Вспышка произошла от искры при выключении масляных насосов капитан-лейтенантом Дворовым.

Как же экипаж противодействовал развитию аварийной ситуации? Имел ли он реальные возможности предпринять конкретные действия по локализации пожара в аварийных отсеках, потушить пожар или уменьшить его интенсивность? Можно ли было предотвратить задымление и загазованность неаварийных отсеков и поражение экипажа токсичными продуктами горения?

Послушаем оставшихся в живых участников событий.

Инженер дивизиона живучести лейтенант Андрей Зайцев, обслуживавший пульт общекорабельных систем (из доклада лейтенанта А. Зайцева правительственной комиссии):

«…Я обратил внимание на рост давления в VI и VII отсеках… Мы были почти в надводном положении… Честно говоря, из памяти вылетело, когда я уже продул концевые (ЦГБ) — до или после того, как еще раз продул среднюю. Давление росло сначала в седьмом, а потом в VI отсеке. При нарастании давления (в отсеках) падало давление в системе (ВВД), одновременно нарастание и падение, хотя группы ВВД были разъединены, потом давление в отсеках выровнялось, стало дост игат ь 12–12,5 кг/см²».

Старшина трюмной команды мичман Владимир Кадан-цев (из доклада мичмана В. Каданцева правительственной комиссии):

«…Я отдраил верхний рубочный люк ВСК, мы поднялись на ходовой мостик и осмотрели акваторию. Море было чисто. Когда вода попадала на кормовую надстройку, был заметен небольшой пар над люком VI отсека».

Капитан 1-го ранга Б. Г. Коляда — зам. командира дивизии, находившийся на ходовом мостике (из доклада капитана 1-го ранга Б. Коляды правительственной комиссии):

«После всплытия в районе отсека и по поверхности воды по правому борту было бурное выделение воздуха и по поверхности воды плыли продукты горения — много сажи. Над VII отсеком поднимался сильный пар, выходил газ с дымом (дым белого цвета, а гарь — черная). По правому борту стали отставать пласты резины в районе кормового люка».

Личный состав, как находившийся на мостике, так и наблюдавший за окружающей обстановкой в перископ, видел в районе VII и VI отсеков те же явления, свидетельствовавшие о сильном нагреве, а впоследствии — и о разгерметизации прочного корпуса в VII отсеке.

Наблюдаемые явления свидетельствовали о том, что обстановка в аварийных отсеках резко осложнилась. Поступление в VII отсек ВВД вызвало интенсивный пожар, что требовало экстренных мер.

Правила подводной службы при поступлении ВВД в отсек предусматривают выполнение экипажем обязательных первичных действий, направленных на предотвращение разрушения межотсечных переборок, обеспечение жизнедеятельности личного состава, максимально возможное сохранение запасов ВВД. В числе этих мер первичными действиями являются: объявление аварийной тревоги с указанием места и характера аварии, отключение от системы ВВД поврежденных трубопроводов, принятие решения и подача команды на стравливание за борт запаса ВВД из баллонов, подключенных к трубопроводам аварийного отсека, установление контроля за давлением в системе ВВД, находящейся в аварийном отсеке[44].

Предусмотрены также действия, выполняемые личным составом неаварийных отсеков по сигналу аварийной тревоги без дополнительных указаний.

Эти меры полностью соответствуют условиям борьбы с пожаром. Ведь единственным способом его локализации и ликвидации, на который делал ставку личный состав, были герметизация отсека, стравливание за борт находящегося в нем ВВД и отключение воздушных трубопроводов, по которым постулат в отсек воздух.

Выли ли уличного состава реальные возможности выполнить эти действия?

Если говорить об отключении трубопроводов, соединяющих VII отсек с запасами ВВД, находящимися в носовых отсеках, то были.

Этим действиям ничто не мешало, однако они выполнены не были.

Высока вероятность того, что удалось бы стравить воздух из кормовой группы баллонов за борт, причем она тем выше, чем быстрее отреагировали бы специалисты ГКП на обнаруженное Андреем Зайцевым поступление ВВД из всех групп баллонов, в т. ч. и из расположенной в VII отсеке, в аварийные отсеки.

