими-то внезапными визгливыми похвалениями, бубнить об Установке. Всю историю гнал подряд, старый хрыч: о том, как в великом бою наши отцы и деды отбили Установку чуть ли не у самих демонов… как искал нужные режимы Борис-оператор, да упокоит его Господь-Аллах на тенистых пажитях! Как получили они фирман-Москва от самого Президента-эмира на владение и установление границ. Как школу Веры-Истины утверждали. Про договоры и клятвы с Комбинатом затянул,- где сплошные атомы и радиация, – Господом-Аллахом проклятое место,- спаси и сохрани нас от тамошних сватов – пусть в других местах ищут. И во-обще, мол, Комбинат, а его ещё человек-Ленин строил, – через нашу голо-ву с Полевским стакнуться норовит, еретики-гяуры-блядь…
Тоска!
А Зия с Саввой – ничего. Терпят. Сидят на высоких подушках, слуша-ют, только ген-кумыс иногда прихлёбывают. Даже вопросы норовят вста-вить… да где уж там! Староста, как пойдёт про политику, так его только мулла-батюшка осадить может. О, Господь-Аллах, теперь про верб-люжью чуму затянул… подвиги зоотехников… сплошная самоотвержен-ность предков…