Если это явление было бы замечено им до продувания ЦГБ, то вероятность успеха — 100 %, а если после продувания концевых групп ВВД, то она тем выше, чем меньше времени ушло бы на осмысление наблюдаемых явлений и принятие решений по выполнению обязательных первичных действий.

Существует официальная версия, высказанная в акте правительственной комиссии: «…Особенность данной аварии — редчайшее наложение двух факторов, определивших высокую интенсивность и скоротечность развития пожара, а именно: возникновение пожара и близкое по времени нарушение плотности воздушной магистрали. Это стечение обстоятельств, требующих принципиально противоположных действий экипажа, (герметизации отсеков при возгорании и разгерметизации их в случае поступления избыточного воздуха) существенно осложнило борьбу за живучесть ПЛ»[45].

Это мнение, по меньшей мере, странно.

Во-первых, пожары, не потушенные в начальной стадии, как правило, вызывают поступление ВВД в отсеки — следовательно, это далеко не «редчайшее наложение двух факторов».

Во-вторых, предусмотренные теорией и практикой борьбы за живучесть способы и приемы борьбы с пожарами и с поступлением ВВД в отсек вовсе не требуют «принципиально противоположных действий». Ведь и отключение трубопроводов ВВД, проходящих в аварийный отсек, и стравливание за борт ВВД с аварийной группы при поступлении его в отсек направлены на то, чтобы уменьшить поступление кислорода в горящие отсеки и предотвратить разрушение межотсечных переборок повышенным давлением поступающего воздуха, т. е. на обеспечение жизнедеятельности личного состава в отсеках, смежных с аварийным.

Сообщение отсека с атмосферой — прием, применяемый при поступлении ВВД в отсек ПЛ, допустим и полезен при пожаре в том случае, если обеспечиваются безопасность личного состава и сохранность отсеков, через которые снижается давление. В конкретной обстановке аварии на К-278 эта мера привела бы к распространению пожара и токсичных газов в V отсек. Слава Богу, что капитан-лейтенант Дворов, пытаясь по приказанию ГКП открыть вентиляционные захлопки на переборке IV отсека, уронил ключ в трюм и по этой причине приказание не выполнил.

ГКП не настаивал на выполнении команды и правильно сделал. В случае пожара, в очаг которого поступает ВВД, более эффективным было перекрытие трех трубопроводов, соединявших корабельный запас ВВД с VII отсеком и стравливание ВВД кормовой группы за борт…

Конечно, одновременное ведение борьбы за живучесть с двумя авариями — задача более сложная, чем с каждой из них порознь. Но они и начались не одномоментно: сначала возник пожар в VII отсеке, который, развиваясь беспрепятственно, вызван вторую аварию — поступление ВВД в VI отсек.

Промежуток времени между началом этих аварий можно назвать «близким по времени» только в бытовом плане. Нам же, военным, не годится пользоваться бытовыми категориями отсчета времени. Поступление ВВД было обнаружено почти через 15 минут после обнаружения пожара. За это время, как мы уже убедились, могло быть сделано многое, чтобы предотвратить возникновение второй аварии и развитие аварийной ситуации…

Поступление воздуха в горящие отсеки беспрепятственно продолжалось в течение 40 минут. Лишь в 12.00 с ГКП поступил приказ закрыть подгрупповые клапаны носовых групп баллонов ВВД! Только тогда ВВД перестал поступать в VII отсек, где адский жар мгновенно сожрал кислород, необходимый для горения, и пожар перешел в фазу затухания.

Но три трубопровода, по которым шел воздух, раздувающий пожар, остались не перекрытыми. Личный состав, включенный в ШДА в V, III и II отсеках оказался в опасности — моряки делают последние вдохи чистого воздуха и очень скоро потеряют сознание, неожиданно вдохнув пришедший к ним по этим магистралям угарный газ высочайшей концентрации.